Проклятый гонор не позволял мне признать, что все то, чем я гордился, превратилось в прах без тебя.
Они смотрели друг на друга, охваченные страстью. Чувство было столь сильным, что Скай чуть не задохнулась в его объятиях.
— Более того, — продолжал Ник, — я готов был убить Брайса Денвера, если мне казалось, что он… способен расстроить или обидеть тебя. Я с легкой душой мог заточить Уинн в монастырь, когда понял, во что бездумно влип. Но почему мне не приходило в голову, насколько виноват я сам? — недоумевал он.
— Ник…
— Тсс, милая, — пробормотал он и поцеловал ее в губы. — Я должен объяснить, каким дураком я был. Что я творил? Попытался толкнуть тебя в объятия Брайса. Заявил, что тебе вообще не следовало связываться со мной. Для вида таскал за собой Уинн, хотя не спал ни с ней, ни с кем бы то ни было с тех пор, как мы с тобой расстались.
— Я так рада, — просто сказала она.
— Но все, что я делал, было… от злости, хотя я тогда не отдавал себе в этом отчета. Я злился на самого себя. Ярость и заносчивость оставили в моей душе лишь холодную пустоту, и это заставляло меня совершать поступки, о которых я всегда буду сожалеть.
— Ник… — Скай слегка отстранилась, не покидая его объятий. — Не думай, что ты один прошел через это. Я помню свои слова о том, что Уинн во всех отношениях гораздо больше подходит тебе. В душе я знала, что это не так, но наблюдать за вашими танцами было для меня адской пыткой.
— Понятно. — Легкая улыбка появилась на его губах. Он теребил ее локон.
Они посмотрели друг на друга и облегченно рассмеялись. Их поцелуи становились все более страстными…
— Люблю эту кровать и эту комнату, — мечтательно произнесла Скай спустя весьма продолжительное время.
Обнимая ее, Ник рассеянно осмотрел спальню.
— Что ж, здесь комфортно…
— Для меня она означает нечто большее. Тут ты впервые занялся со мной любовью, тут мы воссоединились. Думаю, мы навсегда сохраним эту кровать и обстановку.
Он поцеловал ее в шею.
— Совершенно с тобой согласен… Ты была бесподобна.
— И ты. — Скай вздохнула. Их любовь, преодолев все преграды, стала нежнее и упоительнее, чем когда-либо. Это было подлинное слияние сердец, умов и тел. Они сказали друг другу то, чего еще никогда не говорили, и не могли оторваться друг от друга, испытывая небывалое эмоциональное и физическое потрясение. — Помнишь, однажды ты сказал мне, что потрясающий секс вызывает у тебя волчий голод?.. О, нет! — Скай села, прикрыв рукой рот.
Ник сел рядом с ней и взял ее за руку.
— У тебя что, еще ни разу не подгорал ужин?
— Ни разу… Может быть, уже дом горит?
— Вряд ли, но пойдем посмотрим.
— Только накину платье…
Он снова притянул ее к себе.
— Оно не требуется.
— Я… конечно, пристрастилась к рискованной жизни, но… — Скай замялась.
— Щеголять голой на кухне — другое дело? — с серьезным видом подсказал Ник. — Не забывай, как прекрасно у тебя это получилось в гостиной.
— Похоже, ты не позволишь мне забыть об этом, — ответила она так же серьезно.
— Возможно, ты угадала.
— Ник… — Она повернула к нему смеющееся лицо. — Только не напоминай мне об этом на людях. Я и так с трудом на ногах держусь, стоит только тебе посмотреть на меня.
— Это чуть ли не самое приятное из всего, что ты когда-либо говорила мне. — Ник все еще был серьезен, однако в его глазах таилось совсем другое.
Скай прикоснулась пальцами к его губам.
— Но сначала проверим, что делается на кухне.
— Давай. — Он выглядел до смешного огорченным. — Однако платье не нужно. — Отпустив ее, он встал, подошел к стенному шкафу и вытащил желтый шелковый халат. Ее халат.
Скай удивилась:
— Он здесь? Я решила, что ты его выбросил.
— Нет. Я не смог. Он еще… благоухает тобой. В минуты отчаяния я доставал его и… мечтал о твоих объятиях.
— Ох, Ник. — Скай вытерла неожиданные слезы. — Наверное, это самое приятное из всего, что ты когда-либо говорил мне.
Жаркое из баранины они проверили вместе.
Сморщенное, почерневшее мясо было несъедобным.
Они переглянулись и расхохотались.
— Возможно, придется сделать омлет. Переживешь? — спросила Скай.
— Все, приготовленное тобой, — волшебство. Но не спеши. Продолжим рискованную жизнь?
— Ты хочешь сказать, вернемся в постель?
— Это улучшает мое душевное состояние, дорогая.
И она снова очутилась в его объятиях…
После того как они вместе приняли душ, Скай приготовила омлет, и они ели его, любуясь бухтой. Ник неожиданно сказал:
— Ты была права.
Она удивленно вскинула бровь.
— Насчет того, что память моего отца достойна большего. — Ник взял бокал с вином и откинулся на спинку стула. — Я чувствую, что наконец мы с ним помирились.
— Я так рада. Но ты имеешь в виду только наши с тобой отношения?
Он отрицательно покачал головой.
— Может быть, я делаю все не так, все по-своему. Проблема заключалась в том, что мы с ним по- разному смотрели на жизнь. Он имел тенденцию оглядываться назад, а я стремился вперед. Наверное, это естественно, однако, думаю, именно из-за этого я был таким… беспокойным. Но я никогда не забуду, чему он учил меня, не забуду его мудрости и понимания. Он знал, что для меня лучше, даже когда я сам не догадывался об этом.
Скай молча подняла свой бокал.
— Понятно.
Спустя двенадцать месяцев недавно появившийся на свет Ричард Кеннет Хантер, нареченный в честь обоих дедушек, вызвал у своего отца это замечание.
Скай, сидя на кровати с новорожденным сыном на руках, недоуменно взглянула на мужа.
— Что ты этим хочешь сказать?
Ник закрыл дверь ее комнаты, напоминавшей оранжерею, снял ботинки и устроился на постели рядом с женой. Вытянув длинные ноги и обняв ее за плечи, он пробормотал:
— Ты больше во мне не сомневаешься, а, миссис Хантер?
Скай прислонилась к нему. Ее беременность протекала благополучно, роды были не слишком тяжелыми, а Ник постоянно заботился о ней. Те уголки его души, в которые она боялась никогда не пробиться, оказались мифом.
Иногда ему приходилось отлучаться. Скай тем временем создала еще одну серию программ, но все это время невидимая нить связывала их. И только одно продолжало вызывать у нее некоторое опасение: вдруг
