скоро появятся цыплята. Думаю, это произойдет завтра».
По словам шерифа Джордана, участники операции съехались в Гибсланде вскоре после полуночи. Их было семеро: Джордан и его помощник Прентисс Оакли, Хеймер и Мэнни Голт, Боб Элкорн и Тэд Хинтон, а также Айви Мэтвин. Они взяли с собой сандвичи, проверили оружие и по темной проселочной дороге направились к месту, которое выбрали Джордан и Хеймер. Это были всего лишь заросли кустов над ограждением дороги, среди покрытых мхом дубов и сосен. Единственным преимуществом этого места был вид, открывавшийся на дорогу между Гибсландом и домом Джона Коула: укрывшись в кустах, полицейские могли просматривать ее на полмили в каждую сторону. Хеймер остался доволен. Они спрятали машины в лесу, замаскировали их ветками и принялись ждать. Если Клайд и Бонни отправятся в свой дом или двинутся куда-то из него, то обязательно проедут мимо.
Время тянулось медленно. «Это была самая длинная ночь в моей жизни», — вспоминал Джордан. Полицейские по очереди спали в машинах, меняясь на посту по двое. Бодрствовавшие все время охлопывали себя, борясь с клещами и комарами. Айви Мэтвин уехал домой и вернулся на своем хлипком грузовичке только перед самым рассветом. Он умолял отказаться от этой затеи. «Говорил, что нас всех убьют, — вспоминал Джордан. — Было уже тепло, и комары ели нас поедом. Все волновались, конечно, а тут еще приходилось слушать разговоры Мэтвина, который все твердил, что нас убьют. В конце концов я велел ему заткнуться».[306]
Нытье Мэтвина только подогрело споры о том, как поступить, когда появятся Бонни и Клайд. Джордан настаивал на том, что надо предложить им сдаться, но Хеймер не хотел об этом даже слышать. «Мы с Хеймером уже давно спорили по этому поводу, — вспоминал Джордан двадцать пять лет спустя. — Я хотел выйти на дорогу и крикнуть, чтобы они сдавались, а он говорил, что если я это сделаю, то меня точно убьют». Но Джордан не боялся. На рассвете он по-прежнему был настроен дать преступникам последний шанс.
Поднялось солнце. Хеймер задумался о том, как остановить машину Клайда: вряд ли полицейским удастся подстрелить его, если он пронесется мимо на скорости 50 миль в час. Мэтвину велели выехать на грузовике на дорогу и снять левое переднее колесо, поставив машину на домкрат. Хеймер рассчитывал на то, что Клайд решит помочь Мэтвину.
Семь часов утра, восемь… За все это время мимо проехали только один лесовоз и одна легковая машина. «После каждой проехавшей машины Мэтвин подбегал к нам и снова просил бросить всю эту затею, — вспоминал Джордан. — Я его каждый раз терпеливо выслушивал, а потом твердо приказывал вернуться на место. Один раз я ему сказал, что если он сейчас же не отойдет к грузовику, то Бонни и Клайд не смогут его убить, потому что это сделаю я». К девяти часам полицейские обсудили, не отказаться ли и впрямь от этой затеи. Кто-то предложил подождать еще полчаса. Все вернулись по местам и в течение нескольких минут продолжали хлопать комаров и подергиваться от укусов.
В 9 часов 15 минут послышался звук мотора. С восточной стороны на большой скорости приближалась машина. Все с нетерпением смотрели на дорогу. Машина преодолела подъем, и они увидели желто- коричневый «форд». Автомобиль приближался к ним, и полицейские пытались разглядеть, кто сидит за рулем. «Это он! — шепнул Хинтон. — Точно. Это Клайд». Боб Элкорн выждал еще мгновение, чтобы как следует разглядеть лицо водителя: «Это он, ребята!»
Никто не знает, где Бонни и Клайд провели свою последнюю ночь, но точно не в доме Джона Коула, поскольку ехали они из Гибсланда. В восемь утра Клайд остановился у кафе «Кэнфилд». и они с Бонни позавтракали пончиками и кофе. Бонни была в том самом красном платье, в котором ее уже много раз видели раньше. На Клайде был синий шелковый костюм и галстук. Они взяли сандвичи навынос, и, как только сели в машину, чтобы ехать к дому Джона Коула, Бонни принялась их поедать. Клайд сбросил ботинки и положил солнцезащитные очки на приборный щиток.[307]
Через восемь миль к югу от Гибсланда они увидели Айви Мэтвина, который стоял возле грузовичка со снятым колесом. Бонни положила сандвич на журнал, разложенный на коленях. Под журналом был кольт 45-го калибра. Клайд отпустил педаль газа и затормозил рядом с грузовиком. Он посмотрел вправо, в сторону Мэтвина, тем самым отвернувшись от шести стволов, направленных ему в голову.
«Привет!» — сказал он Мэтвину. Мэтвин тут же перегнулся пополам, словно от резкой боли, и отскочил назад. В двадцати футах слева от Клайда шериф Джордан хотел было опустить револьвер и что-то крикнуть — он сам не знал что: «Стой!» или «Сдавайся!» — но тут Клайд на долю секунды снял ногу с педали тормоза, и машина чуть подалась вперед.
В то же мгновение помощник шерифа Прентисс Оакли выстрелил. За ним принялись палить остальные пятеро полицейских. По словам Джордана, Бонни испустила вопль, «как пантера». Первые пули попали Клайду в голову и в плечо. Он отпустил тормоз, и машина медленно покатилась вперед. Но стрельба не прекращалась. Полицейские стреляли снова и снова — канонада, казалось, никогда не кончится, пули за пулями впивались в медленно катящийся «форд» и в тела бандитов. Впоследствии подсчитали, что всего по машине было выпущено 150 пуль. Наконец «форд» уткнулся в ограждение дороги в тридцати ярдах от засады. И наступила тишина.
Хинтон первым подбежал к дверце со стороны водителя. Зрелище, которое ему открылось, он не мог забыть всю оставшуюся жизнь. «Это было как на бойне», — вспоминал он потом. Клайд сидел, откинувшись на сиденье, его волосы свалялись в кровавый ком. Хинтон попытался открыть дверь, но места было слишком мало — машина стояла, уткнувшись в ограждение. Тогда он перелез через капот и открыл дверь со стороны пассажира. Бонни выпала ему в руки. Она показалась Хинтону очень легкой и теплой. Он почувствовал запах ее духов. Правая рука была почти оторвана пулями, все тело залито кровью. Хинтон переложил ее на заднее сиденье и взял пистолет, лежавший рядом с Клайдом. Он оказался холодным на ощупь.[308] Ни Клайд, ни Бонни не сделали ни одного выстрела.
Подбежал Айви Мэтвин. На заднем сиденье лежало одеяло, и под ним что-то было. «Вы убили моего мальчика!» — крикнул Мэтвин. Шериф Джордан сдернул одеяло — под ним оказался целый склад оружия. «Мы не убивали вашего мальчика, мистер Мэтвин», — ответил он.
Вызвали коронера,{78} округа. К тому времени, когда он приехал, уже распространились слухи о смерти бандитов и на дороге выстроилась длинная вереница старых легковых автомобилей и грузовиков. Десятки любопытных во все глаза таращились на изрешеченную пулями машину и тела Бонни и Клайда. Тэд Хинтон прошел сквозь толпу, снимая ее на заранее припасенную кинокамеру. Шериф Джордан схватил за руку человека, который достал ножницы и пытался отрезать ухо Клайда на память, но ему не удалось остановить тех, кто с той же целью отстриг локоны Бонни.
Вскоре пришел эвакуатор и утащил поврежденную машину. К полудню тела убитых доставили в мебельный магазин Конджера в Аркадии: он одновременно выполнял функции похоронного бюро округа. Собралась толпа — по имеющимся сведениям, 16 тысяч человек. Люди заполонили все прилегающие улицы и проталкивались вперед, чтобы хоть краем глаза увидеть убитых. Когда тело Клайда положили на носилки, кто-то выкрикнул: «Он был никто, просто маленький засранец!»
На следующий день приехали родственники и отвезли тела в Даллас. В родном городе убитых Бонни и Клайда встречали огромные толпы народа. Тело Бонни выставили в похоронном агентстве Маккейми — Кэмпбелла, и всего задень мимо нее прошли, глазея, 20 тысяч человек. В сопровождении целой армии газетчиков и фотографов Бонни похоронили на кладбище Фиштрэп. Клайда опустили в могилу рядом с его братом Баком на кладбище Вестерн-Хайтс, в миле от нее. Ранее в похоронном бюро, где происходило прощание с телом Клайда, какой-то пьяный человек подошел к самому гробу, выплюнул окурок на ковер, затоптал его и объявил: «Я рад, что он подох!»
Смерть принесла Бонни и Клайду куда большую известность, чем та, которой они пользовались при жизни. История их убийства выплеснулась на первые полосы десятков газет на севере страны, в том числе «Нью-Йорк таймс». В первый и последний раз их подвиги получили такое освещение в массмедиа. Стремительный рост их популярности во многом объяснялся истерией вокруг Диллинджера. Редакторы охотно ухватились за новый тренд: в американской провинции кроме Диллинджера действуют и другие подобные ему головорезы. Однако уже через несколько дней интерес к Бонни и Клайду упал — отчасти потому, что Фрэнк Хеймер, шериф Джордан и другие полицейские отказались рассказать о подробностях
