во влюбленность. Не то чтобы он был так уж хорош собой, но это был он, автор записок. Долгие месяцы они обменивались письмами и украдкой поглядывали друг на друга.
Это и был ее первый проступок — то, что она получала записки от юноши и — о ужас! — отвечала на них. Но числились за ней и другие прегрешения. Например, она влюбилась не в того, кого выбрали ей родители. Она знала, что ее избранник им не понравиться. Он был из плохой семьи, без денег и без образования. В Хайатабаде все решает воля родителей. Сестра Салики вышла замуж после долгой борьбы с отцом. Она влюбилась вопреки желанию родителей и не собиралась отказываться от возлюбленного. История закончилась тем, что влюбленные выпили снотворное и их на «скорой помощи» отвезли в больницу — промывать желудок. Только тогда родители сдались.
Однажды судьбе было угодно свести Салику и Надима. В тот день мать уехала к родственникам в Исламабад, а дядя был занят до вечера. Дома оставалась одна лишь тетя. Салика сказала ей, что договорилась встретиться с подругой.
— А тебе разрешили? — спросила тетя.
Отец Салики в это время находился в Бельгии, в приемнике для беженцев, и ожидал вида на жительство, чтобы начать работать и посылать деньги, а в идеале — забрать всю семью к себе. Главой же семьи в его отсутствие был дядя.
— Мама сказала, что я могу идти, как только закончу работу по дому, — солгала Салика.
Но она пошла не к подруге, а на свидание с Надимом.
— Мы не можем здесь разговаривать, — быстро пролепетала она, как будто случайно столкнувшись с ним на углу улицы.
Он тормознул такси и толкнул ее внутрь. Салика сглотнула. Она еще ни разу не сидела в машине с посторонним мужчиной. Такси остановилось у парка — одного из немногих в Пешаваре, где могут гулять и мужчины, и женщины.
Спустя всего полчаса они сидят рядышком на скамейке и болтают. Надим строит грандиозные планы на будущее: он собирается купить магазинчик или заняться торговлей коврами. Салика до смерти напугана и думает только о том, как бы их не заметил кто-нибудь из знакомых. Не проходит и часа, как она возвращается домой. Но там уже поднялся настоящий переполох. Оказывается, Шабнам видела, как Надим посадил Салику в такси, и обо всем донесла Шарифе, которая, в свою очередь, известила тетку.
Как только Салика вошла в дом, тетка закатила ей оплеуху, заперла ослушницу в комнате и позвонила ее матери в Исламабад. После возвращения домой дяди вся семья собиралась в комнате и потребовала от Салики признаний. Дрожа от гнева, дядя слушал историю о такси, парке и беседе на скамейке. Он принялся бить девушку по лицу, пока у той не пошла кровь.
«Что вы делали? Что вы делали? Говори, шлюха! — кричал дядя. — Ты позор для всей семьи! Черное пятно на нашей репутации. Паршивая овца». Голос его эхом отдавался по всей квартире, проникая и в открытые окна соседей. Скоро о преступлении Салики было известно всему дому.
Теперь преступница лежит взаперти в своей комнате и молит Аллаха о том, чтобы Надим посватался к ней, а родители разрешили ей выйти за него замуж, чтобы он нашел работу в магазине, торгующем коврами, чтобы молодые смогли жить отдельно.
— Если уж она смогла сесть в такси с посторонним, значит, способна и на что похуже, — говорит Насрин, подруга тетки, бросая высокомерный взгляд на мать Салики. Насрин уплетает пирог за обе щеки и ждет реакции на свои слова.
— Бедняжка всего-навсего пошла в парк погулять. Не стоило из-за этого избивать ее до полусмерти, — говорит Ширин, врач.
— Не останови мы его, пришлось бы вызывать «скорую», — замечает Шарифа. — Она всю ночь напролет стояла во дворе на коленях и молилась. — Шарифа, мучимая бессонницей, могла наблюдать за страданиями несчастной девушки. — Так там и стояла, пока муэдзин не начал созывать народ на утренний намаз.
Женщины вздыхают, одна бормочет про себя молитву. Все они соглашаются с тем, что со стороны Салики было большой ошибкой пойти с Надимом в парк, но вот считать это серьезным преступлением или всего лишь легким проступком — тут их мнения расходятся.
— Какой позор, какой позор! — сетует мать Салики. — Чем я заслужила такую дочь?
Женщины обсуждают, что можно сделать в этой ситуации. Если Надим посватается, прегрешение девушки со временем забудется. Но мать Салики такой зять не устраивает. Он из бедной семьи, никогда не учился и по большому счету только и делает, что слоняется по улицам. Один раз устроился на ковровую фабрику, да и там не удержался. Если Салика выйдет за непутевого замуж, ей придется переехать к его родителям. Снимать жилье самостоятельно у молодых денег не хватит.
— Его мать, — плохая хозяйка, — заявляет одна из женщин. — В доме вечно грязь и беспорядок. Она ленива и ходит куда хочет.
Другая женщина постарше, помнит и бабушку Надима.
— Когда они еще жили в Кабуле, к ним в гости ходил кто попало, — рассказывает она и многозначительно добавляет: — Она принимала мужчин, даже когда была дома одна. И не обязательно родственников.
— При всем моему уважении к тебе, — говорит одна женщин, обращаясь к матери Салики, — твоя Салика всегда казалась мне кокеткой. Все время намазанная, расфуфыренная. Тебе давно пора было догадаться, что у нее дурное на уме.
Наступает молчание, как будто присутствующие согласны с приговором, но из сострадания к матери не хотят этого показывать. Одна из женщин вытирает губы — пора уже заняться приготовлением обеда. Потом, одна за другой, женщины поднимаются и идут домой. Шарифа уходит в свою трехкомнатную квартиру. Она минует дворик, где томится наказанная Салика. Девушка пробудет взаперти, пока семья не придумает для нее подходящего наказания.
Шарифа вздыхает. Ей на ум приходит история ее невестки Джамили и постигшее ту наказание.
Джамиля происходила из хорошей семьи и была чиста и прекрасна как цветок. Брат Шарифы жил в Канаде и скопил там много денег, поэтому мог позволить себе посвататься за восемнадцатилетнюю красавицу. Сыграли пышную свадьбу: пятьсот человек гостей, роскошное угощение, ослепительно прекрасная невеста. Жениха Джамиля увидела впервые в день свадьбы — все устроили родители. Брат Шарифы, высокий худой мужчина сорока с лишним лет, специально приехал из Канады, чтобы жениться по афганскому обычаю. Медовый месяц длился две недели, а потом новобрачный уехал обратно, чтобы оформить визу для жены. А пока Джамиля должна была жить вместе с семьями двух братьев Шарифы. Однако оформление визы непредвиденно затянулось.
Через три месяца Джамиля попалась. Позвонили из полиции. Оказалось, что видели, как какой-то мужчина влезает в ее окно.
Мужчину поймать не удалось, но зато — как доказательство преступной связи — братья Шарифы нашли его телефон в записной книжке мобильного Джамили. Семья Шарифы тут же расторгла брак и отослала провинившуюся домой. Там ее заперли одну в комнате на те два дня, что продолжался семейный совет.
Через три дня брат Джамили пришел в дом Шарифы сообщить, что его сестра умерла от электрошока — короткое замыкание в вентиляторе.
На следующий день ее похоронили. Море цветов, море печальных лиц. Мать и сестра были безутешны. Все сожалели, что прекрасной Джамиле был сужден столь короткий век.
Великолепные похороны, говорили все. Прямо как свадьба.
Честь семьи была спасена.
У Шарифы хранилась видеокассета со свадьбы, но однажды брат Джамили одолжил ее, да так и не вернул. Не должно было остаться никаких напоминаний о том, что свадьба вообще имела место. Однако Шарифе удалось сберечь пару фотографий. На них молодожены, серьезные и неловкие, разрезают свадебный пирог. Черноволосая Джамиля ослепительно хороша в своем непорочном белом платье и белой фате. Ни по взгляду, ни по изгибу алых губ невозможно догадаться об истинных ее чувствах.
Шарифа вздыхает. Конечно, Джамиля совершила ужасное преступление, но скорее по глупости, чем по испорченности.
«Она не заслужила смерти. Но на все воля Аллаха», — бормочет Шарифа и шепчет молитву.
