для освобождения от власти диавола[453], для спасения[454]. И в этом смысле богословская заслуга св. Иринея состоит, главным образом, в том, что он первый из христианских писателей ясно высказал мысль об обóжении человека. Эту мысль и до него можно было угадать в христианской письменности, но обычно считается, что это заслуга св. Афанасия Великого, но классическая формула последнего 'Бог вочеловечился, чтобы человек обóжился', была, в сущности, только более четкой формулировкой мысли, уже принадлежавшей св. Иринею. В этом св. Ириней, несмотря на всю свою жизнь на Западе, преимущественно греческий, восточный отец Церкви. Он распространяет в Галлии в свое время чисто эллинские воззрения на антропологию и христологию.
Вот несколько примеров его выражений. 'Каким образом мог бы человек приблизиться к Богу, если бы Бог не приблизился к человеку'[455]. 'Бог нисходит на землю, чтобы собрать нас в лоно Отца'[456]. 'Слово вочеловечивается в последние времена, чтобы соединить конец с началом, т. е. человека с Богом'[457]. 'Сын Божий становится сыном человеческим, чтобы сын человеческий стал сыном Божиим'[458]. Или еще несколько более пространно объясняет он свою мысль: 'Слово Божие сделалось человеком и Тот, Кто есть Сын Божий, стал сыном человеческим, соединенный со Словом Божиим, чтобы человек получил усыновление и стал сыном Божиим. Ибо иным способом мы не могли бы получить нетление и бессмертие, как через соединение с нетлением и бессмертием, если бы нетление и бессмертие не сделались предварительно тем, что мы есмы, чтобы то, что было тленно, поглотилось нетлением, а то, что было смертно, поглотилось бессмертием, чтобы мы получили усыновление'[459]. Или наконец, еще более определенно: 'Слово Божие вследствие безмерной Своей любви стало тем, что мы есмы, чтобы нас сделать тем, что Оно Само есть'[460]. Таким образом, человечество Христа, как справедливо замечает Буссэ, не есть для Иринея что-то, что мимоходом воспринято и снова отложено, но оно имеет вечную ценность[461].
Особенно интересно в этой связи учение Иринея о 'рекапитуляции всего' αναχεφαλαιώσασθ& #945;ι τά πάντα. Заимствованное из Ефес. I, 10, это слово имеет несколько значений. У древних оно малоупотребительно и означает или 'возглавление' или же 'разделение на главы'. У Семидесяти оно встречается однажды в смысле 'окончания' (псал. 71, 20: 'окончание молитв Давида'). Также и у псевдо-Варнавы V, 11: 'положил конец грехам'. У Иринея оно означает или 'повторение' (III, 21, 10; V, 22, 1; IV, 38, 1; V; 1, 2) или 'возглавление', 'рекапитуляция' (V, 29, 2). У Ипполита ('Refut. omn. haer.' VI, 16, 4) и в Апост. Постановлении I, 1, 4 ему придано значение 'утверждения'[462].
Для св. Иринея Христос возвращает человека к первоначальному состоянию[463]. Иногда он говорит вместо 'recapitulans' – 'restaurans'[464] или 'reintegrans'[465], что, конечно, имеет тот же смысл. Искупительная миссия Сына Божия имеет своею целью вернуть человечество к тому идеальному состоянию, которое оно имело в вечном плане Божией Премудрости. Важно, что рекапитуляция совершается для всего человечества. Во Христе содержится все новое человечество, Он – Новый Адам. 'Сын Божий воплотился и вочеловечился и в Себе восстановил длинный ряд людей, 'longam hominum expositionem in seipso recapitulavit', даровал спасение всем нам вкупе' [466]. Можно прямо говорить, что в искуплении имело место восстановление первоначальной сущности человека, его небесного, вечного замысла, того, что Буссэ назвал 'Mensch an Sich'[467].
Эту доктрину св. Иринея A. d'Alès, рассматривая с трех сторон, характеризует, как 'драму с тремя действующими лицами'. 1. Применительно к делу Христову 'рекапитуляция является воссозданием человечества в первоначальном божественном плане, а Христос есть Искупитель; 2. в отношении к человечеству это восстановление богоподобия; протестуя против Татиана Ассирийца, Ириней настаивает решительным образом на совершенном восстановлении первого человека; следуя этой мысли, – думает d'Alès, – Иринею надлежало бы придти к всеобщему апокатастазису, чего он, однако, не сделал: 3. в отношении к диаволу Ириней противопоставляет одну рекапитуляцию другой. Сатана заключает в себе всю апостазию, антихрист, со своей стороны, также заключает в себе всю апостазию, а Христос должен поэтому быть совершенный антитезой делу диавола[468].
Оставляем в стороне трудный и для темы антропологической не имеющий прямого касательства вопрос о том, в чем именно состояло искупление, как понимать самое слово' выкуп' и т. д. Это относится больше к другим областям догматики. Напомним здесь только то, что искупление не состояло в одном воплощении, но содержало в себе и страдания[469]. Как важны страдания Христовы в деле искупления рода человеческого, так важны страдания и подвиг в деле усвоения каждым из нас плодов этого искупления[470]. Вопрос жертвы необходимо входит в тему догмата искупления.
Во Христе человек восстанавливает для себя то, что потеряно им в Адаме, т. е. быть по образу и подобию Божию[471]. И, говоря об усвоении человеком искупительных плодов, св. Ириней высказывает очень ценную для восточной мысли идею стяжания совершенным христианином благодати Св. Духа. Он любит развивать мысль ап. Павла о том, что тела наши суть храмы Св. Духа. Выше было указано, что полный, совершенный человек это тот, кто усвоил Духа Святого. 'Через излияние Духа человек стал духовным, и таковой именно человек и есть образ и подобие Божие. Но если в человеке Дух отсутствует в его душе, то такой человек несовершен, ибо он не обладает подобием в духе'[472]. Дух подает как бы духовную природу, ему родственную. 'От Духа мы получаем образ и надписание Отца и Сына' [473].
Эти два пункта учения св. Иринея, – ясно выраженное сознание 'обóжения' человека и мысль о стяжании Св. Духа, представляют значительные заслуги его, как богослова и мистика. Вся восточная мистическая линия пойдет именно этим путем. У лионского епископа находим выражения, которые могли бы занять почетное место в творениях любого мистического писателя. 'Как созерцающие свет, суть внутри света и причащаются его сияния, так и созерцающие Бога внутрь Бога суть и причащаются Его сияния'[474]. 'Люди должны созерцать Бога, чтобы через созерцание стать бессмертными и жить, тяготея к Богу' [475]. Читая св. Иринея, нельзя не признать мистической традиции св. евангелиста Иоанна. Мистика этого последнего, – думает Bousset – ему, во всяком случае, ближе, чем мистика ап. Павла.[476].
********
Небесполезно, заканчивая обозрение писателей апологетов, подвести итоги их богословствования о человеке. Вкратце результаты сводятся к следующему.
Все апологеты обратили особое внимание на тему о воскресении, но не в одинаковой мере ее разработали. Ряд писателей (Юстин, Татиан, Феофил) развивали мысль о том, что бессмертие человека не абсолютно, не принадлежит ему по самой сущности человеческой, но обусловлено волею Божией. Человек может и не быть бессмертен. Афинагор первый написал трактат о воскресении, если не считать сомнительного по своей подлинности произведения св. Юстина Философа на ту же тему.
Некоторые апологеты (Татиан, св. Ириней) не мало говорили о Св. Духе, Его значении для вечной жизни, необходимости стяжания Его, и тем определяли путь восточной аскетики и мистики.
Вопрос об образе и подобии Божием мало возбуждал интереса к себе. Один только св. Ириней высказал по этому вопросу свои идеи, но зато чрезвычайно глубокие.
Тот же св. Ириней сделал большой шаг вперед своим учением о рекапитуляции и
