Типографская летопись рассказывает, что после того, как южная рать «отступиша к Новгороду», «татарове поидоша против устюжан», т.е. против северной рати. На Волге, «усть Камы», «бысть бой силен и сеча зла, множество же от обоих ту убьено бысть». Однако устюжанам удалось пробиться и прийти к Нижнему39.
Ермолинская летопись сообщает, что «князя великого дети боярские со устюжаны» шли в судах мимо Казани и «чаяли, что рать великого князя под Казанью». Татары «переняли их в судах», и «детей боярских и устюжан побили, и иных поимали». В числе убитых летописец называет самого воеводу князя Даниила Васильевича Ярославского и Никиту Бровцына «да устюжан много», а в числе пленных — Тимофея Юрла Плещеева «и иных много»40.
Наиболее подробные сведения о боевых действиях северной рати содержит Устюжская летопись. Так, она сообщает, что во главе этой «другой рати» был князь Даниил Александрович Пенок (а не Даниил Васильевич, как верно пишут другие летописи). В числе воевод названы также Никита Константинович и Петр Плещеев (по-видимому, перепутан с Тимофеем Юрло Плещеевым). Далее сообщается: придя на Каму, русские узнали от татарина, стоявшего на берегу, что русская рать уже была под Казанью, но вследствие заключения мира пошла прочь. Эта заведомая дезинформация притупила бдительность русских воевод. Князь Данило пошел со своей ратью мимо Казани в Нижний Новгород. На самом же деле казанский царь «скопил много силы на Волге в судах, и иных на конех по берегу, и доспел переем на рать, а князь Данило того не ведал». При слиянии Камы с Волгой произошел отчаянный бой, красочно описанный летописцем.
Казанцы перегородили Волгу судами, связав их между собой. Русские бросились на них со своими судами, «начаша битися в судех», «за руки имаяся секлись». В бою обе стороны понесли большие потери. «Многих татар топили, и с суды». Особенно отличился в бою князь Василий Ухтомский, представитель измельчавшей ветви белозерских князей (Ухтомские не сделали служилой карьеры и быстро опустились до уровня вотчинников средней руки, один из них был даже дьяком у князя Андрея Меньшого41): он «велии бился… скачючи по судам, ослопом». По-другому оценивает летописец поведение Григория Перхушкова — он «пробежал, не бився». В числе павших с русской стороны оказались главный воевода князь Данило Ярославский и Никита Бровцын, в числе пленных — Петр Плещеев «со многими товарищи». Всего русские потеряли 430 человек, в том числе 110 устюжан, — «и побили, и в полон свели, и князь великий многих из Орды выкупал».
Но ценою больших потерь устюжане и князь Василий Ухтомский пробились и ушли к Нижнему Новгороду. Здесь они стояли три недели и «бити челом посылали великому князю, чтоб пожаловал». Великий князь принял челобитье: он дважды посылал по деньге золотой (которую оба раза устюжане отдали ходившему с ними в поход попу Ивану), а затем послал «запас»: 700 четвертей муки, 300 пудов масла, 300 луков, 6000 стрел, 300 шуб бараньих, 300 однорядок, 300 сермяг. Таким образом, устюжский отряд, пробившийся к Нижнему, был вооружен и снабжен на казенный счет — за счет имевшихся государственных запасов. Вместе с тем великий князь велел устюжанам «еще… итти под Казань со князем Юрием на зимованье»42.
Текст Устюжской летописи с его точностью, изобилием фактов производит впечатление записи рассказа устюжанина — участника событий. Летописец хорошо знает о действиях устюжского отряда, имена устюжских воинов, точные цифры потерь, но путает малознакомых ему московских воевод.
Измена вятчан, отсутствие достоверной информации, а главное, отход южной группы русских войск от Казани — вот факторы, определившие в конечном счете неудачу похода северной рати. Однако, оказавшись в безвыходном положении, русские не пали духом, смело пошли на врага и, хотя и с большими потерями, пробились.
Одна из причин неудачи летнего похода — отсутствие надежной связи между обеими группами русских войск. Южная и северная рати действовали без взаимной поддержки и вместо согласованного удара с двух направлений нанесли два разновременных удара, успешно отраженных казанцами. Не менее важная причина неудачи — отсутствие согласованности в действиях судовой рати, вышедшей в поход в мае, и конной рати, отправившейся, по-видимому, только в августе. Возможно, эта несогласованность — результат самовольных действий Руна, увлекшего за собой большую часть судовой рати в преждевременный поход на Казань. Первоначальный план московского руководства был, по-видимому, иным: сосредоточить у Нижнего мощную судовую рать и затем двинуть ее совместно с конницей для решающего удара. В этом случае действия «охочих людей» по Волге должны были бы носить характер разведки боем, а северной группе войск следовало бы отвлечь часть сил казанцев с главного направления.
Последний и решающий этап войны с Казанью освещен в источниках очень скупо. В Московской летописи и связанных с нею этот текст отсутствует. По данным других летописей, русские войска под предводительством дмитровского князя Юрия Васильевича подошли к Казани 1 сентября 6978 (1469) г.: «И судовые рати поидоша пеши под городом». Казанцы сделали вылазку, но, «побившеся мало, побегоша во град». Русские войска окружили город, «яко же сильный лес», и перехватили воду. Хан капитулировал, и князь Юрий «помирися с ним на всей своей воли и как надобе брату его, великому князю». По свидетельству Устюжской летописи, одним из условий мира была выдача полона за 40 лет43.
Итак, первая большая война с Казанью («первая Казань», как она названа в Московской летописи), шедшая два года с переменным успехом, закончилась в конечном счете победой, стоившей большого напряжения и немалых жертв. Но они были не напрасны. Помимо освобождения русских пленников удалось достичь довольно прочного мира на целых девять лет из летописей исчезли сведения о каких-либо враждебных действиях казанского хана.
Но кроме этого непосредственного военно-политического результата важно и другое. Наш основной источник — летопись — впервые так подробно и красочно, с такими конкретными деталями описывает подготовку к войне и ход военных действий. Источниками для ряда летописных известий были, по- видимому, рассказы участников походов. Но некоторые сведения могли быть почерпнуты летописцем только в источниках документального характера: например, о распоряжениях великого князя осенью 1467 г., о его пребывании во Владимире зимой следующего года, о сосредоточении войск к Нижнему Новгороду весной 1469 г., о назначении воевод в полки и об инструкциях им. С известиями такого рода мы встречаемся впервые. По стилю и содержанию они соответствуют разрядным записям. Первые достоверные записи, вошедшие в разрядные книги, относятся к 1477 г. — это записи осеннего похода на Новгород, они есть и в Московской летописи. В рассказах о «первой Казани» перед нами наиболее ранние разрядные записи, дошедшие до нас в передаче летописца и не включенные в известные нам позднейшие книги.
Содержание этих записей позволяет сделать некоторые выводы. Для мобилизации и сосредоточения войск (о чем говорят известия весны 1469 г.) требовались предварительные мероприятия: смотр и проверка боеготовности войск, разработка их путей, расчет времени, заготовка средств передвижения (насады для судовой рати), запаса кормов и т.п. Неудивительно, что подготовка к большому походу, в котором участвовали многие тысячи воинов, занимала длительное время. Мобилизация и сосредоточение войск во все времена требуют наличия достаточно организованного и квалифицированного централизованного аппарата.
О более ранних походах московских войск, например в 1456 г. (на Новгород) и в 1461 г. (подготовка к походу на Казань), летописные сведения гораздо более скупы. При новом великом князе, видимо, изменилась организация управления войсками — усилился контроль московской администрации над всем делом обороны страны. Перед нами — один из этапов складывания центрального военного ведомства — будущего Разрядного приказа. В летописных текстах — первые отголоски официальной военной документации. Идет подспудный, не отраженный непосредственно в наших источниках процесс развития аппарата государственного управления.
При изучении «первой Казани» бросается в глаза изменение характера военного руководства. Прежние великие князья, как правило, ходили в походы сами во главе своего двора. Даже слепой Василий Темный не раз ходил на Шемяку, совершил поход на Новгород, готовился идти на Казань. В Казанской войне картина совсем иная. Великий князь находится за многие сотни километров от театра войны. Своими воеводами, стоящими во главе полков, он руководит из центра посредством рассылки директив. Князь-воин, шедший в бой впереди своих войск (как эго сделал, например, Василий Темный под Суздалем в
