снова поблагодарить Бога и пошел в церковь. Тогда-то он и увидел свет в ризнице.
— Да, теперь все ясно. Пик сейчас живет со своей теткой, пожилой женщиной, и может легко сбежать ночью. Но когда это было?
— На следующий день после того, как падре говорил о благодарности, — сказал Уимзи. — Благодарность за Рождество. Похоже, что речь идет о тридцатом декабря. А почему нет? Мы же точно не знаем о том, когда Легрос появился здесь. Это могло быть и раньше первого января, когда приехал Крантон.
— Но я думал, что мы уже не берем в расчет Крантона, — возразил Бланделл, — на его место теперь ставим Вилли Тодея.
— Тогда кого я встретил на дороге?
— Должно быть, Легроса.
— Возможно, но я все же думаю, что это был Крантон… или его брат-близнец. Но если, как вы предположили, я встретил Легроса первого января, тогда Вилли Тодей никак не мог повесить его тридцатого декабря. То есть не вешал-то он его точно. Мы ведь до сих пор знаем причину его смерти, — сказал Уимзи.
— Что ж, я могу сказать только одно — надо можно скорее найти Крантона. А что касается тридцатого декабря, как мы можем убедиться в том, что произошло именно тогда?
— Я поговорю с падре и спрошу, когда он говорил о благодарности. Или можно спросить у миссис Венейблс. Я думаю, она должна помнить об этом.
— А я сегодня еще раз встречусь с Тодеем. А что насчет Джеймса Тодея? Как теперь он вписывается в картину преступления?
— Не знаю, но в одном я уверен — те узлы на веревке, которой был связан убитый, завязывал не моряк. Это точно.
Когда Уимзи вернулся, он застал падре в кабинете. Мистер Венейблс был занят тем, что писал мелодию для большого колокольного перезвона.
— Один момент, дорогой мой, — сказал падре и предложил Уимзи свою табакерку, — один момент. Я тут подбираю простенькую мелодию, на которой можно будет показать Валли Пратту, как правильно работать с этим видом перезвона. Только вот сделал где-то ошибку и никак не могу найти. Так… посмотрим. 51732468, 15734286… так… 51372468, 15374286… кажется, все верно… 13547826… а! Вот! Восьмой должен быть в начальной позиции. А что случилось? А я вот постоянно повторяю одну и ту же ошибку. Я снова забыл вернуть колокол на исходную позицию, — сказал падре и начал быстро записывать последовательность цифр. — Вот как должно быть — 51372468, 15374286, а потом — 572468. Вот так-то лучше. Сейчас еще разок все проверю. Так, так… да, все правильно. Теперь Валли будет проще разобраться. И почему красные чернила так пачкаются! Посмотрите, у меня все манжеты измазаны, — сказал падре и отложил в сторону несколько листков, исписанных цифрами. — А теперь рассказывайте, что случилось? Я как-то могу помочь?
— Да, падре. Вы не могли бы постараться вспомнить, в какое воскресенье вы говорили о благодарности?
— Благодарности? О, признаться, это одна из моих любимых тем для разговора. Знаете, мне кажется, что многие люди склонны к излишнему роптанию. Поэтому я думаю, что стоит напоминать им о том, что намного лучше благодарить Бога за все и радоваться каждой мелочи, а не ропать. А в прошлый раз я говорил о Празднике урожая. Да… но я так часто говорю об этом, что вспомнить, в какое воскресенье… боюсь, память меня подведет… — сказал мистер Венейблс, встал из-за стола и подошел к двери. — Агнесс! Дорогая! Ты не могла бы зайти на минутку?.. Моя жена всегда все помнит… Дорогая, прости, что отрываю тебя от дел. Я хотел спросить, ты помнишь, когда я последний раз говорил о благодарности? По-моему я упоминал об этом в проповеди по поводу церковной десятины. Нет, у нас нет никаких проблем с этим, наши фермеры очень ответственны и благоразумны. Ко мне приходил один фермер из прихода святого Петра, чтобы поговорить об этом и спросить моего мнения. Я напомнил ему о том, что в 1918 году были большие изменения в жизни фермеров. Кроме того, в 1925 году вышел закон, по поводу которого они имели полное право выражать свое недовольство. Тем не менее, мое мнение таково — закон есть закон. Все надо стараться принимать без роптаний. Законы нельзя преступать. Так вот после разговора с этим человеком я решил провести проповедь. Она посвящалась вопросу о законе…
Еще пару минут падре рассуждал о том, в каком положении оказалась церковь после введения изменении в законодательство, затем перешел к рассуждение о том, что следует уметь разделять духовные и материальные составляющие жизни и так далее.
— Дорогой, — сказала, наконец, миссис Венейблс, — лорд Питер спросил тебя о проповеди, посвященной благодарности. Ты говорил об этом в следующее после Рождества воскресенье. Ты говорил, что надо радоваться светлой новости о Рождестве Христовом. Что надо помнить — все мы дети Господа и должны уметь благодарить его за все, что он делает для нас, за все радости жизни, даже самые маленькие. Я хорошо запомнила эту проповедь, потому что во время нее Джеки и Фред Холлидеи не поделили молитвослов, который мы дали им, и мне пришлось разнимать мальчишек.
— Да, дорогая, ты права. Ты всегда все помнишь. Все так и было, лорд Питер. В воскресенье после Рождества. Теперь я тоже все вспомнил. После проповеди меня еще на крыльце остановила миссис Гиддингс и пожаловалась на то, что у нее в Рождественском пудинге было мало изюма. Признаться, я был очень удивлен, что после моей проповеди она сказала такое.
— Миссис Гиддингс очень неблагодарная старушка, — сказала миссис Венейблс.
— Значит, следующий день был тридцатое декабря, — сказал Уимзи. — Благодарю вас, падре, вы очень мне помогли. А вы случайно не помните, Вилли Тодей не приходил к вам в понедельник вечером?
Мистер Венейблс с надеждой посмотрел на жену.
— Конечно, приходил, — сказала миссис Венейблс, — он приходил поговорить насчет Новогоднего Перезвона. Ты помнишь, ты еще сказал, что у него какой-то странный, болезненный вид? Потом бедняга действительно ужасно сильно заболел. В тот понедельник он пришел довольно поздно — было около девяти часов вечера. После того, как он ушел, ты еще сказал е, что не понимаешь, почему он не подождал до утра этим разговором.
— Да, да, — подтвердил падре. — Тодей пришел ко мне ночью в понедельник. Я надеюсь, вы не… Хотя, пожалуй, я не должен задавать такие вопросы, да?
— Тем более что пока я не знаю ответа, — улыбнувшись, сказал Уимзи. — А теперь я хотел спросить о Чудаке Пике. Насколько он адекватен? Можно ли верить его словам?
— Что ж, — ответила миссис Венейблс, — когда как. Иногда он абсолютно искренен и говорит чистую правду, а иногда придумывает разные истории и выдает их за реальные. Вам точно не стоит доверять тому, что он может рассказать о веревках или обо всем, что связано с повешением. А вот его рассказам о свиньях или о церковном органе можно смело верить.
— Ясно, — ответил Уимзи. — Мне он рассказал о веревках и повешении.
— Тогда не верьте ни единому слову, — уверенно сказала миссис Венейблс. — О, посмотрите, это машина старшего инспектора. Наверное, он приехал к вам.
Уимзи вышел, встретил Бланделла около дома, и они пошли в сад.
— Я был у Тодея, — рассказал старший инспектор. — Конечно, он все отрицает. Говорит, что Пик все выдумал.
— А откуда тогда Пик узнал про веревку?
— Вспомните, когда мы вытащили ее из колодца. Пик был рядом и мог увидеть веревку. И он мог услышать наш с вами разговор и потом выдумать свою историю. Но, как бы то ни было, Тодей все отрицает. А у нас, фактически, нет никаких доказательств его вины, кроме слов Пика. А на показаниях психически нездорового человека основывать обвинение нельзя. Так что нам теперь точно ничего больше не остается, как найти Крантона.
Вечером в тот же день Уимзи получил письмо.
