На скрытность было нацелено все – в отличие от североамериканского MQ-9 «Reaper» русский «Ворон-5» имел более массивный корпус с двумя бомболюками, потому что ради снижения радиолокационной заметности крылья были чистыми, вся боевая нагрузка аппарата помещались в фюзеляже. Толстые, прямые крылья – в них, судя по виду, были интегрированные топливные баки; двухбалочное хвостовое оперение, восьмилопастной, с саблевидными лопастями винт – видимо, двигатель конструкции Кузнецова, его фирменный, можно сказать, винт. На двигателях НК-93 летала вся тяжелая авиация, что армейская, что стратегическая, что гражданская[88].
Около каждого аппарата стояли инженеры – на сей раз оба аппарата были созданы конкурирующими фирмами. Заводы Гаккеля разрабатывали тему реактивных ударных беспилотников, в ижевском товариществе на вере были апологетами малозаметных турбовинтовиков.
Поняв, что первым будут смотреть его аппарат, вперед выступил ижевский инженер.
– Ваше Высочество, гражданский инженер десятого разряда Вотинцев, глава конструкторского бюро ижевского товарищества на вере «Зала».
Его Высочество одобрительно кивнул.
– Сколько человек работает в конструкторском бюро?
– Восемнадцать, Ваше Высочество.
– А на заводе?
– Больше трехсот, Ваше Высочество.
– Это хорошо. Сколько видов беспилотных самолетов вы выпускаете?
– Девять видов, Ваше Высочество, не считая этого – этот будет десятым, если Военное министерство закажет его. Но так – это всего лишь планеры, а комплектация подбирается индивидуально для каждого заказчика. Мы работаем с каждым заказчиком, чтобы максимально соответствовать его запросам.
– Это хорошо. Ваша техника закупается за счет казны?
– Да, Ваше Высочество.
– Если будет закупаться иностранная, смелее входите с челобитными, сразу на Высочайшее имя. Или на мое, так будет даже быстрее. Казенные заказы должны исполняться иностранным капиталом только в том случае, если русский капитал не в состоянии их исполнить. Я рад, что Ижевск держит марку…
Ижевск, город на реке Иж, которому от роду было всего двести с лишним лет, занимал в Российской империи намного более весомое положение, чем можно было бы предположить по его размерам и численности населения. Это был город-завод с тремя казенными и одиннадцатью крупными частными заводами, работающими как по заказам Военного министерства, так и по частным заказам. Здесь на казенных и частных заводах производили половину стрелкового оружия Российской империи – по признанию многих, лучшего в мире. Здесь производили и много чего другого – от автомобилей до высокоточных управляемых снарядов и систем активной защиты бронетехники. Наконец, здесь был технический университет – один из лучших в стране.
Наконец, Ижевск был просто красив – даже по архитектуре. Дело заключалось в том, что его изначально закладывал тот же архитектор, который строил Санкт-Петербург, поэтому и города вышли похожими. Статус «Уральского Петербурга» ижевчане поддерживали всеми силами, как в архитектуре, так и вообще в жизни. Жили в Ижевске богато, богаче даже, чем, к примеру, в Екатеринбурге. Имелась еще одна традиция, которой не было ни в Туле, ни в Коврове, ни в Сестрорецке, – самым опытным ижевским мастерам-оружейникам, как с казенных заводов, так и с частных, вручали «от Государя» роскошный зеленый кафтан с золотым шитьем и специальный нагрудный царский знак, тоже из золота. Таких мастеров, каждый из которых учился своему мастерству минимум десять лет, прозывали «крокодилами».
– Благодарствуем, Ваше Высочество.
Цесаревич махнул рукой, приказывая продолжать.
– Мы изучили опыт ведущих мировых производителей в деле разработки как пилотируемых, так и беспилотных малозаметных летательных аппаратов. Особенно внимательно мы изучили североамериканский «Reaper», благо он попал к нам в руки.
Как попал в руки ижевским конструкторам образец засекреченной техники вероятного противника, никто уточнять не стал. Бывало и не такое – каждый делал свое дело.
– Мы провели более двухсот испытательных полетов североамериканского образца, пытаясь засечь его как наземными, так и воздушного базирования РЛС различных типов. Потом мы определили мощность отраженного сигнала от каждой детали аппарата «Reaper» и выяснили, что площадь ИРМ[89] без подвешенного вооружения получилась в два с лишним раза меньше, чем с вооружением. Все дело в том, господа, что «Reaper» изначально разрабатывался как чистый высотный разведчик без ударных задач, и лишь потом его срочно доработали для того, чтобы он мог нести вооружение. В отличие от североамериканцев, мы сразу конструировали нашу машину в качестве ударного аппарата. Поэтому он не просто сделан из материалов, поглощающих излучение локаторов, а его форма просчитана на компьютере с той же целью – все его вооружение находится не на внешней подвеске, а в фюзеляже. Также мы считаем, что североамериканцы допустили ошибку, выбрав в качестве основного вооружения управляемые ракеты. Вместо них мы предлагаем использовать авиационные бомбы последнего поколения. Основным типом боевой нагрузки станут высокоточные планирующие бомбы типа КАБ-50 и КАБ-100. Эти бомбы способны попасть в круг диаметром полметра, расположенный в десяти километрах от точки их сброса при сбросе на высоте семь тысяч. Высокая точность бомб позволяет им выполнять почти те же задачи, что и управляемые ракеты, – причем даже самая малая бомба, типа КАБ-50, которых в бомбовом отсеке может быть до четырнадцати штук, доставляет к цели заряд в полтора раза более мощный, чем это делают американцы своей ракетой. Проще говоря, господа, в ракете львиную долю массы боеприпаса занимает сам носитель и его компоненты, и только небольшая часть приходится на боеголовку – а в бомбе, наоборот, большая часть веса – сама бомба, а механизмы, обеспечивающие ее управляемый полет, весят совсем немного. Максимальная боевая нагрузка этого аппарата – шестьсот килограммов, господа. В разведывательном варианте он может нести вместо бомбовой нагрузки дополнительные емкости с горючим, в таком случае он может преодолеть без дозаправки пять тысяч километров. В боевом варианте он может нести бомбы весом пятьдесят, сто и двести пятьдесят килограммов, он может взять на борт две разовые бомбовые кассеты РБК-250. Наконец – и это самое важное, – один из его вариантов способен нести четыре ракеты «воздух – воздух» типа Р-73.
– Какова отражающая поверхность аппарата? – спросил кто-то из штаба ВВС. – Вы проводили испытания по дальностям обнаружения его самолетными локаторами?
– Отражающая поверхность, господа, – не более десяти квадратных дециметров, это уникальный результат. Более того, предусмотрен режим, когда перед самым объектом или в зоне ПВО он может выключать двигатели и какое-то время планировать, это еще уменьшит заметность. При проверке путем облучения стандартным североамериканским локатором типа «Вестингаус» получается, что аппарат обнаруживается лишь с пятисот метров – это если локатор в поисковом режиме. На фоне земли – а чаще всего обнаружение будет происходить именно в таких условиях – еще лучше. Лучше для нас. Сами понимаете, что перед вами – почти невидимка, пятьсот метров – это дальность визуального обнаружения.
– А обслуживание?
– Двигатель, который здесь есть, – тот же самый, что используется на «Финисте», сверхлегком разведчике-штурмовике. Он доработан – но в критической ситуации можно ставить обычный, финистовский двигатель. Радионезаметность обеспечивается прежде всего за счет конструкции и материалов корпуса.
– Каковы разведывательные возможности аппарата? – Конечно же, этот вопрос задал представитель десятой эскадрильи САК. Она боролась за выживание, спутники с орбиты давали хорошую картинку, не подвергая риску летный персонал, но было три важных обстоятельства, не позволявших распустить десятую эскадру. Первое – геостационарная орбита была забита, и некоторые сектора Земли не просматривались в режиме реального времени. Второе – у всех стран имелись противоспутниковые ракеты и даже космические аппараты – истребители спутников. Пока они не использовались, но в случае глобального конфликта в том, что их используют в полном объеме и большая часть разведывательных спутников будет сбита в первые же часы войны, сомневаться не приходилось. А командованию все равно
