– Ну если так… Только одно условие: чтобы я был в стороне!
– Конечно, конечно, без разговоров. Про наш разговор я никому не скажу. То есть скажу, конечно, своим товарищам, что нам помогут во дворце, а кто это сделает, называть не буду.
– Вот это мне подходит. Только плата вперед.
– Будет выполнено в ближайшие дни.
От Федора Прокопий сразу прошел к князю Андрею. Плотно прикрыл за собой дверь, проговорил тихим голосом:
– Князь, с важной новостью я к тебе заявился.
– Говори.
– Заговор против тебя бояре строят. Сторонников вербуют.
– Это слух идет или ты точно знаешь?
– Точно знаю. Со мной разговор был, подговаривали впустить заговорщиков во дворец.
– И кто же с тобой речь такую вел?
– Боярин Федор Кучкович.
Князь поднялся с кресла, медленно подошел к Прокопию и, не отрывая взгляда от его лица, спросил:
– Ты ничего не путаешь, дворянин?
– Не путаю, князь. Беседовал с ним дважды, вот так же близко, как с тобой.
– И что, они убить меня собираются?
– Думаю, да.
Андрей стал ходить по горнице, натыкаясь то на стол, то на кресло. Наконец выговорил:
– Федор, значит. Змея подколодная. За Верхуславу простить не может. Все эти годы ненависть ко мне копил. А теперь удобный случай рассчитаться со мной выискивает…
Неожиданно резко развернулся и выпалил в лицо Прокопия:
– Не будет этого! Не позволю! На плаху главаря! На плаху его! Всех на плаху!
– Но мы не знаем остальных заговорщиков, – осторожно возразил Прокопий.
– Узнаем! Через Федора узнаем! Прикажу немедленно схватить и привезти на допрос!
Федор был арестован в тот же день и доставлен в подвал княжеского дворца в Боголюбове. Там его ждали Андрей и двое стражников. Боярин не был испуган и подавлен, а держался смело и независимо.
– Смерти моей захотел? – глядя яростным взглядом в побелевшее лицо Федора, спрашивал Андрей. – Называй сообщников, коли жить хочешь!
– Нет никаких сообщников и заговора нет, – отвечал Федор, пошевеливая широкими плечами. – Оговорили меня, злым умыслом погубить замыслили.
– Врешь, шут! Всю жизнь шутом жил, всю жизнь обманывал!
– Неправда это. Верой и правдой служил, слугой надежным был и отцу твоему, Юрию Долгорукому, и тебе, князь.
– Так скажешь мне, с кем замышлял против меня пагубное дело, или я прикажу запороть до смерти!
– Не знаю твоих супротивников, никогда не имел с ними дело.
– Так, значит… Тогда всыпьте ему горяченьких!
Долго истязали Федора, но он так и не выдал имен заговорщиков. 28 июня 1174 года на площади возле княжеского дворца был поставлен помост, на него водрузили толстый чурбан. Собрались жители Боголюбова и окрестных селений, приехали из Владимира и Суздаля, чтобы поглазеть на невиданное дело: сроду никого не казнили прилюдно! Охали, вздыхали.
Окровавленный, со связанными назади руками Федор уверенно поднялся на помост, долгим взглядом оглядел собравшихся, наконец разлепил избитые губы, крикнул хриплым голосом:
– Безвинного князь Андрей казнить собирается! Невиновен я, оговорили черные люди!
И, увидев стоявшего рядом Якима и Улиту, произнес с надрывом:
– Прощайте, брат и сестра! Не чаял я, что будет у нас такое расставание…
Двое дюжих дружинников схватили его за плечи и положили голову на чурбан. Один из них взмахнул мечом, и голова Федора, брызгая кровью, покатилась по помосту.
Толпа тотчас взвыла, заплакала, заохала, запричитала, застонала и кинулась в разные стороны, подальше от этого страшного места.
Якима всего трясло. Человек от природы чувствительный и ранимый, он ужаснулся истерзанному виду Федора, когда тот вошел на помост, а казнь едва не лишила его чувств. Он покачнулся и, может быть, упал, если бы его не поддержала Улита.
– Как же так? – вопрошал он себя. – Как Андрей мог поступить с моим братом? Ведь мы с детства дружили друг с другом, самыми близкими приятелями были, родственниками, почти родными…
Вечером заговорщики собрались в доме Петра, зятя Кучковичей, который жил тихо и незаметно в Боголюбове. Пришло около двадцати человек, в их числе Яким и Улита Кучковичи, Анбал, которого князь назначил ключником своего дворца, Ефим Мойзович. Рассаживались по скамейкам, хмурые и подавленные. Долго молчали, не решаясь начать разговор.
Наконец один из заговорщиков, боярин Иван, произнес дрожащим голосом:
– Что будем делать? Заговор раскрыт, руководителя нашего казнили. Куда бежать, где скрываться?
Поерзав на скамейке, ему ответил Петр:
– В Рязань надо подаваться. Мне Федор говорил, что тамошний князь Глеб на нашей стороне. Приютит и защиту даст.
– Да, только к нему… И бежать недалеко, через Оку и – на Рязанщине… Нынче ночью, пока не поздно… – загомонили остальные.
И тут взорвалась Улита:
– Вы что, не мужики? Что слюни распустили? От страха совсем разум потеряли? Куда вы побежите? Да вас князь Андрей в два счета по дороге всех переловит! А не переловит, прикажет князю Глебу выдать на расправу. Неужто забыли, что князь рязанский под рукой Андрея ходит?
– Так что же нам делать? – раздался голос от порога.
– Убить Андрея, пока не поздно!
Ничто не влияет на мужчин сильнее, чем крик или слезы женщин. Они подстегивают хлеще хлыста. Так подействовал и резкий голос Улиты. Мужчины подняли головы, а Яким встал и проговорил:
– Улита права. Андрей убил моего брата, он и нас скоро предаст казни. Надо идти во дворец и прикончить его!
– Но князь наверняка вооружен, – вмешался боярин Иван. – А сражаться он умеет, я видел его в бою несколько раз. Говорят, у него меч, перешедший от святых князей Бориса и Глеба, он защищал его от смерти не единожды.
– Я пойду во дворец и выкраду меч, – сказал Анбал. – У меня все ключи, и мне это нетрудно сделать!
Так и решили. Анбал ушел, а остальные дождались ночи и отправились ко дворцу. Ночь была звездной, но безлунной, дома стояли темные, мрачные. Таясь тенями, прокрались ко дворцу. Подошли ко дворцовой башне, вход из нее вел в жилые покои князя. И тут остановились.
– Не могу дальше, – простонал Иван.
– Чего ты не можешь? – хриплым голосом спросил его Петр.
– Боюсь…
– Экий ты, – начал было Яким, но его перебил Иван:
– Глотнуть бы для храбрости.
– Недалеко винный погреб, – сказал Анбал, присоединившийся ко всем возле дворца.
– Тогда пошли, – скомандовал Петр.
В погребе Анбал зажег свечу. Заговорщики налили себе по кружке вина, выпили, не закусывая. А затем поодиночке, не говоря ни слова, вошли в башню и остановились перед дверью, ведущей в караульное помещение.
– Здесь охрана, – тихо проговорил Анбал. – Спят, наверно.
– Много их?
