– Он может наделать глупостей, – быстро сообщил в сотовый телефон Ян. – По нему было видно, что он очень испуган.
– Понял, – сказал Абу. – Больше не звони мне.
– Скорей бы, – проговорил Руслан, – успеть бы. Потому что уже появились…
– Успеешь, – буркнул Ян. – Ответь мне, только честно, – он посмотрел на Вячеслава, – если бы не твоя болезнь?
– Я бы не пошел на это, – ответил Вячеслав.
– Какая может быть польза от наших уколов? – усмехнулся Ян. – Мы уже ничего не можем, и это понимают все. Надо доказать всему миру, что Ичкерия умеет бороться и у нее есть воины Аллаха, готовые пожертвовать собой.
– Григорий идет, – быстро сообщил Вячеслав.
К домику шел атлет-охранник.
– Привет! Видел машины. – Он улыбнулся. – Нормалек. Надо бы обмыть это дело. Насчет девочек я позабочусь, а бухара за ваш счет. Как, – он посмотрел на Яна, – есть желание развлечься?
– А Ромов? – кивнул на окно Ян.
– С ним добазаримся, – засмеялся Григорий.
– Тогда привози, – подмигнул Ян.
– Что с ним? – удивленно спросил Ромов. – Ведь два самолета… А он испугался. Не пойму почему… – Он посмотрел на телефон. – Звонить не надо. Но что с ним?
– Да где он, черт его возьми? – недовольно спросил себя стоявший возле здания Ярославского аэропорта Туркин. – Странно… Обычно он сидит дома. И Абу ничего не знает. Странно, – повторил он. – Смылся? Хотя не мог, у него же эти двое. Но почему не отвечает сотовый? С телефоном Бурич не расстается. Прилечу в Москву, поеду к нему…
– Так, – перебирая фотографии, усмехнулась Луиза, – какую из них используем?
– Эта, – ткнул пальцем в одну фотографию Шарафутдин, – вот-вот родит. Придется ей хотя бы денег дать. Встретить из роддома и купить для ребенка вещи, питание. А то она запросто может заявить в милицию, и тогда…
– Ты прав, – недовольно признала Луиза. – Надеюсь, ста долларов хватит?
– Ты ей вручишь двести и купишь все, что она захочет. Тебя знают в городе, поэтому разговоры ни к чему. Ясно?
– Конечно, но так придется всех одевать, кормить и…
– Позвони Абу, – перебил он, – и скажи об этом ему.
– Хорошо, я все сделаю. Но ты набрал трех и…
– Их пять человек, – улыбнулся чеченец. – И ты всех будешь обслуживать до тех пор, пока не узнаем время операции. Все ясно?
– Скорей бы началось, – процедила Луиза.
– А тебя так и называют Марией? – с улыбкой спросил чеченец.
– Конечно, и относятся ко мне все очень хорошо.
– А где Захра со своим напарником? – поинтересовался Шарафутдин.
– Сидят дома. Хаджи я тоже никуда не отпускаю, уж слишком ему не терпится. Да и мне тоже. Ты не можешь себе представить, чего мне стоило все эти годы жить здесь, – вздохнула она. – Когда захватили «Норд-Ост», я чуть не выла, как раненая волчица. Кругом все говорили…
– Хватит, – остановил ее Шарафутдин. – Давай делать свою работу. А остальные пусть делают свою. Вот адрес еще одной беременной. Она русская, двадцать девять лет. Рожает от капитана милиции. Он погиб в Ичкерии. Роды в сентябре. Скорее всего она самая подходящая кандидатура.
– Когда же? – отвесив поклон, вздохнул Магомед. – Надоело все. Я уже не…
– Скоро, – перебила его Захра. – Все будет очень скоро. Как только Выключатель и Мамалюк уедут, значит, все уже готово и начинается. Надо еще немного потерпеть, и мы нанесем удар, равных которому не было. Нами будет восторгаться и гордиться весь мусульманский мир. Мы пойдем в историю. Осталось немного, и кафиры узнают, что ваххабизм жив и могуществен.
– Аллах акбар! – неожиданно заорал Магомед.
Захра испуганно сжалась. Опомнившись, он тоже замер.
– Ты, – выдохнула она, – что ты делаешь?! Хочешь провалить все?..
– Извини, – прошептал он, – я не смог сдержаться.
– Гяуры, – процедил сидевший перед телевизором Хаджи, – снова нашли и взяли! – Кулаками он ударил по подлокотникам кресла. Пультом выключил телевизор. Отшвырнув пульт, вскочил и выбросил в ударе ногу. – Гяуры, я устрою вам джихад, кровью умоетесь!
– Господи, – перекрестившись, пробормотала лежавшая на кровати Соколова, – только бы успеть увидеть Валеру… Господи, – повторила она, – дай мне увидеть сына!..
– У него сейчас все нормально, – проговорил мужчина в форме ГВФ. – Изменился Пашка, как-то тверже стал и дисциплинированнее. Все с ним нормально, никаких проблем.
– Проблемы, – недовольно заметил Румянцев, – сейчас у русского языка. Раньше и слова-то такого не знали. А сейчас, – он махнул рукой, – проблемы. Иди, – сказал он летчику. – Павлу о нашем разговоре ни звука. Не хочу, чтобы он знал о моем контроле. Но если что, сразу ко мне.
– Ну, – поцеловав детей, улыбнулся Павел, – слушайтесь бабушку и ждите папу. До свидания, мама… – Он чмокнул в щеку стоявшую у двери Надежду Павловну и, помахав рукой детям, вышел.
Мать успела перекрестить его спину.
– Антон, послушай, – попыталась остановить вышедшего из подъезда Выключателя Антонина. – Я хотела…
– Да сдерни ты на хрен, – открывая дверцу машины, отмахнулся он, – шкура поганая!
Она, замерев, остановилась. Он сел за руль, и машина тронулась.
– Гад!.. – прошептала она.
– Ну чего тебе? – спросил по телефону Выключатель. – Еду. Сейчас…
– Не гони лошадей, – быстро проговорил Мамалюк. – Не едем мы никуда. Нам предложат кое-что. Имеем по двадцать тысяч евро и билеты до Парижа.
– Как не едем? Ведь…
– Говорю, бабки большие можем заиметь, – торопливо прервал его Мамалюк, – потом все объясню. Ты с Тонькой поласковее. Она…
– Твою мать! – рявкнул Антон.
– Звонили мне, – сказал приятель.
С визгом шин «восьмерка» развернулась и понеслась назад.
– Гад, – плача, шептала идущая по тротуару Тоня, – а я думала…
И, вздрогнув, испуганно отскочила в сторону. Рядом остановилась «восьмерка». Открыв дверцу, выскочил Антон.
– Тонька! – заорал он. – Прости! Я не узнал тебя. Прости меня!.. – Встав на колени, он протянул руки.
– Да что это ты делаешь? – Оглянувшись по сторонам, Антонина бросилась к нему.
– Сукой буду, не узнал! – Резко поднявшись, он обнял ее. – А сейчас еду и думаю: это, кажется, Тоня была. И назад рванул.
Как бы в подтверждение его слов рядом с «восьмеркой» остановилась милицейская машина.
– Предъявите права! – крикнул выскочивший старший сержант.
– Извините, но… – загородив собой Антона, сказала Тоня.
– Все будет нормально, – шепнул Антон, оттеснив ее в сторону.
– Хорошо, что я звякнул, – закрывая дверь квартиры, вздохнул Мамалюк. – От таких бабок отказываться грех, а еще билеты… Да я и грохнуть Тоньку за это могу. Вовремя я звякнул. Как бы Выключатель не впоролся в какую-нибудь лайбу. А то расшибется, а мне с Тонькой не добазариться. Хотя, – подойдя к лифту, он нажал кнопку вызова, – я не хуже! – Мамалюк засмеялся.
