оказался смертельным. Особой силы для этого не нужно было.
К тому же выискался и дополнительный мотив: Надя не любила Карину. И было за что: Карина шантажировала ее несколько лет, вымогая деньги, угрожая рассказать мужу про несчастный случай в школе, выставив его в виде убийства. Доказательств у нее не было. Да и потом срок давности. Но… клевещи, клевещи, что-нибудь да останется.
А еще этот дурацкий сон. Про призраков. Может, Надя нарочно все придумала, чтобы именно я обнаружила труп? Но это глупо! Жутко глупо! Шито белыми нитками. Просто детский какой-то выверт. Надя, конечно, умом не блещет, но ведь и не слабоумная же!
Свершив акт возмездия, Татьяна Романовна гордо удалилась. Аннушке стало плохо. Тетя Майя померила ей давление и принялась пичкать таблетками.
– Я не понимаю… Не понимаю… – твердила Аннушка. – Как она могла столько лет молчать? Почему со мной не поговорила?
Майя Ивановна виновато сжималась и поддакивала:
– Она и мне ничего не говорила… Анечка, я уверена, все прояснится. Таня просто больной человек.
– Что ты ей передала? – восклицала Аннушка.
– Да я не знала, что это значит, – оправдывалась тетя Майя. – Я Карину случайно встретила, ну совсем перед тем, как ей… ну как ее… А она мне говорит: «Вы Татьяне Романовне передайте, что все было именно так, как она думала!» Я сначала не поняла… Я и потом не поняла, о чем это она. Я даже забыла, а сегодня вспомнила… Ну разве я могла подумать? Зачем я только сказала? Господи, лучше бы я молчала!
– Я ее простить не смогу! – повторяла Анна Федоровна. – Надя невиновна, я знаю.
И я была с ней согласна. Надька глупенькая, Надька слабая и безвольная, такие не убивают. Она сама жертва. По жизни. Посмотреть хотя бы на ее мужа, Андрея: другая бы с ним не ужилась.
Вернулась я домой, когда уже темнело. Меня качало. Спасибо тете Нюре: пригласила меня к себе и чем-то покормила. Я ела, даже не чувствуя вкуса. Может, она сделала это ради того, чтоб узнать свежие сплетни, но мне было все равно.
Узнав, что Надю арестовали, тетя Нюра ахнула:
– Ну теперь посадят! Точно посадят! Закон, он что дышло…
Это была деревенская точка зрения, но я ее хорошо понимала.
Хороший адвокат в два счета отмазал бы Надежду, но что-то я сомневалась, что Андрей на него расщедрится. А так – мотив есть, возможность – тоже. Но я не могла представить, чтобы Надя вот так ударила человека… Хотя… Если сильно разозлиться?
Галка прибежала ко мне вечером. Вернее, не прибежала – приехала. От ее дома до моего, с учетом всех поворотов, наберется около километра. Девушки из приличных семей на такие расстояния пешком не ходят.
– Кать! – закричала она от калитки. – Я номер твоего сотового не знаю, позвонить не могла. Слушай: папа не на Карине хотел жениться…
– Нет? – Сообразив, что это может значить, я выскочила во двор.
– Именно, – повторила Галя. – Совсем на другой женщине. Он мне сам сказал.
– Значит, у Нади не было мотива! – заключила я.
– Не было! – воскликнула Галя. – Только Анна Федоровна в таком состоянии, что не может мне указать никаких координат той бабы, что Надю забрала. А ей позвонить надо и это сказать.
– А Андрей подтвердит? Ну, твой папа?
– Конечно! – Галя явно удивилась моему вопросу. – Почему же нет?
Мне пришлось поехать с ней и помочь отыскать копию протокола. Тут я порадовалась ее «колесам»: переться туда и обратно было бы утомительно.
Дома у них было тихо и как-то пусто. Верочка искренне обрадовалась нашему приходу.
– Где бабушка? – спросила Галя.
– Бабушка устала и легла, – ответил ребенок. – А где мой двакон?
– Скоро будет тебе дракон. Шью, уже шкурку ему раскроила, – пообещала я.
Надо бы побыстрее закончить, порадовать бедную девочку.
– Я поеду туда не одна. С Володей, – сообщила Галя.
– Он обещал тебе помочь?
Она растерянно захлопала ресницами.
– Ну вообще-то я его еще не просила… Неужели ты думаешь, откажет?
Я не удержалась от насмешливой улыбки: девушке кажется, что весь мир готов пасть к ее ногам.
– Ты спроси у него, – посоветовала я. – Вдруг он будет занят.
Галя недоуменно хмыкнула. Мысль об отказе явно не приходила ей в голову.
– А с удочерением что-нибудь прояснится? – спросила я.
– А что? Удочерим, и все.
– Так у ребенка же отец есть. С ним надо договариваться, – напомнила я.
Галка посмотрела на меня и чуть не пропустила поворот. Ну точно, как с Луны свалилась!
– А я об этом и не подумала! Он наверняка денег попросит. Надо папу подключить.
– Как же! Он ведь решил на молодой жениться. Ты уверена, что ему Вера нужна?
Галя растерянно взглянула на меня. Мы уже подъехали, она достала пульт управления воротами, что-то там нажала, и створки сами разъехались в стороны.
– А как же быть?
– Не знаю. Но поговорить с папашей нужно. Ты адрес его знаешь?
Она кивнула, мол, у Карины был в телефонной книжке записан.
Уже лучше! И дело не только в бедной девочке, а в алиби этого типа. Заодно и его проверим.
– Только вы там рассчитайтесь, кто будет усыновлять. Это ведь непростой процесс.
– Я с папой договорюсь! – заверила меня Галя. – Он мне ни в чем не отказывает.
Смешной она еще ребенок! «Ни в чем не отказывает!» Говорит так, словно удочерить ребенка – это то же самое, что купить новую игрушку.
Потом Галя отвезла меня назад. Смеркалось, и кроны лиственниц причудливо вырисовывались на фоне опалового неба. Тихий спокойный вечер, когда хорошо пить чай на природе и читать книги. Но мне было не до этого. Я чувствовала себя выжатой как лимон, а в голову лезли назойливые, приставучие мысли.
Надя не может быть виновна: она жертва, не убийца. Мотива нет, это хорошо, будем надеяться, что ее выпустят. Но кто же тогда? Почему милиция так быстро сняла подозрения с того пропитого типа? Ведь этот Шапиков просто персонаж из старого советского детектива.
Я вспоминала все произошедшее за последние дни.
Надя с мужем купили дом в деревне и хотели жить в нем долго и счастливо. Она гуляла по деревне, знакомилась с местными жителями, записалась в библиотеку и скупала старинную мебель. Еще несколько дней назад все казалось безоблачным. Надя выглядела счастливой… Почти совсем счастливой. Она смущалась, только если речь заходила о Карине. Так, небольшая тучка, портившая великолепный пейзаж.
Потом была вечеринка и находка странного письма. С него все началось!
Надежда была права. Именно тогда ее мирок стал рушиться. Ушел Андрей, а потом гибель Карины. Расстроилась ли тогда Надя? Пожалуй, нет. Никто не расстроился. Удивление, шок, ужас – но никто по ней не горевал. Даже на поминках больше молчали, дочку жалели, но не саму Карину.
А потом стало еще хуже. И дело не только в аресте Нади, вся ситуация обернулась сущим кошмаром. Была благополучная семья, старинные подруги-учительницы, две школьные подружки, живущие почти как сестры… И вдруг вся эта идиллия рассыпалась как карточный домик. Лицо Татьяны Романовны, бросающей свои обвинения, до сих пор стояло у меня перед глазами.
Я пыталась убедить себя, что хуже быть не может, ситуация достигла апогея. И теперь все постепенно выправится. Завтра Галя объяснит, что мотива у Нади нет, и ту выпустят. А потом все выяснится. Разберется в этом деле наша доблестная милиция… Но уверенности не было.
