суд над теми селы, кому дано».
Каждый из сыновей получал долю в самой Москве и являлся, таким образом, совладельцем, сопричастным политической власти в столице. Арбитром в спорах между сыновьями традиционно оставалась мать, великая княгиня-вдова.
Великая княгиня Мария Ярославна еще при жизни мужа пользовалась суверенными княжескими правами на некоторые волости (как и жены предшествующих великих князей). В Переяславском уезде ей принадлежала Маринина Слобода, в Костромском уезде — Нерехотская волость. По духовной Василия Темного, великая княгиня впервые наделялась не только волостями и селами, но и половиной города Ростова: «… князи Ростовские, что ведали при мне при великом князи, ини по тому и держат и при моей княгини, а княгиня моя у них в то не вступается…», т.е. в Ростовской земле новые права московских князей тесно переплетаются со старыми правами ростовских. После смерти Марии Ярославны ее половина Ростова должна была перейти к сыну Юрию.
Итак, духовная Василия Темного отнюдь не уничтожала московскую удельную систему как таковую, а регенерировала ее на новом уровне, в новых условиях и с новой расстановкой материальных сил — более благоприятной для старшего из наследников, и только.
Эта черта духовной не только и не столько дань традиции, сколько прежде всего реальный учет действительности. Союз московских князей во главе со старшим из них продолжал оставаться основным политическим фактором, определявшим структуру Московского великого княжения, систему его организации и управления сверху донизу.
На первый взгляд это выглядит парадоксальным. Двадцать пять лет кровавой феодальной усобицы привели к ликвидации почти всех московских уделов — уцелело только Верейско-Белозерское княжество Михаила Андреевича. Казалось бы, с системой уделов покончено, и вся Московская земля будет отныне подчиняться непосредственно великому князю — победителю в феодальной войне. Однако этого не произошло. Старая феодальная политическая традиция вовсе не была преодолена. Война Василия Темного против Шемяки и его союзников объективно, по существу своему, была борьбой новых и старых начал, центростремительных и центробежных сил феодальной Руси. Но эта война воспринималась современниками и действующими лицами как борьба между князьями — законными и незаконными обладателями великокняжеского стола, верными и неверными сторонниками великого князя, наконец, как борьба Москвы против других феодальных центров. Феодальная война повлекла за собой ликвидацию большинства уделов не потому, что великий Князь Василий и его советники были или стали принципиальными противниками уделов как таковых, а потому, что владельцы этих уделов оказались врагами великого князя. В результате феодальной войны конкретные уделы ослабели и сократились, но удельная система сохранилась. По-прежнему сын князя не мыслился без княжества, как боярин — без вотчины, крестьянин — без земельного надела, монах — без монастыря, горожанин — без городской общины. Традиционное средневековое общественное сознание представляло себе мир не иначе как в форме строгой, четкой иерархии, выпадение из которой воспринималось как катастрофа. Политическое мышление середины XV в. недалеко ушло от знаменитой формулы XII в., принадлежащей внуку Мономаха, Всеволоду Мстиславичу: «… изгои — трои: попов сын грамоте не умеет, холоп из холопьства выкупиться, купець одолжаеть… А се и четвертое изгойство… аще князь осиротееть»23, т.е., потеряв удел, выйдет из княжеской иерархии.
Но дело, конечно, не только и не столько в особенностях политического мышления средневековья. Это мышление отражало основной исторический факт: несмотря на успехи объединительной политики, сохраняли свое значение мощные общественные силы, заинтересованные в существовании уделов. Эти силы — прежде всего сами князья и их непосредственная опора — бояре и дети боярские, т.е. верхи класса феодалов данного княжества. Именно они и являются в первую очередь носителями и выразителями консервативной удельной традиции.
Фактическое превращение главы Московского дома в великого князя Московско-Владимирской земли еще не приводило к изменению существа территориальных и политических взаимоотношений князей Московского дома. В этом — двойственность политической структуры, отраженной в духовной Василия Темного. Новое реальное содержание политических отношений, определяемое решительной победой Москвы в феодальной войне и всем ходом социально-экономических процессов, делавших Москву фактическим центром Русской земли, не сопровождалось на данном этапе пересмотром политических отношений между потомками Калиты.
После ликвидации Можайского (в 1454 г.) и Серпуховско-Боровского (в 1456 г.) уделов в составе Московской земли был только удел верейско-белозерского князя Михаила Андреевича. Этот двоюродный брат Василия оставался его верным союзником в течение всей феодальной войны. Политический статус его княжения определен в докончании 1 июля 1450 г.24
Основное положение докончания — признание Михаила Верейского «братом молодшим» великого князя. «Брат молодший» должен под старшим «великое княжение держати честно и грозно», а старейший брат — младшего «держати в братстве и в любви и во чти» (чести). Братья взаимно обязывались «хотети добра… везде во всем, до живота» (до конца жизни) и быть друг с другом «везде заодин и до живота на всякого недруга»: без взаимного уведомления не заключать союзов («не канчивати») и не вести дипломатических переговоров («ни ссылатися ни с кем»). При этом великий князь должен был включать младшего как участника в свои договоры («А с кем яз буду… в докончании… и тебе с тем учинити в докончании»), а младший — порвать свои прежние союзы («А с кем ты будешь в целовании, и тебе к тому целованию сложати»). Великий князь принимал на себя обязательство опекать и защищать младшего брата («жаловати и печалити ми ся тобою и твоею отчиною»).
Важная часть договора — взаимное признание неприкосновенности территорий. В состав удела Михаила Андреевича входили доля в Москве, Верея с волостями, Белое озеро с волостями. Все это, а также будущие «примыслы» (приобретения) великий князь обещал под младшим «блюсти и не обидети, не вступатися…». Это же обязательство великий князь распространял и на свое собственное «пожалование» Михаилу — Вышгород и несколько отдельных волостей. В свою очередь удельный князь обязался «не обидети и не вступатися» в земли великого князя (долю в Москве, Коломну с волостями и «все великое княжение»). Эти обязательства распространялись и на детей договаривавшихся князей.
Все сношения с Ордой — в руках великого князя: «А Орда, брате, знати мне, великому князю. А тебе, брате, Орды не знати». Составная часть отношений с Ордой — сбор и выплата «выхода» (дани). Великий князь обязывался «имати… выход по старым дефтерем, по крестному целованию».
Младший князь в одностороннем порядке обещал не принимать в службу «служебных князей» с их вотчинами — тем самым отсекалась потенциальная возможность сколько-нибудь существенного усиления Верейско-Белозерского княжества.
Особая статья договора регламентировала порядок выступления в поход: «А где будет… мне, великому князю, всести на конь самому, и тебе, брате, со мною поити. А где ми… будет тебе послати, и тебе поити без ослушания». Эта статья фиксировала неравноправие в военных вопросах: младший князь должен был беспрекословно идти в поход по требованию старшего.
В договоре взаимно гарантировалось одно из основных положений феодального вассалитета — экстерриториальность боярской службы: «А кто… имет жити твоих бояр, и детей боярских, и слуг в моей отчине… и мне… блюсти их, как и своих… А кто… которому князю служит, и где бы ни жил, тому с тем ехати, которому служит» (вассал, где бы он ни жил, должен был идти в поход только со своим сюзереном). Исключение делалось только для «городной осады»: в этом случае, «где кто живет, тому туто и сести, опричь бояр введенных и путников». Гарантировалось и право феодалов на отъезд: «… боярам и детям боярским и слугам межи нас вольным воля».
Докончание 1 июля 1450 г. — типичный пример иерархического договора, в котором четко определялись взаимные права и обязанности старшего и младшего князей. Отдавая решающие политические преимущества великому князю Московскому, докончание вместе с тем сохраняло характер двустороннего союзного договора и гарантировало полный внутренний суверенитет удельного княжества.
Докончание 1450 г. отразило традиционное феодальное межкняжеское право Русской земли в том виде, в каком оно сложилось к началу второй половины XV в. В основе этого права лежит несколько
