— Тогда не форсируй событий. Всё равно сейчас никому ничего предъявить ты не сможешь. Разве что Шлаину и бухгалтеру. Остальные отбрешутся. Так что пока сиди на жопе ровно и жди, когда в «Простоквашине» снова начнут…
— Снова начнут убивать детей?! — перебила Тамара. — Вот уж дудки! Там больше никто не погибнет!
— Никто и не говорит, что кто-то погибнет. Осенью ты благополучно просрала удобный момент, когда можно было с поличным накрыть всю эту шарашку, слишком уж увлеклась травлей Игната и Светланы Петровны. Не опоздай сейчас, постарайся поймать их за руку в тот момент, когда они восстановят свой мясокомбинат.
— Почему не помочить их всех раньше?
— У тебя так чешутся руки? — улыбнулся Олег. — Я же сказал: потерпи. Долго, думаю, ждать не придется. Когда будет надо, Вика даст тебе людей из «Пинкертона». А пока главное: не выпускать «Простоквашино» из поля зрения. Ни на день. Вот такой тебе добрый совет. А уж следовать ему или нет, решай сама.
— Хорошо, твой совет я учту. Я даже знаю, как постоянно держать приют под наблюдением.
— У тебя там кто-нибудь есть? — догадался Олег.
— Надеюсь, что да, — сказала Тамара.
И на следующий день отправилась в Вырицу. «Простоквашино» за два месяца ожило, буквально восстало из пепла. Вернее, из снега. У ворот снова дежурили двое привратников с эмблемами питерского охранного агентства на униформе, дорожки на территории были тщательно расчищены, из трубы кочегарки валил дым, из-за спального корпуса доносился гомон гуляющей ребятни.
— Я к Аглае, — сообщила Тамара одному из охранников. Тот сделал удивленную физиономию. Переглянулся с напарником.
— К Аглае? Здесь таких нет.
— К поварихе, — уточнила Тамара.
— Поварихой у нас Зинаида Семеновна. А Аглаю, похоже, уволили. Во всяком случае, чего-то такое я слышал. — Охранник оказался довольно любезным. И это вселяло надежду, что сегодняшняя поездка всё- таки не окажется зряшной.
— А Ольгу тоже уволили?
— Воспитательницу? Нет, работает.
— Я пройду к ней?
— Не выйдет, — рассмеялся охранник. — Наши начальнички боятся заразы извне.
— Не беспокойтесь, я абсолютно стерильна. Я всегда пользуюсь презиками.
Теперь рассмеялся и второй охранник.
— Нет, всё равно не получится. Мы не хотим лишиться работы. Сейчас схожу, позову Ольгу сюда. Как вас представить?
— Скажите, освободительница. Она поймет.
Ольга искренне обрадовалась встрече.
— Я так и поняла, что это ты, — сказала она, выйдя за калитку. — Только почему «освободительница»?
— А ты забыла, как когда-то меня назвала?
— Забыла.
— Зато запомнила я. Оля, нам надо потолковать. Отпросишься на пару часов?
— Не знаю. Навряд ли…
Ей без проблем удалось отпроситься до вечера.
Они доехали до Вырицы, где возле вокзала нашли небольшое кафе. И просидели в нем до темноты. Тамара подробно излагала историю «Доброго Дела», раскладывала на столике фотографии, сделанные Петром. Ольга внимательно слушала. Не понимая, зачем ей все это рассказывают. Лениво ковыряя вилкой бифштекс…
Но вскоре ей стало не до бифштекса. Она замерла, уткнувшись отсутствующим взглядом в тарелку. Не в силах поверить тому, о чем сейчас говорила Тамара.
— Это серьезно? — наконец пробормотала Ольга.
— Такими вещами не шутят. И подобные обвинения огульно не предъявляют.
— Да, да, конечно. Ты из милиции?
— Нет.
— А ты обращалась туда?
— Снова нет.
— Почему?
— Потому, что это не принесет никаких результатов. Во-первых, ничего не доказать. А во-вторых, даже если бы я и предъявила неоспоримые доказательства, их всё равно бы благополучно похоронили. У тех, кто стоит за этим дерьмом, всё схвачено. Они вывернутся.
Тамара благоразумно умолчала о том, что существует еще и «в-третьих». Пожалуй, самая основная причина — понятия. По которым путь в мусарню был ей заказан. И приходилось решать всё самой.
— Я сегодня же напишу заявление об увольнении. — Ольга наконец оторвала взгляд от тарелки, перевела его на Тамару, словно спрашивая: «Ведь правильно?»
— Нет. Ты ничего не напишешь. И ни словом, ни взглядом, ни действием не покажешь, что тебе известно про эти убийства. Будешь работать, как прежде. Будешь стараться. Будешь исполнительной и незаметной. И будешь наблюдать за тем, что происходит вокруг. Трубка, которую я тебе подарила…
— Не проплачена, — пискнула Оля. От всего услышанного у нее даже сел голос.
— Я подкину денег на счет. Звони каждый день. Произошло что-нибудь, не произошло, всё равно звони. И главное, не упусти момент, когда начнется оживление в лазарете. А теперь скажи, детей сейчас передают на усыновление?
— Да. Но я никогда не подумала бы, что на этом зарабатывают деньги. Мне казалось, что «Доброе Дело» — благотворительная организация.
— Не будь столь наивной, — хмыкнула Тамара. — Руководители благотворительных организаций разъезжают на шикарных джипах и живут в трехэтажных коттеджах. У вас часто появляется Котов?
— Из комитета по образованию? Иногда появляется.
— Один?
— Вообще-то, я не приглядывалась… — Ольга замялась. Опять уткнулась взглядом в тарелку. — Вроде бы, последний раз… Когда это было?.. На прошлой неделе… Он приезжал с какими-то мужиками. .. Тамара, я теперь буду следить за этим очень внимательно.
— Внимательно. Но не пристально. Так, чтобы не вызвать ни у кого подозрений.
— Конечно, — нервно кивнула Ольга. — Я ж понимаю.
«Одно дело понимать, — внимательно всматривалась в нее Тамара. — Совсем другое — исполнить. Нет, эта девчонка не справится. Выдаст себя. Если сейчас так волнуется, то что будет потом?
А потом ее трупик вывезут в лес!»
— Оля, ты понимаешь, насколько это рискованно! Ведь если спалишься, с тобой церемониться не будут. Убьют. Быть может, не стоит тебе во всё это влезать? Может, даже не стоит туда возвращаться?
— Ты думаешь, я не справлюсь? — немного обиженно пробормотала Ольга. — Думаешь, у меня не получится держать себя в руках?
— Да. Я в тебе не уверена.
— Я справлюсь. Не так уж это и сложно — наблюдать и звонить тебе каждый день.
— Это, и правда, не сложно. Другое дело, суметь скрыть эмоции.
— Нет! У меня всё получится, — решительно тряхнула головой Ольга. — Поехали.
— Сядь, не спеши. У нас еще куча времени. Или тебе не терпится приступить к делу? Так вот что: умерь энтузиазм. Он тебя погубит. Ой, Оля-Оля, — поджала губы Тамара, — боюсь я за тебя! Не справишься.
— Нет, справлюсь.
И она вопреки Тамариным опасениям, действительно, справилась. Следила за любым изменением, за
