я не встречала, чтобы детектив или гангстер потягивали через соломинку кефир. Персонажи эти сиживали, как правило, в самом обычном баре, пили виски, глазели на потрясную барменшу и вычитывали в ее глазах разные тайны, а потом кто-то вытаскивал пушку и — бах! бах! — аж сыпались стекла. И тут же раздавался вой сирены полицейской машины, а у стойки оставались лежать два трупа — тело вполне добропорядочного человека и тело неизвестного.
Так было в повестях и фильмах. Поэтому неудивительно, что я поразилась, увидев Мацека сквозь запотевшее стекло молочного бара. Он сидел за столиком, перед ним стояла недопитая бутылка кефира, а рядом — не верилось собственным глазам — два крупных кочана цветной капусты. Неужели заказал ее на закуску? Мне стало обидно. Я тут стараюсь в поте лица, подвергаюсь опасностям, из кожи вон лезу, а он попивает кефир, закусывает сырой цветной капустой, и все это в молочном баре! Капустная кочерыжка, а не детектив!
Я, как бомба, ворвалась в бар с криком:
— Хорошенькое дельце!
— Вот именно! — подтвердил он с серьезным видом. — Вводишь меня в расходы. Пришлось выложить пять злотиков за эти съедобные растения. А я к тому же терпеть не могу цветную капусту.
— Так зачем ее купил?
— Нужно же было что-то купить. Не мог же я сказать, придя к огороднику, что хочу послушать, как растет трава…
— Был у огородника и до сих пор молчишь? — закричала я, удивленная этим сообщением.
— Как я могу рассказать, если ты не даешь говорить?
— Очень прошу, говори.
Получив возможность рассказывать, Мацек начал весьма серьезно:
— Представь себе, этот бородач был у огородника…
— Это сенсация!
— Не прерывай. Был и ничего не купил.
— Это еще интересней. А что он делал?
— Вел себя очень загадочно.
— Это само собой разумеется. Не делал ли он чего-нибудь подозрительного?
— Мне кажется, о чем-то спрашивал.
— Только кажется или спрашивал?
— Не знаю. Он вошел в дом и оставался там пять минут.
— Не мог подслушать?
— Слишком много от меня требуешь. — Мацек нетерпеливо чмокнул. — Мало того, что купил цветную капусту за свой счет, так должен еще и подслушивать! Попробуй подслушать, если стена толщиной с полметра, а подслушивающего устройства у нас, к сожалению, пока нет.
— Напортачил, вся работа пошла насмарку.
— Конечно, напортачил, — сказал он с горькой усмешкой. — Ты бы на моем месте превратилась в бестелесного духа и, проникнув через стену, принесла стенограмму всего разговора. Ты гений! А я умею только портачить… Кто же тогда провел опрос? — Мацек загадочно усмехнулся.
— Какой опрос?
— Вот именно, какой? Кто беседовал с сыном огородника?
— У огородника есть сын?
Вынув блокнот, Мацек торжествующе прочитал:
— Зовут Густав Сапара, ему тринадцать лет, и два раза уже «зимовал». Один раз он остался на второй год в третьем классе и…
— Это не имеет значения, — перебила я.
— Записал на всякий случай.
— Что он еще сказал?
— Что после таких дождей подешевеют огурцы.
В этом весь Мацек! Я вся дрожу от нетерпения, а он выезжает с огурцами.
— Огурцы меня не интересуют! — закричала я.
— А Франт?
— Говори скорей, а то я тебя стукну.
— Вообрази только, Франт не живет у огородника.
— И там нет притона?
— И нет притона.
— ты всегда приносишь плохие известия. Нет притона! Почему? Он там должен быть.
— Если его там нет, — негодующе произнес Мацек, — то я ничего не могу поделать.
— А что там есть?
— В сарае у них стоит автомобиль.
— Смотри, пожалуйста! — простонала я. — Автомобиль в сарае, а ты мне говоришь об этом только сейчас! Какой автомобиль?
— Двести двадцатый «мерседес» и к тому же «С».
— Супер! Сразу догадалась. Такой тип, как Франт, может иметь только двести двадцатый «мерседес».
— Откуда ты знаешь?
— Ты ведь сам сказал. А что еще?
— Больше ничего. Бородач вышел, огородник вышел, а я хотел иметь какое-нибудь алиби, вот и купил два кочана цветной капусты, покупать один было неудобно. Теперь бабушка приготовит завтра на обед цветную капусту под соусом, а меня тошнит от одной только мысли, что придется это есть.
— Приятного аппетита, — насмешливо обронила я. — А бородач?
— Бородач пошел домой.
— Ничего о нем не узнал?
— Неудобно было так сразу спрашивать…
— Мацек! — вскричала я. — Все-таки тебе лучше заниматься птицами.
Славный орнитолог тут же обиделся.
— Я провел такое фантастическое дознание, купил цветную капусту, а от тебя слышу одни упреки.
— Да, упреки. Ты ведь даже не видишь, что я раздобыла. — И я помахала шляпой у него перед носом.
— О, шляпа! — удивился он. — Прости, но я ее не заметил.
— Ты у меня и слона на веревочке не заметил бы. И вообще ты страшный разиня. А сейчас слушай…
Я рассказала ему обо всем, что случилось после нашего расставания. Казалось, он должен замереть от восторга или лопнуть от зависти, но он только спросил:
— То было чучело самца или самочки?
Вот и поговори с таким! Вокруг творятся совершенно неправдоподобные вещи, а его больше всего занимает чучело утки.
— А то, что Франт допытывался о какой-то голубой папке, тебя уже не интересует? — Я вся кипела от обиды. — А на то, что бородач — это алхимик, тебе наплевать? А то, что из углерода, водорода и кислорода он может создать нечто более ценное, чем золото…
— Вот именно, — перебил Мацек, — это заставляет задуматься. Слушай! — Он словно пробудился. — Мне кажется, что загадка шляпы может быть тесно связана с загадкой этого маленького листика, на котором бородач записал химическую формулу того бесценного…
— Наконец-то спящий королевич проснулся! — обрадовано закричала я. Наконец, Мацек сказал что- то умное. Мне тоже казалось, что эти два дела связаны. Я положила шляпу на столик. — Подумай. Пусть у тебя есть шляпа, которая почти ничего не стоит. Но если спрятать в ней листок с таинственными химическими формулами, она сразу же станет бесценной…
Мацек задумчиво потирал рукой кончик шелушившегося носа.
