Деревня была сожжена, вся, до последнего дома. Питти уныло прошелся вдоль пепелища. Когда-то он бывал здесь, в этом самом дальнем поселении Белок ему бывали рады даже тогда, когда в других местах стреляли, едва завидев. Деревню не могли сжечь смертоносцы - они не пользовались огнем. Но приказ, наверняка, исходил от них, потому что лесные жители никогда бы не стали так поступать. Убить жителей - одно, а устроить в Лесу пожар - совершенно другое, более тяжкое преступление.
- Вот здесь они стали тушить огонь, таскали воду из колодца, поливали деревья, - показал Локки на обугленное дерево. - Целую тропинку протоптали. Это, значит, получается, что они…
- Совсем рехнулись, - покачал головой Питти. - Когда вы мне сказали, что две деревни сожжены, я думал, что это только так говорится, ради словца. А северяне, оказывается, понастоящему с огнем играют. И мои дорогие соплеменники им в этом помогают, а теперь вот даже сами жгут свои деревни…
- Ты еще не передумал идти и уговаривать их поддержать городских смертоносцев? - усмехнулся Экко. - Я ведь тебе еще в прошлый твой приход говорил: в Лесу многое изменилось. Очень многое, и не снаружи, а внутри людей. Пожар устроить - это еще что… Вот когда Волки выдали северянам всех беженцев с Реки - вот это было весело. Пауков было немного, всех съесть они не могли, но попробовали каждого.
- Да, совсем вы без меня распустились…
- Так это ты и виноват. Тебе надо было убить Анни, когда он пытался убить тебя, а ты сбежал. Потом ты вернулся, и он снова пытался тебя убить. А ты ушел. Вот оттуда ниточка и тянется… Беды начались раньше, чем пришли смертоносцы.
- Сам-то куда смотрел? - даже обиделся шаман. - Вечно меня все ругают: то кого-то убил, теперь вот кого-то не убил… Вот ты сел бы вечером под деревом, да и прикончил кого надо.
- Я не шаман, - покачал головой Экко. - Я простой охотник. Это было бы убийство, понимаешь? А шаман всегда выполняет волю духов, хоть бы даже до ветра отправился. И ведь воля духов - такая вещь, что ты ее не переборешь. - Это почему?
- Потому что они опять привели тебя к Анни. Сейчас ты идешь не только новую ватагу собирать, ты идешь убивать Анни, главного шамана племени Белок, своего старого доброго друга. И ты его убьешь.
Вместо ответа Питти зашагал дальше по тропе. С первой, самой надежной деревней не повезло, придется начинать в другой. Хуже, что Экко разбередил старые раны. Было, все было. Когда среди обманщиков появился один настоящий шаман, то сначала его хотели подкупить, но при первой же неудаче передумали и решили прикончить. Этого пожелал Анни и его лучший друг, отец девушки, которую Питти когда-то любил. Устраивали засады, иногда довольно удачные - у того же Экко шаману пришлось отлеживаться всю зиму, на далекой лесной заимке. А потом была еще одна засада, и отец любимой Илы умер от того самого ножа, что висел у Питти на поясе. Самое странное, что, несмотря на теплящуюся еще любовь, Белка с удовольствием распорол бы то жирное брюхо еще раз. После этого пришлось бежать, бежать из Леса. Обвинение в убийстве отца, отказавшегося выдать за шамана дочь. Одна из стрел все же попала в спину Питти, он так и покинул Лес, чувствуя напротив сердца подрагивающий наконечник. А спустя долгое время вернулся, чтобы позвать с собой тех, кто хочет свободно жить в далеком Монастыре. И снова Анни пытался убить его, а шаман не вернулся, чтобы отомстить, Экко прав. Теперь Анни сделал свое племя главным союзником северян, и все, кто стал помогать врагам, уже называли себя Белками. - Ладно, Экко, я его убью. - Я тебя об этом не просил, - покачал головой лучник. - Это духи так хотят.
Глава 12
В том месте, где лодкам под командованием Эрика удалось пристать, берег был гораздо круче, нежели там, где высаживались северяне. Для смертоносцев это оказалось даже удобнее: им не потребовались сходни. Пауки просто попрыгали с кручи в лодки, где сразу разместилось больше половины восьмилапых.
«Пусть пятеро отвезут бомбардиров к телегам и доложат Повелителю Тратанусу о нашей победе! - Урма чуть перебирала лапами, понимая, что прыгать придется и ей. - Возможно, он сочтет нужным направить телеги с бомбардирами сюда, или даже прибудет сам».
- Пятеро? - удовлетворенно переспросил Лаанс. - Значит, десять остаются здесь. Отлично, там больше и не надо. Все равно сидим без дела, только порох от дождя стережем. Так мы спускаемся в лодки? - И перенесите восьмилапок, - потребовал Эль. - Урма, я тебе все разрешаю, но, пожалуйста, не прыгай. Что будет, если ты попадешь в воду?
Все как по команде повернули головы влево, где выше по течению продолжался пир крокодалов, постепенно переходящий в побоище. Опоздавшие твари норовили отнять кусок у насыщающихся, а то и отхватить сородичу хвост. «Я не могу, - сказала Урма только охотнику. - Что воины обо мне подумают?»
- Не будь человеком, - зашептал Эль. - Ничего они о тебе не подумают, им не положено. Это глупые самцы, только и всего. Спускайтесь вместе с Глуви, бомбардиры вам помогут.
«Хорошо…» - неохотно протянула восьми лапка, сделала шаг к обрыву и неожиданно прыгнула. Смертоносцы почтительно потеснились, освобождая место самке.
Урма очень больно ударилась брюшком о палубу и не смогла сдержать импульса боли. Глуви, начавшая было спускаться, обежала Эля и опять поднялась на обрыв. «Что с тобой, сестра?!» «Высоко, Глуви. Не прыгай», - попросила Урма.
Конечно же, Глуви прыгнула. Охотник сплюнул и продолжил спуск. Теперь он прекрасно понимал шамана, который все последнее время нес бремя заботы о странной и капризной семье, состоящей из дикарей, детей-колдунов, паучат, расы гигантов, пчелиного роя и тому подобных созданий.
- Да чтоб вас каракурт забрал! - вполголоса выругался он. - Надо было мне за Питти увязаться, а я, дурак, не понял, во что он меня втравил.
- То ли еще будет, - посочувствовал ему Лени, который спускался рядом, держа под мышкой большой, такой же, как у Лаанса, лук. - Дети - это всегда так. - У меня детей нет, - отрезал Эль. - Да и у тебя тоже. - За себя уверен, за тебя нет, - усмехнулся бомбардир. - Поторопись, а то уплывут без тебя.
- Пусть только попробуют, командиры! Вот дождусь, когда она одна останется, и отлуплю палкой.
Быстро пройдя по колено в воде отделявшие их от лодок несколько шагов, бомбардиры полезли в лодки. Крокодалы каким-то образом учуяли, что кто-то очутился в их стихии, и даже подплыли, но опоздали. Надеясь все же на что-нибудь вкусненькое, твари последовали за лодками, и оставшиеся в живых речники усердно налегли на весла. «Эль, не сердись, - потерлась о его бок Глуви. - Нам ведь надо учиться жить в этом мире. В мире пауков, а не людей».
- Я не сержусь, я просто отлуплю вас, вот и все, - хмуро ответил Эль, игнорируя недружелюбные импульсы со стороны смертоносцев. - Что это за люди на веслах? Эй! Вы кто такие?! - Речники, - ответил рослый, мускулистый парень с окровавленной головой. - А почему пау… То есть почему северянам помогаете?
