сегодня устал, и это заметно. — Только твои мысли, Вика.
— Все до единой? — ехидно улыбаюсь я. — И о чем же я сейчас думала?
— О сексе.
« Черт, он когда-нибудь бывает не прав?»
— В молоко, дорогой! — злорадным тоном вру я. — На этот раз мимо! Я позвала тебя, чтобы расспросить о тех людях, что сейчас сидят в моей комнате. Что это за типы, которые за весь день не способны выдавить из себя ни единого слова и даже не позволяют мне включить музыку?
— Одни из тех, кто готов помочь тебе разобраться с твоими проблемами.
— Не пытайся делать вид, дорогой, — нежно мурлычу я, — что ты круглый дурак и не понял вопроса.
— Тогда не задавай такие вопросы, — парирует Гепатит, — которые ставят меня в неловкое положение, и не заставляй изображать из себя круглого дурака. Вика, милая, ты же знаешь, что в жизни есть много вещей, о которых не следует спрашивать.
— Кажется, здесь плачу и заказываю музыку я. И уж наверное вправе знать, кого наняла! — Мысли о сексе за считанные секунды вытесняет из головы раздражение. На себя, а не на Олега. Потому что я отлично понимаю, что не права. Прав он — действительно, «в жизни есть много вещей, о которых не следует спрашивать». Но осознание своей полной неправоты нормальных людей очень часто не усмиряет, а, наоборот, еще больше нервирует. Я нормальная. А поэтому начинаю стремительно закипать.
— Ты наняла меня, — тем временем просто формулирует Олег. — Только меня. Всех остальных можешь считать моей неотъемлемой составляющей…
— Но хозяйка здесь я! И я вправе знать…
Олег отстраняет меня от себя, картинно обводит взглядом уютную спальню, в которой еще минуту назад я собиралась исполнить ему стриптиз. Без музыки… Без пилона…
— Даже в этой квартире хозяйка не ты, а те, кто тебе ее сдал. Это во-первых. А во-вторых, когда какая-нибудь фирма фрахтует корабль, то кораблем, всё равно, командует капитан, но никогда не хозяин той фирмы. Это так, пример для наглядности. И информация к размышлению, — смотрит на меня Гепатит. В его взгляде вопрос. — Потому, что хозяин всегда вправе в любой момент разорвать соглашение и подыскать себе более покладистого капитана. А повезет, так и более опытного. Кстати, я по сути пока что не сделал для тебя ничего путного. Так что, если решишь меня выгнать, даже не заикнусь о неустойке.
Позади непростые нервные сутки и у него, и у меня. И если Олег еще в состоянии держать в узде свои нервы, то у меня эмоции почти моментально достигают точки кипения и выплескиваются через край.
— И на том спасибо, что без неустойки, — едко произношу я. Отступая на шаг, смериваю Гепатита презрительным взглядом. И резко выплевываю то, что совсем и не думала говорить. — Если это, действительно, так, то тогда выметайся. И не забудь прихватить с собой своих молчунов…
«Господи, и что ж я несу!» — ужасаюсь я и, сама, наверное, не разумея, что такое творю, подвожу черту:
— …Справлюсь и без тебя.
— Не проживешь и недели, — бесстрастно парирует Гепатит и не оставляет мне ни секунды на то, чтобы попытаться сложить в поленницу ту груду дров, что сейчас наломала. Стремительно разворачивается и возвращается в гостиную: — Подъем, пацаны. Всё, работа закончена. Отправляемся по домам.
— До завтра?
— Нет, насовсем. Только что мне отказали от места.
Я потерянно стою у него за спиной. Наблюдаю за тем, как бесстрастно Подстава ставит на стол недопитую чашечку с кофе и нехотя поднимается из глубокого кресла; как округлившимися от удивления глазами на нас с Ласковой Смертью непонимающе взирает Тамара. Хочу объяснить, что сейчас просто взяла и спорола косяк, что готова, если позволят, забрать всё только что сказанное обратно, что продолжаем работать, но… Язык словно примагнитился к нёбу.
«Вот так! Отправилась в спальню, чтобы насладиться любовью с Олегом, а вместо этого сделала всё для того, чтобы на меня рухнуло небо, и земля вздыбилась под ногами. Всё!!! Я одна! А одна я — ничто! Не проживу и недели».
…Один из Сереж: (или Виктор?) поправляет нацепленную поверх белой рубашки наплечную кобуру.
…Другой из Сереж: (или всё-таки Виктор?) снимает со спинки стула свой траурный черный пиджак.
…Константин торопливо доскребает с тарелки остатки салата.
…Из недр квартиры доносится пронзительный храп еще ни о чем не подозревающего Пляцидевского.
…У Олега вдруг оживает нацепленный на пояс брюк телефон.
— Да, слушаю… Надумал лететь не прямым из Нью-Йорка, а через Лондон?.. Мне ясно — уже через сорок минут… Спасибо, родная, но информация запоздала… Нет, просто всё изменилось…
«Ничего не изменилось, Олег!»
— …От этого дела отказываюсь… — «Хрен!!!»
— …Так что, никакой встречи не будет.
— Будет! — Язык, наконец, отлипает от нёба. Минутное помутнение в голове отпускает меня, и вот уже я — снова я, всегда готовая смело ответить за соскользнувший с языка безконтроль. — Олег, извини. Забудь то, что сейчас тебе наболтала. Пускай всё остается по-прежнему. Я не хочу «не прожить и недели». Отправляемся в «Пулково»!!! — Если бы мы сейчас были наедине, я бы прижалась к нему как можно крепче и взмолилась: «Пожа-а-алуйста!!!»
— Так в «Пулково» или всё-таки по домам? — ехидно лыбится Кирюха Подстава, уже накинувший на себя длинный плащ. Он обращается не ко мне (я для него никто, хотя и «заказываю музыку»), а к Ласковой Смерти.
Остальные замерли в ожидании.
«Олег, а Оле-е-ег!!! Что ответишь?!! Простишь ли меня, не спавшую уже третьи сутки истеричную идиотку?!! Поймешь ли?!!»
Гепатит понимает! Иначе бы этот человек (человечище!!!) никогда не был бы тем, кого я так безумно люблю!
— Уже не сорок. У нас тридцать пять минут, парни, — хладнокровно констатирует он. — Не мешало бы поспешить. — И, обращаясь лично ко мне, добавляет: — Вика, поторопись. Будешь копаться, дожидаться не станем.
«Мог бы об этом и не предупреждать! Спасибо, любимый!!!»
— Удачи. — Томка ободряюще подмигивает мне и, собрав со стола кофейные чашки, скрывается за кухонной дверью.
А уже через пять минут от подъезда сталинской шестиэтажки на Московском проспекте солидно отчаливают два одинаковых черных «Линкольна».
Курс — «Пулково».
Цель — Бондаренко.
— Вон видишь, те трое, — негромко говорит мне Олег, чуть заметно кивая на троих бугаев, расположившихся неподалеку от зоны таможенного контроля. — Группа встречи Андрея Николаевича. Днем никого подобного я здесь не наблюдал.
— Стояки? — Я бросаю безразличный взгляд на троих мужиков в строгих костюмах. Двоим на вид еще нет и тридцати. Третьему приблизительно пятьдесят. — Из «Пинкертона»?
— Оттуда, родимые. Те, что помоложе, телохранители. Тот, что сейчас треплется по трубе, лицо официальное. Заместитель директора, начальник отдела, старший менеджер или что-нибудь вроде того.
— И откуда тебе всё это известно?
— Я же провидец, — усмехается Гепатит. — Говорить будешь только со старшим. Двое других для тебя просто пустышки.
— Я помню.
Действительно, вызубрила сценарий, который для меня еще днем написал Пляцидевский, почти наизусть. Конечно, в нем сразу возникнут непрогнозируемые отклонения, придется импровизировать, но у меня нет ни капли сомнения в том, что свою роль сейчас сыграю достойно. А роль непростая. Впрочем, что
