потом выслушивать: «Вот видишь, я же говорила. Если бы послушалась меня, не схватила бы насморк».
Быстро одевшись, я взглянула на себя в зеркало. В полусапожках, джинсах и зеленом плаще я выглядела совсем как собравшийся на охоту Робин Гуд.
— Чао, мамуся! — выкрикнула я и, схватив баночку для янтаря, выбежала из дома.
На улице шел дождь…
Надо признать, что мне нравился дождливый пейзаж. С моря дул ветер. На высоком берегу сгибались в поклонах сосны. Их кроны, как флаги, трепетали над стройными мачтами стволов. На опустевшем пляже валялось несколько опрокинутых кабинок, а море с шумом и плеском набегало на берег. Волны с пенистой гривой оседали на песок, словно утомленные дальней дорогой чудища. Они оставляли после себя узоры, сотканные из пены, крохотных ракушек и темного слоя водорослей. Над молом в порывах ветра кружили чайки. Было удивительно красиво. А дождь… Дождь не так уж страшен. Можно представить, что это падающие прямо с неба струи исполинского душа.
Исторгнув радостный вопль — «эгей!», — я сбежала по ступенькам на пляж и пошла по мокрому утрамбованному волнами песку, как по асфальту. Миновав мол, я повернула влево, в сторону рыбацкой деревушки и маяка, и пошла вдоль умытого волнами берега, разгребая палочкой отложения гравия, ракушек и водорослей. Я искала янтарные сокровища.
Какая замечательная игра! Я воображала себя золотоискателем на Клондайке. Иногда среди ракушек поблескивал янтарь. Тогда я припускалась со всех ног, словно боялась, что меня опередят. С радостью поднимала кусочек янтаря, взвешивала его на ладони и бросала в баночку. Я так увлеклась поисками, что даже не заметила лодок, лежавших на песке, как громадные снулые рыбы, и, миновав их, продолжала свой путь к маяку.
И вдруг впереди совсем близко от себя я увидела согнутую фигуру: кто-то двигался мне навстречу. Видимо, еще один искатель сокровищ. Судьба распорядилась так, что в тот момент в ракушках между нами блеснул довольно крупный кусочек янтаря. Мы заметили его одновременно, но я была быстрее и, бросившись вперед, прижала янтарь ногой, издав победный возглас:
— Это мое!
— Фигушки, я первым его увидел.
Передо мной стоял рослый мальчишка, блондин с большими зелеными глазами. Кожа на его лице так облезла, что жалко было смотреть. С воинственным видом он глядел на меня. Я хотела было уступить, но мне не понравился его задиристый взгляд.
— А вот как раз я первая увидела! — вызывающе бросила я.
— Сначала надо доказать.
— Янтарь лежал прямо у меня на пути.
— Отдай! — Глаза мальчишки угрожающе блеснули. — Отдай, а то сейчас накостыляю.
— Попробуй!
Мальчишка попытался толкнуть меня, но не успел и дотронуться, как, применив один из пятнадцати основных захватов, я перебросила его через плечо, будто мешок с песком. И вот, пожалуйста, герой лежит на песке, а я посмеиваюсь. Кажется, он был очень самолюбив, ибо сорвался с места и бросился на меня с кулаками. Однако хватило едва заметного движения моей ноги, чтобы он снова зарылся в песок облезлым носом. Когда он встал, я засмеялась еще громче:
— А ну, попробуй!
У него уже пропало желание пробовать, и он только процедил сквозь стиснутые зубы:
— Не знаешь, с кем имеешь дело.
— И ты тоже не знаешь.
— Я лучший орнитолог в классе.
Он меня ошарашил. «Орнитолог! Что это такое? Может быть, опасный преступник либо… черт его знает?» Я не могла оставить за ним последнее слово.
— А я главарь банды гангстеров! — крикнула я ему. — Слышал о Девятке с Саской Кемпы?
— Не имел удовольствия, так как живу на Мокотове.
— Тогда я тебе скажу. Меня зовут Девяткой, и под моим началом восемь таких, как ты, щенков, понятно?
— Чепуха, — пренебрежительно отозвался он. — Мне это не нравится. В Вилянове над Вислой я нашел три гнезда ремезов.
Я стояла ошеломленная. До сих пор не слыхивала о ремезах и не имела удовольствия видеть их гнезда. Насмешливо улыбаясь, блондин пояснил:
— Ремезы — это птицы, которые строят висящие над водой совершенно фантастические гнезда. Хочешь, могу показать фотоснимки. Сам их сделал.
— Покажи, — согласилась я менее вызывающим тоном.
— К сожалению, при себе их нет, они дома.
— А где ты живешь?
— На Соловьиной, в «Марысеньке».
— Чудесно. Я забегу к тебе, интересно посмотреть, как выглядят эти гнезда.
— Говорю тебе, фантастично.
— Как тебя зовут?
— Мацек. А тебя?
— Крыся, но мальчишки называют Девяткой.
— А почему не Семеркой?
— Потому что в банде девять человек, понимаешь?
— Понимаю.
Подняв с песка кусочек янтаря, я протянула его Мацеку.
— Возьми, если это для тебя так важно.
— Нет, нет, глупости. Я не знал, что ты главарь банды.
— Он твой, — настаивала я. — Можешь даже сказать, что получил его от меня.
— Спасибо, это будет действительно приятный подарок.
Я присмотрелась к нему внимательней: высокий, стройный, с живыми огоньками в глазах. Пожалуй, из него мог получиться даже мой заместитель в банде.
— Хотел бы вступить в мою банду?
— Спасибо, нет. Я ведь орнитолог.
— А что это такое?
— Занимаюсь птицами.
— Это, наверное, скучно. Подумай. Организуем банду и совершим налет на гостиницу «Под тремя парусами». Будет невероятно интересно.
— Я предпочитаю птиц, — убежденно возразил он.
— Ну что же. В любом случае зайду к тебе посмотреть фотографии гнезд ремесов.
— Ремезов, — поправил он. — Не забудь, Соловьиная, семнадцать, вилла «Марысенька».
— Чао! — Я протянула ему руку.
Он предусмотрительно отступил, подняв на прощание ладонь к лицу в солдатском приветствии.
Это не моя шляпа
На обратном пути с полной баночкой золотистого янтаря я ощущала себя кладоискателем, возвращающимся домой с полным мешком драгоценных камней. Но даже самый замечательный кладоискатель всего лишь человек и, проработав целый день, чувствует в желудке пустоту. Я не была исключением из общего правила и решила подкрепить ослабевший организм соответствующим количеством калорий. Главное — это калории!
На углу Соловьиной и улицы Яна из Колна я почувствовала себя гораздо лучше, увидев большое
