Здесь небезынтересно привести воспоминания А. Бурды, командира роты Т-28: «14 июля в бою под Белиловкой мы атаковали и уничтожили колонну противника, которая прорывалась к Белой Церкви в сопровождении 15 танков. Я с моим башенным стрелком Васей Стороженко шестнадцатью снарядами уничтожил немецкий танк, четыре машины с боеприпасами и тягач с пушкой…
Обстановка обострялась с каждым часом. Гитлеровцы хорошо знали, что мы рыщем здесь, и на рубежах нашего вероятного появления выставляли танковые и артиллерийские заслоны. И вот в этой обстановке мы все же наносим фланговый удар. Все делалось в спешке: времени для обстоятельной разведки не хватало. Видим, бьет противотанковая артиллерия. Старший лейтенант Соколов с тремя танками бросился подавить ее, и на наших глазах все три танка сгорели…
В это время нас стали обходить крупные силы гитлеровцев. Нам дали приказ отступать. Мне с группой из шести танков было поручено прикрыть отход дивизии: она должна была сосредоточиться в новом районе. Мы вели бой из засад…
Выполнили мы боевую задачу, а тут началось самое трудное: боеприпасы и горючее на исходе, а приказа о смене позиций все нет. Отходить без приказа нельзя и воевать уже нечем. К тому же состояние боевой техники отвратительное — моторы уже отработали то, что им положено. У одного танка вышел из строя стартер — у него мотор заводится только от движения, когда машину на буксире потянешь. А если заглохнет под обстрелом, что тогда?
Укрылись мы в леске, замаскировались, ждем связного от командования. А тут, как на беду, гитлеровцы. Их много. И разбивают бивуак метрах в 30 от наших танков. Мы тихо ждем, присматриваемся, прислушиваемся. Гитлеровцы разожгли костры, сели поужинать, потом улеглись спать, оставив часовых. Уже полночь… Час ночи… Связного все нет. Стало жутковато. Вдруг слышу, что-то шуршит. Пригляделся — ползет человек без пилотки. Шепчу:
— Кто такой?
— Я… лейтенант Перджанян, с приказом.
У него в одной руке винтовка, весь обвешан гранатами. Я его хорошо знал.
— Приказано отходить. Вот маршрут…
Ну, все сделали, как условились. Удар гранатой — в сторону фашистов, все моторы взревели, неисправную машину дернули, она сразу завелась. Даем бешеный огонь по кучам спящих гитлеровцев, по их пушкам, грузовикам. У них паника, мечутся у костров. Много мы их там положили. Прорвались…
Остановился, пересчитал машины — одной нет. Что такое? Неужели погибла? Взял винтовку, побежал по дороге с Перджаняном поглядеть, что случилось. Смотрим, чернеет наш Т-28.
— Свои?
— Свои, — узнаю по голосу механика-водителя Черниченко.
— В чем дело?
— Машина подработалась, фрикцион не берет. А тут еще камень попал между ведущим колесом и плетью гусеницы, ее сбросило внутрь. Теперь гусеницу не надеть…
Что делать? Противник в километре, вот-вот гитлеровцы бросятся нас догонять. Юзом машину не утянуть. Скрепя сердце принимаю решение взорвать танк. Командиром на танке был Капотов — замечательный, храбрый танкист. Приказываю ему:
— Возьми бинты, намочи бензином, зажги и брось в бак с горючим.
Хоть и жалко ему машину, он приказ выполнил немедленно, но вот беда — бинты погасли, взрыва нет. Принимаю новое решение:
— Забросай бак гранатами, а мы тебя прикроем!
Капотов без колебаний выполнил и этот приказ. Раздались взрывы, машина запылала. Мы бросились к танкам и поехали дальше.
Нашли своих, доложили о выполнении боевого задания командованию, получили благодарность. Оттуда до Погребища дошли без боев. Это было уже 18 июля. Там сдали свои машины и отправились на формирование в тыл».
Оставленные экипажами неисправные Т-28 5-й танковой дивизии. Район Алитуса, Литва, июнь 1941 года
Судя по документам, дольше всего действовали Т-28 1-го механизированного корпуса, входившего в состав Северо-Западного фронта. Это объяснялось, во-первых, наличием в составе корпуса преимущественно экранированных танков, прошедших ремонт в 1940 году, а во-вторых, близостью (по сравнению с другими фронтами) Кировского завода, способного быстро и качественно произвести ремонт поврежденных машин.
Осенью — зимой 1941 года небольшое количество Т-28 участвовало в битве под Москвой. Достоверно известно, что как минимум одна машина, из числа находившихся на НИБТПолигоне в Кубинке, была потеряна в боях в октябре 1941 года. В феврале 1942 года после советского контрнаступления этот танк был эвакуирован в тыл для ремонта.
Входили Т-28 и в состав 150-й танковой бригады (3-я армия). На 19 ноября 1941 года она имела 10 Т- 28 (боеспособным был только один, остальные требовали ремонта), 4 Т-34, 19 БТ и 15 Т-26. К 26 февраля 1942 года две машины оказались потеряны, а к 3 апреля в бригаде числился лишь один Т-28 (не на ходу), а семь отправили в тыл для ремонта.
К весне 1942 года танки Т-28 находились только в частях Ленинградского фронта. В условиях блокады и использования их в качестве подвижных огневых точек Т-28 применялись до 1943 года, а в тыловых подразделениях — до весны 1944 года.
Экранированный танк Т-28 на боевой позиции. Ленинградский фронт, 42-я армия, 51 -й отдельный батальон. Декабрь 1941 года
Имелись Т-28 и в составе 220-й танковой бригады 55-й армии — на 27 сентября 1942 года в ней числилось 8 Т-28, 18 КВ, 20 Т-34, 17 Т-26 и 4 Т-50. Последние сведения по Т-28 Ленинградского фронта относятся к 1 февраля 1944 года, тогда там в тыловых подразделениях еще оставалось 3 машины.
Но дольше всего в боевых частях Красной Армии Т-28 воевали в составе 14-й армии Карельского фронта в Заполярье. В августе 1941 года из остатков 1-й танковой дивизии в районе Аллакурти был сформирован 107-й отдельный танковый батальон. К 1 сентября он имел в строю 3 Т-28, 12 БТ, 5 Т-26 и 5 ЛХТ-133, причем, по донесениям командования, «при использовании наших танков особый эффект давали танки Т-28». В 1943 году батальон был переформирован в 90-й танковый полк, и к 20 июля 1944 года (моменту начала наступления советских войск в Карелии) имел в своем составе 3 Т-28, 8 Т-26, 5 Т-30, 1 Т-60 и 3 Т-38. Это самое позднее (из найденных в документах) упоминание об использовании танков Т-28 частями Красной Армии в Великой Отечественной войне.
Что касается тяжелого танка Т-35, то в соответствии с Постановлением Правительства СССР в мае 1933 года его серийное производство было возложено на Харьковский паровозостроительный завод имени Коминтерна (ХПЗ). С октября 1933-го по июнь 1939 года здесь изготовили 61 машину этого типа.
Тяжелый танк Т-35
Танк Т-35 имел пять башен цилиндрической формы, расположенных в два яруса. В трех башнях — пушки и пулеметы (одна 76-, две 45-мм пушки и три пулемета ДТ), в двух — по одному пулемету ДТ. Корпус — клепано-сварной конструкции. С конца 1938 года ХПЗ перешел на выпуск Т-35 с башнями конической формы, несколько утолщенной броней, усиленной подвеской и увеличенной емкостью топливных баков. Эти танки имели увеличенную до 70 мм толщину брони переднего наклонного и лобового листов и до 25 мм — броню башен и подбашенной коробки. Масса танка достигла 54 т.
Первые серийные машины Т-35 поступили в 5-й тяжелый танковый полк РГК в Харькове. В 1935 году
