— Сомневаюсь, чтобы можно было так вымазаться в человеческой крови и не знать, что это такое, — возразил Питер. — Для того, чтобы так испачкаться, нужно было стать на колени прямо в лужу крови. Пятно было четыре дюйма в ширину.
Паркер в отчаянии покачал головой и что-то пометил в записной книжке.
— Далее, — продолжил Питер, — в среду вечером все возвращаются в дом, обедают и ложатся в постели, за исключением Каткарта, который выбегает на улицу и не возвращается. В одиннадцать пятьдесят лесничий Хардроу слышит выстрел, который вполне мог донестись с прогалины, где произошел… ну скажем, несчастный случай. Время также согласуется с медицинскими данными, согласно которым Каткарт был мертв уже в течение четырех часов к моменту осмотра тела в четыре тридцать. Очень хорошо. В три часа ночи Джерри откуда-то возвращается и натыкается на тело. Не успевает он нагнуться, как из дома самым несуразным образом появляется Мэри в пальто, шляпке и уличных ботинках. Теперь, как выглядит ее версия? Она говорит, что ее разбудил выстрел в три часа ночи. Никто, кроме нее, этого выстрела не слышал, более того, у нас есть показания миссис Петигру-Робинсон, которая занимала комнату по соседству с Мэри и у которой, согласно ее незабвенной привычке, было открыто окно, о том, что она бодрствовала начиная с двух часов и не слышала никакого выстрела. Согласно версии Мэри, выстрел был настолько громким, что разбудил ее, несмотря на то, что раздался с противоположной стороны здания. Не правда ли, странно, что бодрствующий человек готов поклясться в том, что ничего не слышал, в то время как здоровый юный организм по соседству был разбужен громким звуком? Как бы там ни было, если Каткарт был убит этим выстрелом, он был бы еще жив, когда его нашел мой брат, не говоря уже о том, что в этом случае у убийцы не было бы времени на то, чтобы перенести тело из зарослей к оранжерее.
— Мы там все осмотрели, — с неприязненным выражением лица заметил Паркер, — и согласились, что не будем придавать значения обстоятельствам выстрела.
— Боюсь, нам придется обратить на них внимание, и немалое, — мрачно откликнулся лорд Питер. — Как поступает Мэри? Или она считает, что выстрел…
— Не было никакого выстрела…
— Я знаю. Но я анализирую противоречия в ее версии. Она сказала, что не стала поднимать шум, так как решила, что это всего лишь браконьеры. Но если бы это были браконьеры, спускаться вниз и отправляться на расследование было бы, по меньшей мере, глупо. Поэтому она объясняет, что подумала — не грабители ли это. Теперь, что она надевает, отправляясь на встречу с грабителями? Как бы поступили вы или я на ее месте? Я думаю — набросили бы халат, надели тапочки, ну, может, вооружились бы кочергой или толстой палкой — уж никак не уличные ботинки, пальто и шляпа!
— На улице было сыро, — пробормотал Паркер.
— Дружище, если вы ожидаете увидеть грабителей, вряд ли вы отправитесь охотиться на них в сад. Если вам кажется, что они проникли в дом, первое, что вы сделаете, — это бесшумно спуститесь вниз, чтобы проследить за ними, спрятавшись на лестнице или за дверью столовой. Как бы там ни было, Чарлз, неужели вы можете представить, чтобы современная девушка, не обращающая внимания ни на какую погоду, задержалась перед лицом разбоя, чтобы украсить себя шляпкой?! К черту, Чарлз, это какая-то ерунда! И она, не раздумывая, идет в оранжерею, прямо к трупу, словно заранее знает, где он находится.
Паркер снова покачал головой.
— Далее. Она видит Джералда, склонившегося над телом Каткарта. Что она говорит? Может, она интересуется, что случилось? Может, она спрашивает, кто это? Нет, она восклицает: «О Боже, Джералд, ты убил его » — и только потом, как бы подумав, говорит: «О! Это Денис! Что случилось? Несчастный случай?» Неужели вам это кажется естественным?
— Нет. Но меня это скорее заставляет заподозрить, что она ожидала увидеть не Каткарта, а кого-то другого.
— Правда? А вот мне представляется, что она специально делала вид, что не догадывается, кто это. Сначала она говорит: «Ты убил его», а потом, сообразив, что ей как бы неоткуда знать, кто этот «он», восклицает: «О! Это Денис!»
— Как бы там ни было, если ее первое замечание было искренним, она не предполагала увидеть этого человека мертвым.
— Конечно, нет, этого мы не должны забывать. Смерть была неожиданностью. Очень хорошо. Затем Джералд посылает Мэри в дом, чтобы она всех разбудила. И тут происходит еще кое-что, о чем вам удалось узнать. Помните, что вам сообщила миссис Петигру-Робинсон в поезде?
— Вы имеете в виду дверь, хлопнувшую на площадке?
— Да. Теперь я расскажу вам, что со мной произошло однажды утром. Я вылетел из ванной в своем обычном рассеянном состоянии и так налетел на сундук, стоящий на площадке, что крышка приподнялась и хлопнула — шмяк! Это навело меня на мысль. Я поднял крышку и начал рассматривать простыни и прочие вещи, которые были сложены на дне, и тут за моей спиной послышалось что-то вроде вздоха. Я обернулся и увидел Мэри, бледную как смерть. Ну и напугала же она меня, клянусь Юпитером, но мой испуг был ничем по сравнению с ее. Она ничего мне не сказала, с ней началась истерика, и я отвел ее обратно в комнату. Но кое-что мне удалось заметить на этих простынях.
— Что?
— Белый песок.
— Белый…
— Помните кактусы в оранжерее и то место, куда кто-то поставил чемодан или что-то тяжелое?
— Да.
— Так вот, там все посыпано мелким белым песком — таким обычно присыпают луковицы и всякое такое.
— И он был в сундуке?
— Да. Постойте-ка. Что было после того, как Мэри разбудила Фредди и Петигру-Робинсонов?
— Она заперлась в своей комнате.
— Так. А вскоре она присоединилась к остальным в оранжерее, и на этом-то этапе все и вспоминают, что на ней было пальто, наброшенное поверх пижамы, ботинки на босу ногу и шляпка.
— То есть вы считаете, — промолвил Паркер, — что мисс Мэри не спала и была одета в три часа ночи, что она вышла к дверям оранжереи с чемоданом, собираясь встретиться с убийцей своего… черт возьми, Уимзи!
— Ну, такие далеко идущие выводы можно не делать, — откликнулся Уимзи, — мы уже решили, что она не ожидала увидеть Каткарта мертвым.
— Да. Но, похоже, она действительно собиралась с кем-то встречаться.
— Допустим, pro tempore [31] , она собиралась встречаться с Номером десять, — предположил Уимзи.
— Возможно. И когда она выходит и видит герцога, склонившегося над Каткартом, она решает — клянусь Юпитером, Уимзи, я таки был прав! Когда она сказала: «Ты убил его», она имела в виду Номер десять — она решила, что это был труп Номера десять.
— Конечно! — вскричал Уимзи. — Какой я дурак! Да. Она сказала: «Это Денис? Что случилось?» Все совершенно ясно. Что же она сделала с чемоданом?
— Мне теперь все ясно, — перебил Паркер. — Когда она увидела, что труп принадлежит не Номеру десять, она поняла, что Номер десять — убийца. Значит, ей нужно было сделать все возможное, чтобы никто не знал, что Номер десять вообще появлялся. Она прячет чемодан за кактусами. Затем, поднявшись наверх, запихивает его в сундук на площадке. Естественно, она не может сразу отнести его к себе в комнату из опасения, что кто-то мог слышать, как она поднималась по лестнице, и задуматься, почему она прежде всего идет в свою комнату, вместо того чтобы будить всех. Поэтому она стучит Арбатноту и Петигру- Робинсонам — она стоит в темноте, и они в неразберихе вряд ли разглядят, что на ней надето. Отделавшись от миссис П., она вбегает в свою комнату, снимает юбку, в которой опускалась на колени около Каткарта, и остальную одежду, надевает пижаму, шляпку, которую могли заметить, пальто, которое наверняка привлекло внимание, и ботинки, уже оставившие внизу свои следы. Теперь она может спуститься и показаться всем. Одновременно она сочиняет историю про грабителей для прокурора.
— Очень похоже, — ответил Питер. — Вероятно, ее так ослепило желание выгородить Номера десять,
