королевы или Ока Повелителя я не произнесу.
Стрелы с отравленными наконечниками, примененные в лесу нападавшими, мгновенно убили нескольких пауков. Лишь Зижда сумел спастись, Олаф приказал ему идти за помощью. Люсьен, вспомнив об этом оружии, имел в виду часть легендарного Договора, некогда заключенного в степи людьми и восьмилапыми.
Никто не мог утверждать точно, что Договор когда-либо существовал в виде свитка или табличек, никто не знал точных формулировок его положений. Но восьмилапые, хранившие информацию только в передаваемой друг другу памяти, по прежнему как могли передавали людям смысл древнего документа. Язык эмоций, мыслей, прямо возникающих в голове двуногих, можно было пересказывать разными словами. Однако всем было ясно, что люди торжественно отказались от искусства приготовления ядов.
- Степной Договор может быть неизвестен здесь… - предположил Олаф.
- Или известен, но растоптан! - чуть громче сказал Люсьен, и Стас испуганно схватил его за руку. - Повстанцы нарушают Договор, но они живут недолго и не успевают создать яды. Здесь, наверное, успели.
- Успевали и в степи.
Олаф-сотник выбился в доверенного человека Смертоносца Повелителя из простого воина именно во время карательных операций против повстанцев, или дикарей. Если восставшим людям удавалось победить в каком-либо городе, то это означало полное истребление восьмилапых. Тогда с опасной заразой приходилось бороться соседям. Пауки часто уходили в походы, смертоносцы не могут долго не воевать.
- Когда группы их города Пьяш… Вы, наверное, и не слышали о таком? В общем, там случилось обычное восстание, каких много было в степи даже на моей памяти. Люди поверили колдунам, стали поклоняться Фольшу, а потом однажды подожгли город. Я много раз говорил Смертоносцу Повелителю, что опутанные паутиной города - готовая ловушка…
- Ты так говорил с Повелителем? - - полуиспуганно, полувозмущенно переспросил Люсьен.
- Да, и если я жив - значит, я не сделал ничего предосудительного. Старик… Знаешь, Люсьен, я уж буду его звать, как мне привычнее. Так вот, Старик соглашался, но настаивал на соблюдении традиций. К тому же самкам нравится когда темно, много старых тенет… Малыши бегают… Я пытался объяснять: представь, к чему приведет в сухой сезон любая искра! И знаете, что мне ответил старый смертоносец? 'Мы размножаемся быстрее людей. Степь не оскудеет восьмилапыми.' - вот так он ответил.
- Это верно, - не совсем кстати поддержал его Стас. - Если бы смертоносцы не убивали друг друга, то давно не осталось бы места для других!
- Тише… Вот и пойми насекомых. Знают, что восстание людей неизбежно, но продолжают жить как прежде. Ладно, я не о том… - Олаф задумался. - Те, люди Фольша, бывшие жители Пьяша, подготовились на совесть. Они отбились от трех экспедиций, и никто не мог понять, как. Меня предупредили, когда я повел триста бойцов на восток, что происходит что-то неожиданное. На наше счастье, дикарей все же изрядно потрепали, иначе не сидел бы я здесь. Они использовали отраву, и не только ее - еще колдуны надоумили повстанцев приделать к лукам доски и натягивать тетивы с помощью ворота.
- Зачем, не понимаю? - фыркнул Люсьен, как и все обычные люди относившийся к повстанцам, верившим в своего глупого бога Фольша, с глубочайшим презрением.
- Стрела летит быстрее, на малом расстоянии от нее не в состоянии увернуться даже смертоносец. Особенно ели прикрыть оружие тканью, чтобы он не ожидал выстрела… Даже без яда легко убить восьмилапого, не говоря о людях! - опытный каратель помолчал. - Они шли к нам, в Чивья… Снюхались с колдунами в нашем городе, собирались поддержать их выступление. Когда я вернулся, то отправил на костры несколько десятков совращенных. Представь, Люсьен, что было бы, улыбнись им удача?
- Могли погубить Чивья, - предположил стражник.
- Чивья! Они не хотели жечь наш город, понимаешь? Эх ты, горец… Имея стены и войско хотя бы в несколько сот человек, повстанцы могли бы выдержать бой с настоящей армией. Еще бы - такое оружие! Смертоносцы шли бы в бой и не возвращались, а в Чивья продолжали бы стекаться дикари. Им бы еще захватить ваш Хаж, чтобы прижаться спиной к горам, и началась бы война вроде Древней.
- Древняя война вывела почти весь род человеческий! - напомнил Люсьен.
- Им-то что, людям Фольша? - усмехнулся Олаф. - Пока нас растет, пока можно его курить и видеть бога, им все равно. К счастью, больше мы никогда не слышали об отравленных стрелах, другие колдуны не знали секрета яда.
- Да ведь ядов полно! - удивился Стас. - В каждом почти пауке, в скорпионах, в сороконожках…
- Не все так просто. Укус скорпиона, например, не убивает взрослого восьмилапого, а только парализует. А много ли яда ты сможешь нанести на кончик стрелы?..
- И еще я слышал, что если прижечь рану ядом сороконожки, то он уменьшит действие скорпионьего, или даже паучьего, вроде шант, - добавил Люсьен. - Сам, правда, никогда не пробовал… Но в самом деле, откуда берется такой страшный яд?
- Неплохо бы выяснить, - согласился Олаф. - Ты уж постарайся мне не мешать своей готовностью умереть за королеву. Просто не торопи события.
- Разве ты не допрашивал тех повстанцев?
- В том-то и штука, что нет. Некого было допрашивать - раненые кончали с собой. Как? Очень просто: им было достаточно лизнуть любое свое оружие, и делали они это не колеблясь. Что, впрочем, вполне разумно… Допросить я никого не смог, зато потерял сто семьдесят человек. Боялся показаться Старику, готов был за такие потери сам лизнуть стрелу… Но он только спросил: никто не ушел? И больше не говорил об этом.
- Беда пришла, - вздохнул немного успокоенный Люсьен. - Извини, что я тебя заподозрил в измене. Но беда пришла к нам большая. Даже две: с той стороны гор стрекозы, с этой - дикари. Но я подумал, что яд… Договор ведь запрещает его использовать только против восьмилапых, верно?
- Неверно, - усмехнулся сотник. - Договор вообще запрещает людям пользоваться ядом. А отмена одного правила поставит под сомнения все… Ведь они одинаково древние, понимаешь? Беда пришла, ты прав, Люсьен. И в твоих словах я тоже вижу приближение этой беды.
Стражник сконфуженно замолчал. Оба услышали, как посапывает Стас - островитянин сильно переутомился, он не привык к такой жизни. На далеком западном острове никогда не происходило ничего неожиданного… Не сговариваясь, оба воина тоже прикрыли глаза. Впереди еще половина ночи, которую предстоит провести в плывущей по неизвестному озеру лодке, а завтра - тяжелый день.
- Поднимайтесь! - крикнул сверху Стефан, откидывая тяжелую крышку люка. - Засиделись, наверное?!
- Ты про нас не забудь! - попросил вожака один из гребцов. - Доплыли, нет? Нам же ничего не видно отсюда, а ты молчишь.
- А ты бы взмахи считал! - посоветовал Стефан. - Приближаемся, уже видно острова. Подналяжьте, как раз к завтраку появимся.
- Поспать бы, а уж потом…
Трое пленников поднялись на палубу. Ладья, оказавшаяся даже больше, чем казалась ночью, быстро шла по неподвижной воде. Гребцам помогало большое полотнище, натянутое
