Эрик Принс, бывший военнослужащий спецназа ВМФ США, крепко сложенный, неприметный мужчина средних лет – прилетел в Норфолк, штат Виргиния, гражданским самолетом на ближайший аэродром – чартером. «Общими» бортами он уже давно не летал, потому что стоило ему только войти на борт самолета – как часть пассажиров немедленно начинала выражать ему самую горячую симпатию, а вторая часть – готова была его убить на месте. Ни то ни другое ему не было нужно – поэтому он арендовал чартеры, непритязательные легкие самолеты, делающие рейсы между маленькими аэродромами, и так летал. Он
Засветился он после того, как в одиннадцатом году несколько конгрессменов устроили то, что потом назвали «большим стриптизом» – раскрыли на публику информацию, которую комитет по разведке Конгресса США получил в результате расследования действий частных военных компаний в конфликтах последнего времени. Все это в современной Америке – стране глубоко циничной, и, что самое печальное, ханжеской – произвело эффект разорвавшейся бомбы. Черт, когда идет война – все же понимают, что это не детские забавы и на войне много чего происходит плохого и грязного. Что происходило во Вьетнаме – да там в десять раз больше было всякого дерьма, мальчишкам давали в руки винтовки и бросали в бой, а те, кто выжил, учились ненавидеть и начинали коллекционировать скальпы своих врагов, как индейские воины – потому что они были на индейской территории и воевали с индейцами [69]. Здесь, по крайней мере, были взрослые мужики, и он сам выгонял тех, кто не знал меру в кровавых забавах. Но крови было много, и лили ее в основном сами иракцы – он знал, например, одного начальника полиции одной из провинций Ирака, он любил устраивать скачки на верблюдах, при этом к каждому верблюду на канате был привязан подозреваемый в терроризме. Он знал парней в Афганистане, которые торговали наркотой направо и налево. Собирали гаремы из маленьких мальчиков и трахали их – и при этом были опорой власти на местах, держали отряды самообороны от талибов и здоровались за руку с американскими генералами. Но все это дерьмо пропускали мимо ушей – в конце концов, это не американцы, это варвары. А американцы, грохнувшие в сомнительной ситуации пару афганцев или иракцев, – это уже вселенские преступники, их надо посадить на кол, не меньше.
В принципе – нормального суда не получилось, пришедшие к власти республиканцы замяли это дело, посоветовали особо рьяным осадить назад. Но это – уголовного суда, гражданский суд остановить было невозможно. Каким-то образом в США оказалась зарегистрирована «Ассоциация жертв войны в Ираке», а через полгода догадались и жертвы войны в Афганистане. Представляя интересы людей, не умеющих толком ни читать и ни писать, по каким-то сомнительным доверенностям, эти ассоциации, получая немалые пожертвования и, как поговаривали, откупные от кое-кого из коллег, – развернули настоящую травлю тех, кто занят делом, не желает платить откупные в эту идиотскую ассоциацию. Эрик Принс был человеком упертым и сказал, что он лучше потратит деньги на юридическую защиту своего дела, чем на откупы акулам – поэтому его преследовали особенно рьяно. Blackwater, простая, в общем-то, изначально фирма – превратилась в целый конгломерат фирм, постоянно меняющих юрисдикцию, директоров, персонал, зарегистрированную в офшорах – короче говоря, он делал все, чтобы не дать акулам вцепиться и откусить кусок. Производство броневиков было в одном месте, оружия – в другом, вертолеты и самолеты – а в Блэкуотер были собственные военно-воздушные силы, сами по себе силы обеспечения безопасности – на четвертом. Обеспечение безопасности в кризисных регионах было самой быстрорастущей отраслью экономики США, он был одним из основателей – но вот насладиться успехом не мог. Дело в том, что для бизнесменов в США вершиной успеха является IPO, первое публичное размещение акций. Но дело в том, что для IPO фирму надо было собрать под единое управление, избавиться от всех схем защиты, сделать ее прозрачной и понятной для инвесторов – а это значило сделать ее беззащитной для акул, которые плавают кругами в надежде отхватить кусочек.
На аэродроме, на котором его чартер совершил посадку, Принса ожидал черный «Субурбан», приглядевшись – он с удивлением понял, что эта машина Дипломатической секретной службы, небольшой засекреченной спецслужбы, основной задачей которой было обеспечение безопасности посольств США и американских дипломатических работников в неспокойных регионах земного шара. Принс знал, что в последнее время эту службу, как наименее засвеченную, привлекали к специальным операциям «не по своему профилю». Например – в багдадском офисе этой конторы служило семьдесят человек – многовато, если учесть, что посольство США в Багдаде охраняют еще и морские пехотинцы из спецотряда.
Короткая поездка завершилась у КП военной базы в Норфолке, там знакомую машину пропустили на место базирования атомных подводных лодок без проверки документов – наверное, в «Субурбане» есть какой-то маячок, подающий сигнал «я свой». Когда-то давно шестую группу боевых пловцов возглавлял Ричард «Дик» Марсинко, начинавший еще во Вьетнаме, его задачей был поиск уязвимых мест в системе обороны баз ВМФ США, а также острые акции за пределами США. Эту базу он брал то ли два, то ли три раза – и с тех пор охрана базы так ничему и не научилась, раз пропускает машины без досмотра, даже знакомые. А Марсинко выгнали с флота, отдали под суд – теперь он выпускает военные игры, как Том Клэнси.
«Субурбан» остановился около одного из зданий – как помнил Принс, там производились инструктажи экипажей и сдавались зачеты по безопасности. Водитель – коротко стриженный, настороженный – не был расположен к общению, да и Принс, если честно – тоже. С двигателем, работающим на холостом ходу (вот она, расточительность!), они простояли минут пятнадцать, прежде чем двери сего почтенного заведения открылись и на улицу вывалилась целая компания старших офицеров и офицеров среднего звена. Кое-кого Принс знал лично.
– Эрик… Ты ли это… – весьма правдоподобно
Набились в машину как сельди – семь человек не шутка, хотя «Субурбан» как раз рассчитан на такие большие компании. Только когда машина вырулила не к штабному зданию, а к воротам базы – Принс позволил себе осведомиться:
– Куда мы едем?
– Выпить, – исчерпывающе ответил коммандер Тьюми, – работа на сегодня закончена, на палубе полный порядок, сверкает как новенькая и самое время пропустить по стаканчику. Не так ли?
Тьюми очень любил к месту и не к месту употреблять специфический морской жаргон, возможно для того, чтобы самому не забыть, что он – моряк, а не парень в дешевом костюме из Лэнгли.
Для совместных возлияний выбрали первый же бар в Норфолке, где были отдельные кабинеты. Мало кто знал, что все эти бары находятся под контролем военно-морской разведки и постоянно проверяются на наличие подслушивающих устройств, равно как и служебные кабинеты. Все дело в том, что моряка на берегу невозможно оградить от выпивки, а выпив – моряк обычно начинает болтать. И в пьяной болтовне своей он готов выложить собеседнику все, что угодно – даже коды запуска ракет, доведись ему знать их. Поэтому военно-морская разведка и приглядывала за этими заведениями, полагая, что проще не допустить здесь шпионажа, чем потом расхлебывать проблемы.
Начали сразу круто – с виски. Многие – с неразбавленного. В основном здесь был скотч – шотландское виски, пахнущее торфяным дымком, потому что на торфяных печках просушивают зерно, которому потом суждено превратиться в отменный виски.
Принс пил нарочито мало. Чувствовал, что готовится какое-то дерьмо и ему надо быть настороже.
