сожалению, у меня немного времени… Давай о деле… Зачем ты хотел со мной встретиться?
Хаджи Аззам собрался с мыслями и сделал усилие, чтобы громко произнести заготовленную две недели назад речь, но от страха слова вылетели из головы, и через несколько мгновений он с трудом произнес:
— Уважаемый, я Ваш слуга и подчиняюсь Вашему Превосходительству… Я купаюсь в лучах Вашей добродетели, Вы облагодетельствовали всю страну… Да хранит и оберегает Вас Господь для Египта. Я очень надеюсь, что господин милостиво рассмотрит мое дело… На мне большая ответственность, я помогаю бедным, Аллах свидетель… Четверть — это непомерно для меня, уважаемый.
«Большой» молчал, и Аззам, набравшись смелости, стал просить дальше:
— Проявите милость, мне это так необходимо… Во имя Пророка, не обижайте меня, если бы Ваше Превосходительство снизили процент, то совершили бы такое благо…
Прошло еще несколько секунд молчания, и голос «Большого Человека» раздраженно сказал:
— Послушай, Аззам… У меня нет времени, чтобы терять его с тобой… Это общепринятый процент для тебя и других… В любом бизнесе, подобном твоему тендеру, мы участвуем за четверть… Мы получаем этот процент за работу… Избавляем тебя от налогов, страховок, промышленной инспекции, административного контроля и многого другого, что могло бы вмиг остановить и уничтожить твой бизнес… Ты должен благодарить Бога, что мы согласились с тобой работать. Ведь твой бизнес грязный…
— Грязный?! — повторил Аззам во весь голос, нервно дернулся и недовольно что-то пробормотал. Это заставило «Большого Человека» повысить голос, предупреждая:
— Ты дурак или прикидываешься?! Твой основной доход — от грязных денег, а не от японского контракта… Короче, ты приторговываешь порошочком, мы все знаем… Сядь за стол и открой папку с твоим именем… Найди копии донесений о твоей деятельности… Расследования спецслужб, отдела по борьбе с наркотиками и следственного департамента… Все они у нас, мы можем как положить их в стол, так и дать им ход и уничтожить тебя. Сядь, Аззам, подумай, почитай, изучи… В конце папки найдешь копию договора о нашем сотрудничестве. Если посчитаешь нужным его подписать, подпиши… Это твое дело…
Здесь голос язвительно рассмеялся, и связь оборвалась…
Абду встретил его сухо… Холодно пожал руку, не поднимаясь с места, отвернулся и глубоко затянулся кальяном. Хатем улыбнулся и ласково заговорил:
— Ты почему так сторонишься меня?.. Заказал бы мне хоть чаю.
Не поворачиваясь к нему, Абду хлопком подозвал официанта и попросил его принести чай.
— Прими мои соболезнования, Абду… — завел разговор Хатем. — Ты веришь в Господа и его всесилие… Но запрещает ли тебе твоя скорбь о сыне видеться со мной?!
Внезапно Абду разозлился:
— Хатем-бей, не надо… Господь покарает тебя. Мой ребенок умер у меня на руках…
— И что это значит?!
— Это Господь наказал меня за то, что грешил с тобой…
— Что же, каждого, у кого умер ребенок, Бог наказал?
— Да… Бог долго ждет, да больно бьет… Я так долго грешил с тобой, я заслужил наказание…
— Кто тебе внушил это?! Твоя жена Хадия?
Хадия или кто другой, это тебя не касается… Говорю тебе: наши отношения закончились… У каждого своя судьба… Больше не ищи меня, и я не буду тебя искать…
Абду прерывисто дышал, голос его звучал нервно, он размахивал руками, как будто закрывая путь назад. Хатем немного помолчал, а затем заговорил спокойнее, у него созрел другой план:
— Хорошо, господин… Договорились. Ты покинул крышу, бросил киоск и хочешь разорвать наши отношения. Я согласен… Но где ты возьмешь средства, чтобы содержать себя и свою женщину?!
— Аллах дает средства к существованию…
— Да, Аллах… Но мой долг помогать тебе, даже если наши отношения разорваны… И, несмотря на то, что ты так груб со мной, я возьму на себя заботу о тебе…
— Послушай… Я нашел для тебя отличную работу. Будешь вспоминать меня добрым словом…
Абду продолжал молчать, но по его лицу было видно, что он призадумался. Чтобы скрыть свое смущение, Абду глубоко затянулся кальяном.
— Почему не спрашиваешь, что за работа?
— Советую тебе поработать швейцаром во французском культурном центре в аль-Мунире… Работа чистая, комфортная, зарплата пятьсот фунтов в месяц.
Абду молчал. Он не отвечал, но и не отказывался. Чувствуя, что получается, Хатем продолжал:
— Ты заслуживаешь этого… Соглашайся.
… Он достал из портфеля ручку, чековую книжку и, надев очки, выписал чек и сказал с улыбкой:
— Это чек на тысячу фунтов, на ежедневные расходы, пока не получишь работу.
Хатем сидел с протянутой рукой до тех пор, пока Абду не поднял медленно руку, взял чек и еле слышно произнес:
— Спасибо.
— Абду… Я никогда не навязывал тебе наших отношений… Хочешь бросить меня, пожалуйста… Но у меня есть одна последняя просьба…
— Какая?!
Хатем придвинулся так близко, что прижался к нему, положил ладонь ему на ногу и чувственно прошептал:
— Проведи со мной ночь… Только одну ночь, это будет наша последняя ночь… Обещаю тебе, если придешь ко мне на ночь, клянусь, больше ты обо мне не услышишь… Прошу тебя.
Они сидели в машине рядом и натянуто молчали. Хатем досконально осуществил свой план, и появилась надежда, что, в конце концов, он удержит Абду, который не устоит перед соблазном денег и новой работы, снова испытает удовольствие и возобновит отношения… Что касается Абду, то он оправдывал принятое от Хатема предложение сложившимися обстоятельствами. После того, как он оставил киоск, они с женой впали в нищету, даже чай и курево он брал в долг у хозяина кафе — земляка из его родной деревни, меньше чем за два месяца он назанимал у земляков триста фунтов, и его совсем измотали безуспешные поиски работы. Он поработал на стройке, но не выдержал и бросил работу через несколько дней. Он не выдерживал тяжелого труда: таскать на спине строительный раствор вверх и вниз целый день за несколько фунтов, половину из которых крадет подрядчик, осыпая рабочих проклятьями и руганью. Что ему остается делать?! Хатем предлагал чистую и престижную работу, которая навсегда избавит его от нищеты. Он переспит с ним только одну ночь, удовлетворит его разок, а потом обналичит чек и отдаст долги, купит все необходимое. Только чтобы получить работу. Разорвет с ним все отношения и перевернет эту позорную страницу… Он уверен, что Бог его накажет, но он вынесет это наказание и обязательно, при первой же возможности, совершит паломничество[26] и вернется безгрешным, как младенец. Это будет последняя ночь, когда он совершит грех, а с завтрашнего дня покается и исправится… Абду решил не говорить Хадие, что видел Хатема: если женщина об этом узнает, она превратит его жизнь в ад. После смерти ребенка не проходило и дня, чтобы она не ругалась с ним, не придралась к нему, не молила Бога покарать его. Горе совсем лишило ее разума, а его нервы не выдерживали этого испытания. Хадия стала укором всей его жизни, относилась к нему так, точно он убил ребенка собственными руками. И хуже всего, что он сам начал чувствовать собственную вину и по ночам не мог спокойно заснуть. Но все это закончится сегодняшней ночью, он последний раз удовлетворит тело Хатема, получит место и покается.
Они молча вошли в квартиру. Хатем включил свет и бодро сказал:
— Дом без тебя опустел…
Неожиданно Абду сам подошел к нему, обнял, стал раздеваться, чтобы лечь в постель: он торопился покончить со всем этим. Но Хатем принял его нетерпение за вожделение, рассмеялся от счастья, как женщина, и многозначительно попросил:
— Потерпи, Абду…
Он поспешил внутрь квартиры. В ожидании Абду открыл бар, достал бутылку виски, налил себе
