Надя позвонила бывшему супругу Карины, но тот не соизволил появиться.
Пришли две учительницы-подружки, зачем-то приехал Артем Сергеевич. Потом стали думать, кому ехать на кладбище. Галя занимала Верочку. Анне Федоровне нездоровилось. Майя Ивановна неуклюже топталась вокруг нее, выражая сочувствие. Надя дрожала и часто всхлипывала. Пришлось мне дать указания Галине, в какой последовательности и что класть в казан, а самой собираться сопровождать Надежду. Черный цвет очень шел Надежде. В простом платье и темной кружевной шали она выглядела точь-в-точь как дама со старинного портрета. Пусть она хоть десять раз дурочка, но кожа у нее потрясающая: бело-розовая, словно фарфоровая. Даже круги под глазами ее не портили, а лишь добавляли загадочной романтичности.
Крематорий, зал прощания, траурная музыка и все черное кругом. Гроб медленно уехал вниз. Надю трясло, как в лихорадке. Я даже испугалась, не заболела ли она. Но нет. Рука вроде не горячая, наоборот, пальцы как ледышки. Потом мы долго ожидали прах. Никто из Надиной семьи понятия не имел, где похоронены родственники Карины, и ее урну решено было поставить в колумбарии.
Вопреки моим ожиданиям, Андрей все же появился на похоронах. Он вошел в тот момент, когда гроб уже закрыли крышкой. Да, я мало что понимаю в человеческих отношениях, я не была замужем и мужиков у меня было не густо, но он та-ак посмотрел на Надю! Есть выражение: словно кот на сметану. Вот именно так и посмотрел. Иначе и не скажешь.
Его стараниями мы оказались избавлены от общения с кладбищенскими работниками, и вообще нам оставалось только стоять в сторонке и всхлипывать. Вернее, всхлипывала Надя. Андрей пробыл недолго и, сославшись на дела, уехал.
Мы тоже сели в машину и поехали домой. Как это удобно, когда есть шофер. Я хоть и вожу машину, но не решилась бы сесть за руль такой дорогой тачки, ну а про Надю и говорить нечего, она, по-моему, ничего не соображала.
Прямо у ворот у дома Шацких стоял приметный джип, который я уже привыкла видеть на стоянке перед магазином. Артем Сергеевич? Оказалось, он тоже приехал выразить соболезнования. Три подружки- учительницы сидели особняком. Во дворе Галя играла с Верочкой. Рядом с ней вертелась Ольга. Мне показалось, что она с интересом поглядывала вокруг, словно спрашивала: «А это не вы убили?»
В столовой нас ожидал накрытый стол и противная склизкая масса вместо плова. Галка перелила воды да еще и зачем-то перемешала содержимое казана. Получилась мерзость. В остальном на столе были полуфабрикаты и консервы. Ими и обошлись.
– Я посижу недолго, а потом могу Веру к себе забрать, – предложила я.
– Почему-то мне кажется, что тут все недолго продлится, – заметила Галя.
– Карина была очень целеустремленным человеком, – произнесла речь Анна Федоровна, – энергичным человеком. Она всегда точно знала, чего хочет, и умела добиваться своих целей.
«Не то что моя дочь» – так и слышалось за ее словами.
– Карина была деловой женщиной, – согласился Артем Сергеевич.
Вера недоуменно вертела головой, прислушиваясь к тостам и разговорам.
Извинившись, я отправилась на кухню и вытащила самую большую тарелку. Положив на нее побольше разнообразных лакомых кусочков, я подошла к Вере.
– Пойдем в беседку во двор, – предложила я. – Поиграем во что-нибудь. Маленького дракончика тебе приносили? – Я не решилась лишний раз упоминать Карину.
Вера отрицательно помотала головой. Н-да… Как же это Карина забыла?
– Точно не приносили? – растерянно уточнила я.
– Нет. Когда ты мне сделаешь розового? Ты обещала.
– Делаю, – кивнула я. – Делаю, стараюсь.
Минут через пятнадцать к нам присоединилась Галина.
– Скучно мне там сидеть, – объявила она. – Лучше с вами.
– Ну, собственно, повод невеселый… – не сдержалась я и осеклась.
Мы обе испуганно посмотрели на Веру. Не обращая на нас внимания, девочка прилаживала бантик на хвост игрушечной собаке.
– Галь, – шепотом спросила я. – А что теперь с ней-то будет?
Галя вздрогнула и посмотрела на сироту.
– Удочерим! – отрапортовала она. – Не бросим.
У нее все просто. Помнится, там где-то обретается биологический папаша. Вот это осложнение…
Вера подняла голову, и мы обе принялись что-то ворковать, словно оправдываясь перед ней за свою беседу.
Это были не те поминки, когда собираются друзья, когда близкие люди с любовью вспоминают усопшего. Здесь выражение «отдать последний долг» приобрело буквальный смысл, словно мы все были что-то должны и старались поскорее освободиться от своих обязательств. Я поймала себя на том, что ищу подходящий предлог, чтобы удалиться. Хотя причина у меня была: я на самом деле сильно устала.
– Попрощайся с Анной Федоровной, – попросила меня Галя. – Бабуля всегда очень обижается, если кто уходит, персонально с ней не простившись.
Я кивнула и зашла в дом. Мне не хотелось «тащить в дом грязь», и я принялась расшнуровывать туфли в прихожей. Туфли у меня удобные и смотрятся неплохо, хоть и не «гламурные», как сейчас говорят. То есть на низких каблуках и широкие. Ноги в них не устают. А вот Надя была на шпильках. Наверное, измаялась, бедняжка.
– Мне очень неудобно… – расслышала я голос Артема Сергеевича. – Но случилось так, что Карина взяла у меня одну вещь… Книгу. Небольшую тетрадку. Я бы не стал спрашивать, но вещь эта не совсем моя… Она очень важна для меня.
– Я не видела, – ответила Надя. Голос ее звучал тускло, равнодушно.
– Вы не разрешите мне самому посмотреть? – попросил антиквар.
– Пожалуйста, посмотрите, я вас провожу.
Они уже ушли, когда я вошла в зал. Я оглядела пустую комнату: на лакированных поверхностях начала скапливаться пыль. И точно: без Карины тут все вкривь и вкось пойдет.
Анна Федоровна и две ее старинные подружки-коллеги хозяйничали на кухне. Шуршали салфетками, позвякивали посудой.
– Я заглянула попрощаться, – громко объявила я. – Пойду уже, Анна Федоровна.
Татьяна Романовна зыркнула в мою сторону. Пришлось изобразить улыбку.
– И вам, Татьяна Романовна, до свидания. И вам, Майя Ивановна… – Мне оставалось только надеяться, что мой голос звучит не слишком елейно.
На лестнице послышались шаги: это спускались Надя и старый антиквар.
– Нет, нет. Не нашел… – бормотал антиквар.
– А какая она, брошюра? – поинтересовалась Надя.
– Да… знаете… В сером картонном переплете… Сборник стихов одна тысяча девятьсот десятого года издания.
Надя пожала плечами и пообещала, если найдет, обязательно сообщить.
Он церемонно поцеловал ей руку.
– Я сейчас уезжаю, – обратился антиквар к старушкам-учительницам. – Вы со мной?
– Благодарю, – поджала губы Татьяна Романовна. – Лучше переночую на даче.
– Может, у меня? – предложила Аннушка.
– Нет, спасибо, – отказалась ее коллега. – У меня тут свой угол есть.
– Ну, как знаешь, – пожала плечами Аннушка.
Мне показалось, что Анна Федоровна немного обиделась. Я бы тоже обиделась: есть роскошный дом с кучей свободных кроватей, а старинная подруга предпочитает у алкоголиков сараюху снимать.
– А ты, Майя? – Аннушка обернулась к другой своей приятельнице.
– И я поеду, Анечка, – ответила та. – У меня завтра с утра работа…
– Если вы устали, можете остаться… – начал Артем Сергеевич.
– Нет уж, нет уж, – запротестовала Майя Ивановна. – Я работу начала, надо закончить.
