стагнировала, налоги повышать на бедных было уже некуда, а на богатых - невозможно, потому что за пришедшую к власти партию голосовали как раз богатые и средний класс. Федеральное правительство, атакуемое со всех сторон, не могло, не хотело и не умело заниматься проблемами уволенных бедняков, а на каждую попытку организованного политического выступления после 'пятидневной гражданской войны' реагировало особенно остро, и исключительно силовыми методами. Бедняки оставались в домах, копя злобу. Это были люди среднего и старше возраста, в условиях стремительно обесценивающегося песо они оставались без пенсионных накоплений, без перспектив в жизни, вообще безо всего. А Лос Зетас - это были их дети, которые не видели ни отца ни мать, потому что те работали на построенных американцами фабриках за гроши с утра до вечера и не могли заниматься воспитанием своих детей. Детей воспитали банды и картели, и если Синалоа после провала пятидневной войны пока никак не выступала против власти - то Лос Зетас моментально сориентировались в ситуации и выдвинули уже политические требования, поддерживаемые силой оружия. Политические требования эти попали на живительную почву: для многих мексиканцев река РиоГрандке была проклятым местом. Ее боялись, ненавидели - и в то же время тайно мечтали ее переплыть. Лозунг 'Наведем мосты через реку Рио-Гранде' поддержало подавляющее большинство населения северных штатов, да и не только северных - а власти ничего не могли ему противопоставить, и не могли запретить, потому что он в сущности не был ни бунтовщическим ни революционным, все правильно понимали что имеет в виду - но не произносили этого вслух. Постепенно именно Los Zetas и поддерживаемые 'эскадронами смерти' политики стали выразителем воли подавляющего большинства населения северных штатов Мексики и едва ли не большинства - всех других. Сама Los Zetas превратившись в политическую силу была обречена на то, чтобы трансформироваться из просто криминальной наркомафиозной организации - в организацию террористическую.
Небольшой, старый, ничем не примечательный фургон GMC неспешно катился по десятой дороге, которая вела от пограничного Хуареса в Сан Антонио и дальше - в Хьюстон и по побережью. В фургоне было несколько молодых людей - трое парней и девушка, все - молодые, темноволосые, смуглые, а девушку можно было даже назвать привлекательной. Они были неплохо одеты - как студенты на каникулах, они неплохо говорили по-английски, у них были нормальные документы - водительские права штатов Техас и Калифорния, и они не вызывали никаких подозрений. Они перешли границу в Хуаресе, арендовали этот фургончик, который представлял из себя небольшой мотор-хоум, мобильный дом для туристов. После этого наведавшись по известному адресу, они сменили документы и получили оружие - три румынских автомата Калашникова с дополнительными рукоятками на цевье и барабанными магазинами на семьдесят пять патронов от ручного пулемета. Осколочные гранаты им не дали, потому что ни один из них не служил в армии и обращаться с ними не умел - хватит и автоматного огня. Девушка взяла с собой компактный девятимиллиметровый пистолет Kahr - ей он был нужен для того, что они задумали. Четырех автоматов должно было хватить для того, что они намеревались сделать - с лихвой.
Привлекала внимание только девушка, путешествующая в компании трех парней - но в конце концов Америка свободная страна, и кто с кем спит - это его личное дело.
Каждый из них действительно был студентом, а двое из них даже учились в одном университете. Остальные знали друг друга только по именам и обязательно прибавляли к имени обращение 'товарищ' - товарищ Родриго, товарищ Гонсало, товарищ Мигель и товарищ Мария. Они не были подготовлены ни кубинской ни тем более венесуэльской разведкой, как досужие журналисты начнут выдумывать потом, нет. Они были продуктом нынешней Мексики от начала и до конца - страны, где радикально-социалистические взгляды причудливо сплелись с взглядами националистическими, образовав некое подобие фашизма. Очень похожее на фашизм подобие, но от германского национал-социализма мексиканский фашизм отличала анархичность, крайнее левачество и стремление к некоей справедливости. Если бы нашелся человек, который поговорил бы с каждым из этих 'товарищей' - он выяснил бы, что понятие 'справедливость' у каждого свое...
Товарищ Родриго - руководитель боевой ячейки - считал справедливым некое перераспределение общественных богатств так, чтобы беднякам досталось больше, а богачам - меньше. Он был из породы типичных романтиков революционеров, которых всегда щедро рожала земля Латинской Америки, столь же щедро, сколь она рожала карателей и душителей свободы. Он чем-то был похож на Че Гевару - высокий, суховатый, с чуть удлиненным лицом и пышной гривой черных как смоль волос. Он считался идейным, даже посещал Кубу по турпутевке - потом это раскопают и поднимут истерику назвав его агентом кубинской разведки. На Кубе - наоборот его коммунистические убеждения пошатнулись, он не увидел чего-то привлекательного в дороге к коммунизму и со времени посещения Кубы начал склоняться ближе к национализму, жарко дискутируя со своими сокурсниками о вековом угнетении испанской нации и о 'краденой земле' - так теперь почти все называли земли юга США. Он хорошо играл на гитаре, был мечтателем - но он был и практиком революции. Его ненависть окончательно закалилась в клинок, готовый разить врагов в те летние дни одиннадцатого года, когда он тащил своего товарища по простреливаемой насквозь улице - а вслед ему трещали несколько автоматов, свистели пули, и он чувствовал, как дергается тело его companiero, принимая в себя пулю за пулей и защищая от этих пуль его самого. Черт, они же ничего такого не хотели, у них не было оружия, и они даже не успели подойти к воротам, разделяющим рай и ад, отверженных и вознесенных на самые вершины власти политической и власти денежной. Мало того, что эти люди имели в каждой комнате по кондиционеру - они всерьез обсуждали вопрос о том, чтобы накрыть весь свой квартал прозрачным стеклянным куполом, чтобы не дышать тем же смогом, каким дышат простые горожане. И это в то время когда дети умирают на улице от голода! Когда останавливаются фабрики и сотни рабочих оказываются на улице, а эти твари накрывают свой маленький уютный буржуазный мирок стеклянным куполом. Он шел чтобы просто сказать им, какие они твари, он был политически сознательным и не собирался заниматься грабежом - но им не дали ничего сказать. Как только они пересекли нарисованную на гладком как стекло асфальте черту - двое охранников подняли свои автоматы и открыли огонь, а Лопес последним движением шагнул навстречу летящим градом пулям, прикрыл своей грудью его - и рухнул на него, погибнув почти мгновенно. Когда он вытащил его в какой-то проулок... компаньерос долго пришлось убеждать его, что его товарищ мертв, он даже ударил кого-то, крича что тот жив и надо срочно отправить его в больницу. Тогда же он, перемазавшись в крови Лопеса дал страшную клятву -что когда-нибудь они заплатят за все, и эти... и их хозяева по другую сторону Рио- Гранде.
Что же касается товарища Марии - то про нее особо нечего было сказать, кроме того, что она происходила из довольно состоятельной семьи, ее отец был адвокатом мафии - а она сбежала из дома, присоединилась к социалистам и стала любовницей товарища Родриго. В этом возрасте девушки еще не думают о будущем, о семье - их привлекает романтика, а в революционном подполье ее было больше чем достаточно. Было достаточно и грязи - как-то раз ей пришлось переспать с отвратительным жирным полицейским капитаном, только для того, чтобы он отпустил схваченного на улице Родриго и двух его соратников... но она успокаивала себя тем, что любила Родриго и сделала это ради любви к нему. Из-за любви она с готовностью согласилась и на прямое участие в предстоящей террористической акции - Родриго был против, но без женщины тут никак невозможно было обойтись.
Третий, товарищ Гонсало был самым младшим из всех - но тоже идейным. Он больше склонялся к национализму изначально - еще в детстве он участвовал в хулиганских группировках, читал книги про 'нацию инков', про 'краденые земли', которые продавались уже тогда. На революционные, социалистические позиции он начал склоняться после того, как в течение полугода на улице оказались и его отец и его мать, и теперь вместо нормальной работы оба они занимались тяжелым и унизительным поденным трудом. Социалисты давали ответы на эти вопросы - надо трудиться на себя, а не на американцев. Но все равно Гонсало оставался националистом и жаждал образования Атцлана.
Четвертый член террористической группы, товарищ Мигель был самым интересным из всех. Во-
