батальоне.
– А неофициально?
– Завелась одна гнида в батальоне... Тут объяснить надо. Это офицерский батальон, три прапорщика, остальные от старлея и выше. По штатному расписанию армейские разведчики, по жизни ко всякой бочке затычка. Простите, вы в армии служили?
– Служил, тоже разведчик. Афган застал, по ранению комиссовали.
– Тогда вы меня понимаете. Бывают такие ситуации, когда посылать полк солдат, значит, – положить всех, а послать наш батальон – и вернемся без потерь, и боевую задачу выполним. Мужиков в своей пятерке знаю всех, с кем год служил, с кем пять. С Серегой, вообще, учился вместе, в Киевском общевойсковом. Остальное чего повторять, кап-три все сказал. Чемпионов у меня нет, но все бойцы стопроцентные.
– А вы? – спросил я у третьего.
– А мне похвастаться особо нечем.
Действительно, командир третьей пятерки отличался от остальных. Одет не в камуфляж, а в обычный, штатский костюм, правда, хороший, белая рубашка, галстук, очки в тонкой оправе... Почему я его отобрал из остальных, я сам и не понимал.
– Александр Васильевич Сажин, капитан запаса. Служил штабным аналитиком и криптографом.
Вот оно, вспомнил я, криптограф! Запала в память шифровка, которую оставил мне в далеком уже апреле Петька Чистяков.
Сажин, заметив, что я отвлекся, замолчал.
– Продолжайте, пожалуйста.
– Служил в разных войсковых соединениях, от штаба армии и выше, последнее место службы Генштаб, начальник сектора общеаналитического отдела. Боевыми искусствами, к сожалению, не владею. Хорошо стреляю из табельного оружия, в соревнованиях участвовать мне по должности не положено, но, думаю, на уровне мастера спорта. Старшим избрали, полагаю, по званию. А так у нас сборная, двое ребят из ВДВ, прапорщик и старлей, один боевой пловец, один... Простите, забыл, кто ты...
Поднялся поджарый мужчина в камуфляжке, с каким-то значком на груди.
– Капитан Бахтин, спецподразделение «Гамма».
– Почему ушел? – удивился я.
– Ушли, – поправил меня капитан. – Неоправданная жестокость...
– Добро, – сказал я и встал. – Меня зовут Костюков Алексей Михайлович, боевое прозвище Кастет, мастер спорта по боксу, про Афган я уже говорил. Еще раз повторю, мы должны быть в постоянной боевой готовности, когда и куда придется ехать не знаю. Может быть, сегодня, может быть, через неделю, но без работы не останемся.
Я собирался уже распустить бойцов, но дверь малой гостиной открылась, и в проеме возникла сверкающая лысина Петра Петровича Сергачева.
– Вы не очень заняты, Алексей Михайлович? – спросил он.
Вид у Петра Петровича был измученный, не похоже, что он уезжал отдыхать, как сказал Кирею гамбургский консьерж.
– Прости, Леша, две ночи не спал, мотаюсь по европам. Организуй кофе, я пока отдышусь.
Я вышел искать обслугу, отдал распоряжения, а когда вернулся, застал Сергачева с сигаретой в руках.
– Петр Петрович, вы курить начали?
– Лешенька, я начал курить, когда тебя еще на свете не было. А сейчас я так, не курю, балуюсь. Когда курил – три пачки в день уходило...
Незаметно появился сервировочный столик с кофейником. Сергачев неспешно выпил чашечку кофе, выкурил сигарету и только после этого расслабленно откинулся на спинку дивана.
– Теперь поговорим. Пункт первый нашей обширнейшей программы – покушение. Извозчик, который на тебя напал с тремя пацанами, – люди случайные, ни с какими спецслужбами или группировками не связанные. Промысел, наверное, у них такой был – богатеньких, одиноких пассажиров отвозить в лесок и там мочить, грабить и вообще обходиться с ними крайне негостеприимно. Но есть одно «но». Сделано это было топорно, в лесок не отвезли, едва с дороги съехали – и сразу за дело, ментов-то по сотовому вызвал кто-то проезжающий, так что их в любом случае задержали бы. И есть второе «но» – почему выбрали именно тебя. Ты таможню прошел одним из первых, основная масса пассажиров еще позади, а у тебя в руках только портфельчик, явно не деньгами набитый. Какой интерес тебя грабить и убивать, а они шли явно на убийство – удавка, пистолет на прогулку с такими вещами не ходят. Что у тебя взять? Бумажник, где и денег-то может не быть. Кредитки, которыми еще надо как-то воспользоваться... И еще такой нюанс: не секрет, что практически все люди, занимающиеся подобным бизнесом, давно милиции известны, и фотографии их есть, и отпечатки пальцев. Взять их – дело техники. Почему не берут, или берут, но не у всех – это уже второй вопрос. А твоих налетчиков ни в каких списках-перечнях нет, и отпечатков их нет нигде. В общем, дело это темное, ребятам своим я поручил, разбираются. Пункт второй – задержание. Арестовали тебя по чисто милицейской дурости. Труп есть, покалеченные есть, а вот и злодей стоит, руки по локоть в крови, – отчего ж не задержать. Следствие, суд, – дело десятое, а у них птичка в отчете уже стоит – убивец пойман! Так что этой темой можно не заморачиваться. Зато пункт третий – покушение номер два, это вот самое страшное. Опять никто с этим вертолетным налетом не связан. Ты понимаешь –
Петр Петрович сделал паузу, налил остывшего кофе, закурил очередную сигарету...
– Остальное – пустяки. То, что тебя на вора короновали и общак тебе оставили, это я знаю. То, что теракт китайцы совершили, так это я тебе еще по телефону из Лиона говорил.
– Как из Лиона? Вы же из Гамбурга звонили?
– Из Лиона, Лешенька. Я к другу в гости ездил, он там в штаб-квартире Интерпола работает.
– Не генеральным секретарем? – пошутил я.
– Нет, заместителем, по Восточной Европе, – вполне серьезно ответил Сергачев. – Закажи еще кофе, Леша...
За такими грустными разговорами прошел весь вчерашний день. А утром к завтраку вышел Кирей и сообщил, что ночью умер Дядя Федя, и глаза при этом у Кирея подозрительно блестели.
Он вяло посидел с нами за столом, не допил кофе, сказал мне:
– После перетрем. – И ушел.
Потом охранники отнесли на его половину два ящика водки, немеряно пива и картонную коробку с тушенкой.
– В разнос бы не пошел, – озабоченно сказал Петр Петрович. – Когда мы с ним познакомились, Кирей неделями пил, причем по-черному, один, закроется в комнате и пьет. Выходит как покойник, весь синий, щетина черная, с сединой, глаза тусклые – смотреть страшно. Его же Дядя Федя на вора короновал в свое время, вроде крестник его получается...
Весь день так и прошел квело. Сергачев сидел на веранде со стаканом сока и двумя телефонами – сотовым и простым. Пил сок, курил и разговаривал по телефонам.
Из киреевской половины время от времени доносились звуки гитары и невнятное пение, потом
