были мертвы, а их кожа совершенно обуглилась от солнца. Дустум — настоящий мастер по части обмана и предательств, он служил многим господам и предавал из всех по очереди. Во время советской агрессии он выступил на стороне Советского Союза, был атеистом и запойным пьяницей. Сейчас же на этой сцене он почтительно славит Аллаха и проповедует пацифизм: в 1381 году никто не имеет права торговать оружием, потому что это может привести к стычкам и разрастанию вооруженных конфликтов. Это год, когда пора собирать старое оружие, а не раздавать новое!
Мансур смеется. Всем известно, что Дустум едва знает грамоту. Читая свою речь, он запинается на каждом слове, как первоклассник. Иногда процесс совсем застопоривается, но тогда Дустум собирается с силами и компенсирует запинку тем, что начинает реветь еще громче.
Последний выступающий, мулла, призывает бросить все силы на борьбу с терроризмом. В сегодняшнем Афганистане модно бороться против всего, что не нравится, и с каждым выступающим лозунги меняются.
«Ислам — единственная религия, в чьей священной книге написано, что люди должны бороться с терроризмом. Ни в одной священной книге вы не найдете ничего подобного. Бог сказал Мухаммеду: „Не молись в мечети, построенной террористами“. Истинный мусульманин не может быть террористом, потому что ислам — самая толерантная религия на свете. Когда Гитлер убивал евреев в Европе, в мусульманских землях евреи были в полной безопасности. Террористы — ложные мусульмане!»
После нескончаемых речей наконец-то поднимают флаг — джанду, зеленое знамя Али, что уже пять лет как не реяло над городом. Под барабанную дробь и ликующие крики толпы Карзай устанавливает флагшток, и священное знамя взлетает вверх. Оно будет развиваться над мечетью в течение сорока дней. После торжественного ружейного салюта снимают заграждение. Десятитысячная толпа бросается к мечети, флагу и могиле святого.
Мансуру с лихвой хватило толкотни и торжеств, теперь он хочет пройтись по магазинам. Али подождет. Мансур уже давно для себя решил, что купит каждому члену семьи по подарку. Если все хоть немного приобщатся к его поездке, отец в будущем должен снисходительнее отнестись к его желаниям.
Для начала он накупил молитвенных ковриков, полотенец и четок. Потом нашел сахарные головы. Большие сахарные кристаллы, которые ломают на кусочки и пьют с чаем вприкуску. Он знает, что бабушка Бибигуль простит ему все грехи, которые он совершил или когда-либо совершит в будущем, если он привезет ей килограммовые кристаллы, которые производят только в Мазари-Шарифе. Еще он покупает украшения и платья для теток и солнечные очки для братьев и дядьев. Он не видел, чтобы солнечные очки продавались в Кабуле. Нагруженный тяжелыми розовыми пакетами с покупками, он возвращается к могиле халифа Али. Подарки нужно освятить.
С пакетами, рекламирующими «„Плежер“ — особые сигареты суперлайт», он заходит внутрь крипты и идет к муллам, которые сидят, прислонившись к позолоченной стене склепа. Мансур кладет подарки к ногам муллы, тот читает несколько строк из Корана и слегка дует на покупки. По завершении молитвы Мансур снова складывает подарки в розовые пакеты и спешит дальше.
У золотой стены можно загадать желание. Наслушавшись патриотических речей, Мансур прислоняется лбом к стене и молится: о Аллах, сделай так, чтобы я когда-нибудь смог гордиться тем, что родился афганцем. Чтобы я испытывал чувство гордости за себя и свою страну, чтобы Афганистан уважали во всем мире. Сам Хамид Карзай не мог бы придумать лучше.
Переполненный впечатлениями, Мансур забыл помолиться о прощении и очищении, а ведь именно за этим он так стремился в Мазари-Шариф. Он забыл о предательстве, совершенном им по отношению к маленькой нищенке, о ее худеньком детском теле, огромных светло-карих глазах, всклокоченных волосах. Он забыл о том, что не вмешался, когда надо было остановить преступного торговца.
Мансур выходит из склепа и направляется к флагу Али. Рядом с флагштоком тоже стоят муллы, готовые благословить подарки Мансура. Но здесь нет времени даже на то, чтобы вынуть подарки из пакетов. Перед флагом волнуется длиннющая очередь желающих благословить свои коврики, четки, еду и полотенца. Муллы берут из рук Мансура пакеты, бормочут скороговоркой молитву и отдают их обратно владельцу. Мансур бросает несколько купюр, и молитвенные коврики с сахарными головами получают еще одно благословение.
Он предвкушает, как будет вручать свои подарки — бабушке, отцу, теткам и дядьям. С лица его не сходит улыбка. Он абсолютно счастлив. Наконец-то он вырвался из отцовской хватки, освободился от магазина. Покинув мечеть, он идет по улице рядом с Саидом и Акбаром.
«Это самый счастливый день в моей жизни! Самый-самый счастливый!» — кричит Мансур. Акбар с Саидом удивленно, даже несколько встревожено оглядываются на него, но и они тронуты таким проявлением счастья. «Я люблю Мазари, я люблю Али, я люблю свободу! Я люблю вас всех!» — кричит Мансур, пускаясь вприпрыжку по улице. Он впервые путешествует самостоятельно, и это первый день в его жизни, не омраченный присутствием родственников.
Приятели решают посмотреть на бузкаши, козлодрание. Север Афганистана славится самыми жесткими, грубыми и быстрыми бузкаши. Уже из далека видно, что состязания в самом разгаре. Облака пыли клубятся над площадкой, где двести всадников сражаются за обладание безголовой телячьей тушей. Кони, все в мыле, норовят лягнуть, кусаются и встают на дыбы, пока всадники, зажав кнут во рту, пробуют подцепить с земли мертвое животное. Теленок так часто меняет владельца, что складывается впечатление, будто всадники перекидывают его друг другу. Цель игры заключается в том, чтобы передвинуть тушу с одного края на противоположный и поместить ее в начертанный на земле круг. Порой схватки бывают столь ожесточенными, что тушу разрывают на куски.
С непривычки может показаться, будто кони просто гоняются друг с другом по всей площадке, а наездники балансируют, пытаясь удержаться в седле. На них длинные вышитые плащи, высокие изукрашенные кожаные сапоги на каблуках, доходящие до середины бедра, и шапки-бузкаши — маленькие, круглые, из овечьей шкуры с густой меховой оторочкой.
«Карзай! — кричит Мансур, заметив среди соревнующихся афганского президента. — И Дустум!»
Племенной вождь и полевой командир сражаются за тушу теленка. Чтобы прослыть сильным лидером, необходимо участвовать в бузкаши, и не просто нарезать круги по периметру, а крутиться в самой гуще схватки. Однако и здесь могут помочь деньги: влиятельные люди нередко платят тем, кто помогает им победить.
Карзай скачет вокруг состязающихся, не в состоянии удержать заданный прочими участниками убийственный темп. Он родом с юга и так до конца и не овладел грубыми приемами бузкаши. Это игра степняков. И выигрывает сейчас великий сын степей генерал Дустум, возможно при попустительстве остальных бузкаши. Проиграть гениралу может оказаться делом выгодным. Дустум сидит на коне, величественный, как полководец, и принимает аплодисменты.
Иногда участники разделяются на две команды, иногда все соревнуются со всеми. Бузкаши — один из самых диких видов спорта в мире, в Афганистан его занесли монголы во времена завоеваний Чингисхана. Состязания нередко ведутся на деньги, богатые зрители способны выложить миллионы афгани победителю в каждом круге, и чем крупнее сумма на кону, тем ожесточеннее борьба. Бузкаши придают также важные политическое значение. Местный вождь должен либо сам быть умелым бузкаши, либо содержать хорошую конюшню и тренированных наездников. Победа приносит уважение.
Начиная с 1950-х годов афганские власти пытались как-то формализовать бузкаши. Игроки только кивали головой, отлично понимая, что следовать правилам все равно невозможно. Турниры продолжались даже после вторжения Советского Союза, хотя в наступившем хаосе игрокам стоило немалых трудов добираться до мест проведения игры, разделенных военными зонами. Коммунисты, которые стремились искоренить старинные афганские обычаи, не осмелились тронуть бузкаши. Более того, они старались завоевать популярность, выступая в роли организаторов игр, так что на почетной трибуне всегда можно было увидеть какого-нибудь коммунистического диктатора, по мере того как они сменяли друг друга в череде кровавых переворотов. Тем не менее, коммунисты во многом подорвали основы существования бузкаши. После коллективизации мало кто мог содержать конюшню. Лошади, специально обученные для бузкаши, были розданы окрестным крестьянам для работы в поле. С исчезновением крупных землевладельцев пропали также и бойцовые лошади с наездниками.
Талибан запретил конные состязания, объявив их противных исламу занятием. Во время новогоднего
