– Нет, – Аль смотрел на запад. – Они не нас заметили. Там кто-то еще и там что-то… Непонятное.
Осмелившись чуточку повернуть голову, Люсьен нашел просвет в дрожащих на ветру листьях. Вот промелькнула эскадра, одна из тех, что полетели к горам. И вслед ей вдруг прочертила небо белая линия, догнала одну из летучек, которая… Вспыхнула пламенем, оставив слепящую искорку на сетчатке стражника.
– Дети Фольша, – прохрипел Люсьен. – Что это?
– Может, и дети Фольша, – не понял смысла его слов Келвин. – А может, и Олаф-сотник, от него таких штук запросто можно ожидать.
– От этой эскадры только четыре стрекозы осталось, – сообщил Аль, которому лучше других было видно. – Они удирают. И другие тоже уходят!
Те стрекозы, что зависли не долетев до отряда, наконец сдвинулись с места, чуть отлетели к югу. Туда же подтянулись и остальные летучки, потом по очереди стали снижаться.
– Людей ссаживают, – прокомментировал их поведение Келвин. – Хотят с земли подобраться.
– Может быть, атакуем? – предложил Джани. – Как ударим им в бок! Поможем.
– Кому? – осадил его Люсьен. – А если там повстанцы? Пусть убивают друг друга. У Олафа никаких огненных стрел не было, точно вам говорю. Остаемся здесь и сидим тихо. Нам нужна ночь, чтобы идти дальше.
– Я боюсь туда идти, – тихо сказала Долла.
Ей никто не ответил.
Глава пятая
Ночью Олаф остановился перед кустами, стал ломать ветки, одновременно мысленно приказав убраться прочь притаившемуся за зарослями скорпиону. Со временем это умение давалось ему все легче.
– Ты решил остановиться? – немного опешил Фольш. – Но до гор совсем близко, завтра мы могли бы уже дойти, если не появится стрекоз.
– Я устал и хочу есть. И пить. Разведу огонь. Поохочусь, потом посплю. Не хочу предстать перед твоими божьими глазами невыспавшимся.
– Ладно… Только охотиться тебе ни к чему, воспользуйся шаром.
– Как?
– Ты прогоняешь насекомых, но так же просто можешь подозвать их.
Олаф покрутился на месте, но все находившиеся поблизости твари уже расползались в разные стороны. На ветвях покачивалась небольшая муха – без шара Фольша он бы даже не заметил ее в темноте. Подманить ее к себе сотник пытаться не стал, просто мысленно попросил сидеть на месте. Медленно вытянув меч, он рубанул ее со всей мочи, насекомое не пошевелилось. Поднимая с земли две половинки туши, чивиец почувствовал на руках теплую кровь.
– Как ты можешь это есть? – поморщился Фольш.
Несмотря на темноту, его Олаф видел отчетливо. Что же странного, ведь на самом деле никакого бога здесь нет…
– А что ты ешь?
– Рыбу, – неожиданно просто ответил лжебог. – Ну и, конечно, некоторые другие вещи… Тебе этого пока не понять. Хочешь огня? Я могу легко восламенить этот хворост.
– Я тоже.
Несмотря на обещание, сотник довольно долго чиркал кремнями, разжигая промасленную паутину. Наконец костер разгорелся. Муха оказалась мясистой, с толстыми лапками. Олаф опалил волосы, подвесил над огнем половинки тушки, не разделывая.
– Ты чувствуешь запахи?
– Нет, – признался Фольш. – Хотя это поправимо. Для меня нет почти ничего невозможного. А что, муха хорошо пахнет?
– Восхитительно. У меня есть соль и корень джа-чмина. Я вкусно поем и лягу спать, – сотник начал копать землю, чтобы добраться до воды – маленький бурдюк на поясе давно опустел. – А что будешь делать ты? Охранять мой сон? Неужели ты не голоден?
– Нет, не голоден. Я умею перекусывать незаметно для тебя. Как именно – скоро объясню.
– Если успеешь, – предупредил Олаф. – Может быть, я и не вернусь обратно, но если ты окажешься передо мной – посмотрим, кто ударит быстрее.
– Ты передумаешь, – пообещал лжебог. – Нелюбопытный Олаф… Все бы тебе убивать да мучать. Как ты думаешь, что сейчас делают твои друзья?
– Что ты о них знаешь? – встрепенулся сотник.
– Ничего. Просто спросил: как ты думаешь? Им еще, наверное, далеко идти до Хажа, – Фольш захихикал. – Муха не подгорит? Ты и питаешься, как паук. Странно еще, что поджариваешь мясо… Почему бы тебе не научиться разжижать плоть и всасывать ее? Как аппетитно! Чмок-чмок!
Олаф только покачал головой, отворачиваясь. Иногда этот сумасшедший Фольш вел себя точно невоспитанный ребенок. Странный, очень странный человек… Конечно, человек, боги такими не бывают.
– Откуда ты знаешь, какими бывают боги? – возмутился этой мысли Фольш.
– Все знают, какими они не бывают, – пояснил Олаф, взявшись в ожидании наполнения «колодца» перевернуть сочащуюся кипящей голубой кровью муху. – Люди верят в разное. В паука Чернотела, который стоит над миром, а звезды – его глаза, в Солнце-Владыку, в духов… Некоторые – тайком – верят в предков, улетевших до этой твоей Катастрофы, верят в их возвращение. Смертоносцы не одобряют этого, но и не преследуют таких людей. Агни, кажется, был из них. Все веры равно глупы, но вера в Фольша и Последнюю Битву – просто мерзка.
– Почему же?
– Потому что только она призывает к предательству, к убийству друзей. Не только пауков, но и несогласных двуногих. Но Фольш, будь он богом, никогда не стал бы так заботиться о своем враге.
– Ты имеешь в виду себя? – уточнил лжебог. – А не боишься, что я обижусь? Тогда не стану охранять твой сон. Пусть придут скорпионы и обгложут твои кости!
– Не думаю, что ты способен на такое, уж очень хочешь, чтобы я навестил твой дом в горах, – сотник изо всех сил подавил маленькую, но очень испуганную мысль. – Зачем я так тебе нужен?
Фольш ответил не сразу. Сперва странный человек присел у костра, даже протянул к пламени руки, будто замерз.
– Видишь ли… Я надеюсь тебя склонить на свою сторону. Разве это непонятно?
– Понятно, – милостиво кивнул Олаф, начиная трапезу. – Но почему именно меня? Подкинул бы свой шарик другому.
– Потому что… – Фольш остановился на полуслове, глядя в огонь. – Знаешь, Олаф, лично я бы с удовольствием тебя убил. Смешно, но это действительно так. Без особой ненависти, но убил бы. Просто помня о тех, что кричали «Фольшу слава, врагам тьма!» и которых ты так умело мучал. Да, я убил бы тебя. Сжег вот на этом костре.
