— Вовсе нет. Только мне нравится суровая жизнь в прериях. И вообще… Странно, что вы до сих пор не прочитали письмо. Лично я умираю от любопытства.
— Ты очень забавна.
Княжеским жестом она взяла из моих рук письмо и, распечатав, приступила к чтению. Я многое отдала бы за то, чтобы, став ясновидцем, смогла прочитать через бумагу, о чем писал ей Франт. К счастью, мне не требовалось становиться ясновидцем. Закончив чтение, красавица презрительно улыбнулась.
— Банально! Мог бы придумать что-нибудь более оригинальное. Можешь прочитать, если хочешь.
«Прекрасная Незнакомка, — писал Франт, — я увидел Вас вчера в холле гостиницы и полностью Вами очарован. Хотел бы с Вами познакомиться и лично выразить свое восхищение. Буду ждать в семнадцать часов в кафе „Янтарь“. Посылаю розы как свидетельство моего поклонения. Несмелый обожатель».
— Как тебе нравится? — спросила она.
— Благородный шериф написал бы иначе, — уклончиво выразилась я.
— Нахал! — фыркнула она. — посылает розы и думает, что я тут же примчусь на свидание. Просчитался. — Она бросила письмо на пол между чулками и туфлями, словно хотела выразить этим свое полное пренебрежение к Франту.
— А розы? — осведомилась я, очарованная ее королевским поведением.
— Не могу принять. Будь так добра, верни ему эти цветы… Можешь сказать…
— Что вы плевать на него хотели, — невольно вырвалось у меня.
— О нет! — засмеялась она. — Скажи ему, чтобы забыл меня и больше не надоедал. — Подойдя к окну, она вынула из сумочки кошелек, из него — двадцатизлотовый банкнот и протянула мне со словами: — Спасибо тебе, моя милая.
Я мгновенно отпрянула.
— Извините, но я не посыльный.
— Прости, я думала, что пригодится на сладости. И не знаю, как выразить тебе свою благодарность.
— Не стоит благодарности. Мне хочется только узнать, кто вы такая. Я очень любопытна.
— А ты как думаешь?
— Могла бы предположить… может быть, княгиня Монако. Но вы ведь полька… Нет, не знаю…
— Княгиня Монако… Ты меня искренне позабавила, но на самом деле не так уж далека от истины. Ведь княгиня Монако до выхода замуж была…
— Актрисой! — выкрикнула я. — Значит, вы актриса! Странно, что я никогда еще не видела вас ни в кино, ни по телевизору. А где вы играете?
— Представь себе, в провинции. В Жешуве.
— И, наверно, играете княгинь, королев и английских леди.
Мне хотелось сгладить неловкость, вызванную моим бестактным замечанием. Однако ее оно не обидело. Великодушно посмеиваясь, она пошутила:
— Ошибаешься. Последней моей ролью была молодая нищенка. А в прошлом сезоне я играла ткачиху с текстильной фабрики.
— С таким макияжем? Я таким маникюром? — удивилась я.
— Ты просто очаровательна. Но ведь в театре перед каждым представлением артисты гримируются. Понимаешь?
Я понимала, но не могла представить пани Монику в роли ткачихи. На прощание актриса подарила мне талисман — маленькую тряпичную обезьянку.
— Возьми на память, — улыбнулась она. — Ты мне очень понравилась.
— Вы мне тоже очень нравитесь, — отозвалась я. — Интересно, какую мину состроит этот тип, когда я верну ему цветы?
Внимание, злая собака!
Я не узнала, какую мину состроил бы Франт, так как его уже не было. Были только дождь, пустынный пляж с опрокинутыми тентами, покрытое пенными бурунами море и уныло сидящие на волнорезах чайки.
«Настолько самоуверен, что даже не подождал, — размышляла я. — Жаль денег, потраченных на три ярко-красные розы. Обожает красивую актрису, а самому теперь придется обмахиваться розами, как веером, чтобы поостыть и прийти в себя от огорчения».
Мне хотелось поделиться с кем-нибудь сенсационными новостями, и я подумала, что лучше всего пойти на Соловьиную к Мацеку. По дороге предполагала зайти в кафе «Янтарь» и спросить о шляпе, но заходить туда не пришлось. Еще у входа в садик при кафе я увидела прикрепленный кнопками к столбу лист бумаги, а на нем следующее объявление:
«Дело срочное и важное, а к тому же необычно таинственное, — подумалось мне. — Этот Валерий либо действительно разыскивает шляпу, либо хочет кому-то втереть очки. Надо это выяснить».
Одно ясно: если объявление до сих пор висит на столбе, значит, никто еще не вернул подмененную шляпу. Следовательно, мне не требовалось входить в кафе и выслушивать язвительные реплики официантки. Поэтому я потопала прямиком к Мацеку.
— Хочешь посмотреть фотографии гнезд ремезов? — приветствовал меня славный орнитолог.
— Нет, мой дорогой, у меня сенсационные новости. Где бабушка?
— Бабушки нет. Пошла на море купаться.
— В такую холодину?
— Бабушка — единственная особа, которая независимо от погоды и температуры воды ежедневно купается в море.
— Действительно, феноменальная бабушка! А ты что делаешь?
— Проявляю пленку со снимками молодых чаек, которых фотографировал еще в четверг, в хорошую погоду.
Еще одна феноменальная личность! Тут Франт посылает розы красавице актрисе, актриса плюет на него, Франт улетучивается, а Мацеку все нипочем, он проявляет снимки.
— Ты только представь себе! — закричала я и подробно рассказала обо всех утренних событиях. А потом добавила: — Нужно отнести розы на улицу Шутка. Сдается мне, он там живет. При случае разведаем, нет ли у него той самой шляпы, а если есть, то свистнем…
— Хочешь свистнуть чужую шляпу? — поразился Мацек.
— Не навсегда. Просто нужно проверить, нет ли в ней газетной прокладки под кожаным отворотом.
— А если он газету выкинул?
— Тогда отнесем к виолончелисту. Уж он-то узнает собственную шляпу!
— Но ты говорила, что не уверена, заменили ему шляпу на самом деле, или он только притворяется.
— Правда, но в любом случае нужно как-то действовать, а, рассматривая гнезда ремезов, мы ничего не узнаем. Одевайся и пошли!
Мацек умел быстро одеваться по тревоге. Он сунул ноги в резиновые сапоги, натянул свитер,
