- Полегло так много, что едоки не справляются, - невесело усмехнулся воин. - Их ведь тоже стало во много раз меньше.
- Как вы только уберегли город, - помотал головой Олаф. - Ведь его сразу поджигают, ничего не жалеют ради Фольша.
- Пчелы помогли.
Сотник кивнул. Конечно же, Вахлас находится слишком близко к улью, полосатики не могли спокойно ждать, пока пожар наберет силу. Самим потушить горящие дома им не удалось бы, слишком далеко до реки, но люди и пауки тоже работали. Вахлас отстояли, но кому в нем жить?
- Стрекозы могут уничтожить вас уже сейчас, - сделал вывод Олаф.
- Их много там?
- Пока не очень, но они умеют сражаться, и поднимают в воздух двуногих воинов.
- Плохо, - только и ответил вахласец.
Над входом во дворец висело целое переплетение старых и новых тенет, закрепленное на соседних домах. В паутине билось много мух, но они сейчас не интересовали смертоносцев. Над все площадью висел тяжелый запах, смесь гниющей и жареной плоти. Когда группа приблизилась к жилищу Повелителя, из тенет упал вниз огромный паук, повис на нити перед людьми, угрожающе шевеля жвалами. Стас отшатнулся.
- Ну что ты пугаешься? - подтолкнул его в спину воин. - Стой спокойно, сейчас Повелитель все решит.
Олафу очень хотелось спросить у вахласца, каков по характеру их старик, есть ли хоть какой-то шанс, что Пхаш не обязательно будет означать для случайных гостей верную смерть. Но никакого смысла в этом не было - простой воин даже видит Повелителя редко и никогда с ним не разговаривает. Сотник посмотрел на Стаса. Тот пошатывался, стараясь не смотреть на паука, бледное лицо было перекошено.
- Держись, - попросил его Олаф. - Конечно, пожирание людей не самая приятная картина, но они ведь давно мертвы.
- Я не… Не могу на пауков смотреть, у меня… Омерзение, - нашел слово Стас.
- Как, как? - положил руку на рукоять меча воин.
Изредка в городах рождались люди, в которых была генетически заложена какая-то страстная ненависть к восьмилапым. Родители пытались скрывать уродство таких детей, учили их ничем не выдавать себя. Но как правило, именно они становились первой, самой легкой добычей колдунов Фольша.
- Он издалека, - постарался успокоить горожан Олаф. - Живет на острове посреди моря, где из насекомых только мухи.
- Дикарь? - насупился воин. - Когда вы все переведетесь…
- Мирный дикарь, - уточнил сотник, не желая давать друга в обиду. - Это тебе не повстанец какой-нибудь.
Они замолчали. Ожидание длилось недолго, висящий перед входом смертоносец поднялся наверх, пожирая свою нить.
«Повелитель готов вас выслушать,» - сказал тот паук, что пришел с ними на площадь. - «Можете войти.»
Олаф потянул за руку упирающего Стаса и шагнул в темноту. Со всех сторон опускались тяжелые занавеси старой паутины. Поддерживая закрывшего глаза друга, сотник шел наугад, зная, что в случае ошибки Повелитель укажет путь.
«Остановись,» - прозвучало в его голове.
Даже Олафа потрясала мощь сознания этих старых, даже древних пауков, Повелителей. Сотник покрутил головой и наконец заметил смертоносца - они сидел на стене, прямо над их головами. Огромный, малоподвижный, переживший неисчислимое количество линек. Что он видел, что помнит, что мог бы поведать про историю этой планеты?
«Я знаю, что ты хотел мне сказать, сотник Олаф. Ты прав, стрекозы несут угрозу всем городам степи. Обещаю тебе, что передам весть о предательстве речников соседям, однажды они будут наказаны. Мы не имеем сил выполнить твою просьбу.»
- Но у них совсем маленькое селение, и находится от вас недалеко, - осмелился возразить сотник. - Приветствую тебя, Повелитель, - быстро добавил он, поняв, что совсем забыл этикет.
«Они не станут ждать, сядут в лодки и пересекут реку. Кроме того, стрекозы в открытой степи уничтожат моих карателей.»
Чивиец смущенно кашлянул, осознав свою глупость. Конечно, Повелитель мудр, спорить с ним - ребячество.
«Обещаю тебе также, что пошлю весть в Чивья о твоей гибели. Пусть хранят о тебе хорошую память.»
- Спасибо, - искренне поблагодарил Олаф. - Могу ли я еще попросить передать несколько слов?
«Говори.»
- Ужжутак, великий город севера, погиб в огне восстания. Горный Удел свободен от клятвы своему Повелителю.
«Еще один…» - Олафу показалось, что смертоносец чуть шевельнул лапой. Редкое для таких стариков проявление чувств.
- И, пожалуй, еще привет для принцессы Тулпан, - не смогу удержаться сотник. - Это все.
«Я пошлю гонца,» - повторил Повелитель. - «Ты говорил моим воинам, что знаешь о памяти этого человека что-то, чего не знает он сам. Ты солгал?»
- Да, - не было смысла пытаться обмануть древнее существо. Сотник опустился на колени, рядом с облегчением упал дрожащий Стас. - Молю о милости.
«Пхаш объявлен. Пхаш не отменен.»
- Этот человек не знает о традициях.
«Его душа открыта. Я вижу его жизнь.»
Олаф замолчал. Это с людьми можно болтать без перерыва, а со смертоносцем, да еще и таким старым, быстро начинаешь чувствовать себя глупым, низшим существом. Повелитель не просил их уйти, молчал. О чем он думает, какие глубины прошлого и будущего открыты ему? Сотник чуть слышно вздохнул.
«Вы будете ждать.»
- Ждать… Ждать чего? - спросил Олаф, поднимаясь сам и вздергивая за руку Стаса.
«Ждать исполнения Пхаш. Вас проведут.»
- Слава Повелителю! - чивиец склонился в коротком поклоне и пошел назад, к выходу.
Каким-то чудом Стас не упал, продержался до конца, и только оказавшись на площади кулем осел на землю. Олаф стоял над ним, и размышлял о слова старика. Милость это или наказание? Чтобы понять это, надо знать, что такое ожидание для смертоносца. Скорее всего, просто ничто… Они ждали в паутине миллионы лет.
- Я сейчас воды принесу, - сказал один из воинов, глядя на Стаса. - Надеюсь, Олаф-сотник, ты не сделаешь глупости? Он не притворяется?
- Я безоружен, - чивиец поднял вверху руки. - Я рядом со смертоносцами. Я беспомощен.
- Ну да, только многие о тебе иначе думают… - проворчал горожанин и ушел
