прочь.
Он перестал заучивать наизусть фразы из фильмов. Но однажды у него появляется надежда, что еще удастся пустить их в ход. В магазин заходит молодая девушка и спрашивает словарь английского языка. Мансур становится сама любезность. Он узнает, что девушка записалась на курсы английского для начинающих. Галантный сын книготорговца предлагает ей свою помощь.
«У меня так мало покупателей, так что заходи, можем проверить домашнее задание вместе».
Помощь начинается с посиделок на диванчике, потом перемещается за книжные полки, сопровождаясь обещаниями брака и вечной верности. Однажды он поднимает паранджу и целует девушку. Она вырывается, убегает и больше не возвращается.
В другой раз он приводит в магазин девушку с улицы, совсем неграмотную, ни разу в жизни не видевшую книги. Она стоит на остановке напротив магазина и ждет автобуса, он обещает ей показать кое- что интересное. Время от времени она захаживает в магазин, ей Мансур тоже обещает радужное будущее. Иногда она разрешает ему прикоснуться к ней под паранджей. Но от этого желание в нем только больше разгорается.
Он чувствует себя грязным. «Я грязен в сердце своем», — признается он младшему брату Экбалу. Он знает, что не должен думать об этих девушках.
— Интересно, и почему только они такие скучные? — как-то раз говорит Мансуру Рахимулла за чашкой чая.
— Как это «скучные»?
— Здешние женщины совсем не такие, как в фильмах. Просто лежат как бревна, и все, — поясняет старший приятель.
Он где-то достал порнофильмы и теперь в мельчайших подробностях пересказывает Мансуру, что там вытворяют женщины и как они выглядят.
— Может быть, афганские женщины другие? Я пытался им объяснить, что надо делать, но у них не получается, — вздыхает он.
Мансур тоже вздыхает.
В магазин заходит девочка лет двенадцати — четырнадцати. Она протягивает к ним грязную ручку и смотрит умоляюще. Голова и плечи ее закутаны в грязную белую в красных цветах шаль. Она еще слишком мала, чтобы носить паранджу, обычно паранджу надевают, выйдя из подросткового возраста.
Нищие часто заходят в магазины. Мансур сразу их выгоняет. Но Рахимулла смотрит на детское личико, формой напоминающее сердечко, и достает из кошелька десять бумажек. Нищенка смотрит на деньги округлившимися глазами и делает движение рукой. Но Рахимулла выхватывает деньги у нее из-под носа. Он машет ими в воздухе, не сводя с нее глаз.
«Ничего в жизни не бывает даром», — говорит он.
Рука девочки замирает. Рахимулла дает ей две бумажки.
«Сходи в хамам, помойся и возвращайся назад. Тогда получишь остальное».
Она быстро сует деньги в карман платья и закрывает половину лица своей грязной цветастой шалью. Смотрит на него одним глазом. На щеке ямочки от старых болячек. На лбу следы от укусов песчаных мух. Она поворачивается и уходит, худенькая фигурка исчезает в кабульской суматохе.
Через несколько часов она возвращается помытая.
Ладно, сойдет, решает Рахимулла, хотя на ней та же грязная одежда.
«Пойдем с со мной в подсобку, и получишь остальное» — говорит он ей с улыбкой. И обращается к Мансуру: «Присмотри пока за магазином».
Девочка и Рахимулла долго отсутствуют. Закончив, торговец одевается и велит ей так и лежать на картоне.
«Она твоя», — говорит он Мансуру.
Мансур стоит как вкопанный и смотрит на него. Он бросает взгляд на дверь в подсобку и очертя голову вылетает из магазина.
Зов Али
Мансуру опротивела жизнь. Мне нет прощения, думает он. Нет прощения. Он пытался отмыться от грязи пережитого, но это не помогало. Он пытался молиться, но не находил облегчения. Он искал совета в Коране, он ходил в мечеть, но все равно чувствовал себя грязным, грязным. Грязные мысли, одолевавшие его в последнее время, свидетельствует о том, что он плохой мусульманин. Бог меня покарает. Каждый получает по делам его, думает он. Ребенок. Я согрешил против ребенка. Я позволил ему надругаться над ней. Я не вмешался.
Постепенно образ нищенки бледнеет, и отвращение переходит в усталость от жизни. Ему надоело все, все повседневные заботы, обязанности, он ходит вечно недовольный и грубит окружающим. Он зол на отца, что приковал его к лавке, в то время как жизнь проходит мимо.
Мне семнадцать лет, думает он. А жизнь закончилась, не успев начаться.
Он уныло сидит за прилавком, положив локти на стол и подперев ладонями лицо. Поднимает голову и осматривается. Перед ним книги по исламу, о пророке Мухаммеде, знаменитые толкования Корана. Он смотрит на сборники народных сказок, биографии афганских королей и правителей, многотомные сочинения о войне с англичанами, роскошные издания о драгоценных камнях, книги, обучающие искусству афганской вышивки, и тоненькие репринтные брошюрки о национальных обычаях и традициях. Бросив на них взгляд, он бьет кулаком по столу.
И почему я только родился афганцем? Я ненавижу быть афганцем. Все эти закоснелые обычаи и традиции меня медленно убивают. Уважай то, уважай се, никакой свободы, никакой возможности самому принимать решения. Отца интересует только прибыль от книготорговли, больше ничего, думает Мансур.
«Да пошел он со своими книгами!» — говорит Мансур вполголоса.
Он надеется, что никто этого не слышал. По законам афганского общества отец — самая авторитетная фигура после Аллаха и пророков. Спорить с отцом невозможно, это понимает даже такой упрямец, как Мансур. Он плюет на всех остальных, ссорится с тетками, сестрами, матерью, братьями, но никогда ни за что — с Султаном. Я — раб, думает он. Работаю как вол за жилье, пропитание и одежду. Больше всего на свете Мансур хочет учиться. Он скучает по своим друзьям и той жизни, которую вел в Пакистане. Здесь у него нет времени заводить друзей, а единственного приятеля, который все—таки был, Рахимуллу, он не желает больше видеть.
На носу афганский Новый год — Навруз. По всей стране народ готовиться к большим праздникам. Последние пять лет отмечать Новый год запрещали талибы. Они считали этот праздник языческим, солярным, потому что традиция празднования Нового года корнями еще во времена зороастризма — религии огнепоклонников, возникающий в Персии в VI веке до нашей эры. Поэтому Талибан запретил также и традиционное новогоднее паломничество к могиле халифа Али в Мазари-Шарифе. На протяжении многих веков паломники отправлялись поклониться могиле Али, чтобы очиститься от грехов и помолиться об их отпущении, обрести исцеление и встретить Новый год, который согласно афганскому календарю наступает 21 марта, в день весеннего солнцестояния.
Али был зятем и двоюродным братом пророка Мухаммеда и считается пятым халифом. Именно его личность послужила причиной раскола между шиитами и суннитами. Шииты считаю Али вторым халифом после Мухаммеда, а сунниты — четвертым. Но и для суннитов, к которым, подобно большинству афганцев, принадлежит Мансур, Али является величайшим исламским святым. В истории он остался как смелый воин, не расставшийся с мечом. Али был убит в Мекке в 658 году и, по мнению большинства историков, похоронен в городе Куфа в Ираке. Но афганцы утверждают, что сторонники Али выкопали его тело, опасаясь возможного надругательства над покойным со стороны мстительных врагов. Тело привязали к спине верблюдицы и пустили ее бежать, куда глаза глядят, пока не рухнет в изнеможении. Там, где она упала, и
