— О Господи! — воскликнул Питер. — Отчего же?
Мэри покачала головой.
— В общем, все это время мы переписывались с Георгом, и вдруг в начале месяца от него приходит письмо, в котором он сообщает, что возвращается из Германии и получает работу в «Ударе грома» — это еженедельник социалистов — с начальным жалованьем четыре фунта в неделю и не соглашусь ли я бросить этих капиталистов, переехать к нему и стать честной трудящейся женщиной. Он сможет обеспечить меня должностью секретарши. Я буду печатать на машинке, помогать ему, и мы будем вместе писать статьи. Поэтому он надеется, мы будем получать шесть-семь фунтов в неделю, на что можно жить припеваючи. С каждым днем перспектива жизни с Денисом пугала меня все больше и больше. Поэтому я согласилась. Но я знала, что это вызовет страшную ссору с Джералдом. К тому же мне действительно было стыдно — о помолвке было объявлено, о ней столько говорилось, и все меня уговаривали. К тому же Денис мог сильно испортить жизнь Джералду — он был из таких людей. Поэтому мы решили бежать и заключить брак, чтобы избежать всяких неприятностей.
— Понятно, — откликнулся Питер. — К тому же и в газетах это выглядело бы выгодно, а? «Дочь пэра выходит замуж за социалиста: романтическое бегство на мотоцикле. «Шесть фунтов в неделю — этого достаточно», — говорит ее светлость».
— Какая ты свинья! — воскликнула Мэри.
— Прекрасно! — ответил Питер. — Я понял. Значит, все было организовано так, чтобы романтичный Гойлс похитил тебя из Ридлсдейла — но почему из Ридлсдейла? Гораздо проще это было бы сделать в Лондоне или Денвере.
— Нет. По той простой причине, что он должен был ехать на север. Если бы он остался в городе, об этом всем было бы известно… как бы там ни было, мы не хотели откладывать.
— Ну хорошо, а почему в такой несусветный час — в три ночи?
— У него была встреча в среду вечером в Норталлертоне. Он собирался забрать меня по пути, отвезти в город и сразу заключить брак по особому разрешению. Времени у нас было в обрез, так как на следующий день Георг должен был быть на службе.
— Понятно. Теперь я продолжу, а ты меня остановишь, если я ошибусь. В среду вечером ты поднялась к себе в половине десятого. Сложила чемодан. Ты… ты не подумала написать письмо для безутешных друзей и родственников?
— Да, я написала. Но…
— Естественно. Потом, я думаю, ты легла, по крайней мере, откинула одеяло и смяла постель.
— Да. Я прилегла. И хорошо, что я это сделала, учитывая то, что последовало потом…
— Верно. Ночью у тебя не было бы времени смять постель, и об этом так или иначе стало бы известно. Кстати, Паркер, когда Мэри вчера исповедовалась вам в своих грехах, вы делали записи?
— Да, — ответил Паркер, — если вы сможете прочесть мою стенографическую запись.
— Надеюсь, — сказал Питер. — Ну, смятая кровать опровергает твою версию о том, что ты вовсе не ложилась, не правда ли?
— А я считала ее такой удачной!
— Недостаток опыта, — с сочувствием ответил ей брат. — В следующий раз у тебя получится лучше. Сложить длинную ложную версию, лишенную противоречий, не так-то просто. Кстати, ты слышала, чтобы Джералд выходил в половине двенадцатого, как это утверждает Петигру-Робинсон (черт бы побрал его уши!)?
— Кажется, я слышала, как кто-то ходил, — ответила Мэри, — но я не задумывалась над тем, кто это может быть.
— Понятно, — откликнулся Питер, — когда я слышу ночью, что по дому кто-то ходит, мне тоже хватает щепетильности не задумываться над тем, кто это и чего ему надо.
— Естественно, — вмешалась герцогиня, — особенно в Англии, где об этом вообще не принято задумываться. Должна сказать, это очень тактично с твоей стороны, дорогой. Если тебе что-то нужно, делай это тихо, не афишируя свои намерения. Тебе эта интеллигентность была свойственна уже в детстве. Ты был очень наблюдательным малышом, дорогой.
— Каковым и остался, — с неожиданной симпатией улыбнулась Мэри.
— От старых привычек трудно избавляться, — ответил Уимзи. — Ну-с, продолжим. В три часа ты вышла на встречу с Гойлсом. Зачем ему потребовалось подходить к дому? Гораздо безопаснее было бы встретиться с ним на аллее.
— Я знала, что не смогу выйти через ворота, не разбудив Хардроу, и что мне придется где-то перелезать через ограду. Одна, может, я бы и справилась, но не с тяжелым чемоданом. Так что Георгу все равно бы пришлось перелезать, вот мы и решили, что он подойдет к дому и поможет нести чемодан. К тому же у дверей оранжереи мы наверняка не разминулись бы. Я послала ему план расположения дорожек.
— Ты видела Гойлса, когда спустилась вниз?
— Нет… по крайней мере… нет, я его не видела. Только труп бедного Дениса и склонившегося над ним Джералда. Первое, что мне пришло в голову, что Джералд убил Георга. Поэтому-то я и сказала: «О Господи! Ты убил его!» — (Питер бросил взгляд на Паркера и кивнул ему головой). — Потом Джералд перевернул его, и я увидела, что это Денис, и тут я совершенно определенно услышала какие-то удаляющиеся звуки в кустах — словно треск сучьев. И тут я спохватилась — где же Георг? О Питер, и вдруг я все так ясно увидела у себя перед глазами. Я представила, как Денис натолкнулся на Георга, поджидавшего меня, и напал на него — я уверена, он мог это сделать. Возможно, приняв его за грабителя. Или, узнав, кто он такой, попросту желая разделаться с ним. И во время борьбы Георг застрелил его. Это было ужасно!
— Бедная девочка, — ласково похлопал по плечу Питер свою сестру.
— Я не знала, что делать, — продолжила девушка. — Понимаешь, у меня было так мало времени. Единственное, о чем я могла думать, это — как сделать так, чтобы никто не заподозрил, что здесь был кто- то чужой. Поэтому мне надо было быстро придумать объяснение, почему я сама оказалась внизу. Для начала я швырнула свой чемодан за кактусы. Джерри был занят телом и не обратил внимания на него — ты же знаешь, Джерри никогда ничего не замечает, пока ему не пихнешь под нос. Но я понимала, что, если был выстрел, Фредди и Марчбэнки тоже должны были его слышать. Поэтому я притворилась, что тоже его слышала, и кинулась на поиски грабителей. Слабоватая отговорка, но ничего лучшего я тогда придумать не могла. Джералд послал меня в дом за помощью, и, когда я поднялась на площадку, версия уже была готова. И я еще очень гордилась собой, что не забыла чемодан!
— Ты запихала его в сундук, — добавил Питер.
— Да. Я пережила страшный шок, когда увидела в то утро, как ты роешься в нем.
— Он не может сравниться с тем шоком, который пережил я, обнаружив в нем мелкий песок.
— Мелкий песок?
— Из оранжереи.
— Боже милосердный! — воскликнула Мэри.
— Ну, продолжай. Ты постучала к Фредди и Петигру-Робинсонам, потом заперлась в своей комнате, чтобы уничтожить прощальное письмо и раздеться.
— Да. Боюсь, у меня это получилось не слишком естественно. Но вряд ли мне кто-нибудь поверил бы, что я отправилась на охоту за грабителями в шелковом белье и с аккуратно завязанным шарфиком, заколотым золотой булавкой.
— Конечно. Представляю, как тебе было трудно.
— Но и тут все вышло как нельзя лучше — все поверили, что я просто хотела избавиться от миссис Петигру-Робинсон, естественно, кроме нее самой.
— Да, это проглотил даже Паркер, не правда ли, старина?
— Да, совершенно верно, — мрачно подтвердил Паркер.
— Конечно, с этим выстрелом я допустила страшную промашку, — продолжила Мэри. — Понимаешь, я все это так подробно объясняла, а потом выяснилось, что выстрела вообще никто не слышал. А потом стало известно, что все произошло в зарослях и совсем в другое время. А потом, на дознании, мне ничего не оставалось делать, как придерживаться своей версии, и дело приняло еще худший оборот, и они обвинили Джералда. Даже в самом страшном сне мне не могло такое привидеться. Теперь я, конечно, понимаю, как им были на руку мои дурацкие показания.
