безудержно смеялась самым бездарным каламбурам, по всяким пустякам… Дошло до того, что она стала потешаться надо мной, этим битым котелком с его дурацкой страстью к путешествиям… Да еще загорелось ему наняться коком в дальнее плавание!..
Нет, просто сдохнуть можно было от этого чучела с его дурацкими затеями!.. Такого еще поискать! Обхохочешься! Ну, распотешил девиц!
– Загорелось тебе! Выпей, да гляди, не потони! Чем тебе плохо здесь, дурило?..
В таких выражениях они высказали свое мнение и привязанность к Вирджинии:
– В школу ее не поведешь? Возьмут за милую душу. Видали, какие на ней носочки?..
Принялись щупать ей икры…
– Отдай нам свою куколку, отдай!.. Зачем она тебе?.. Сбежишь ведь!
Налетели все сразу на Вирджинию… и ну ее обцеловывать.
Бигуди это пришлось не по нраву, она закипятилась:
– Проваливайте, проваливайте! Уже и хвост на сторону!..
– Не пыхти, бабуля! Не пыхти! Не лезь, мохножопая! Наша девочка, наша! Красная Шапочка!..
Снова бурный поток нежностей, бесконечные чмоканья… Все, как одна, лезут к моей мордашке с поцелуйчиками… Просперо, и тот чмокал, двоюродной сестричкой она ему, дескать, приходилась.
Состен посылал воздушные поцелуи из-за стола – совсем уже не мог подняться, не пропустил ни одного стаканчика, пил по любому поводу. На него, сугубого трезвенника, алкоголь подействовал просто убийственно: он не в состоянии был пошевелиться. Его хватало лишь на то, чтобы поднять бокал, который тотчас же наполнялся вновь, да расточать улыбки… Проспер распечатал новую бутылку бренди, вылил ее в кастрюлю с горячим вином, добавил еще джина и лимонной цедры. «Пунш особого качества от «Моор энд чиз»! – возвестил он собранию… Этим можно было напоить до упаду целый полк… Я делал вид, будто пью, но не пил. От хмеля у меня просто голова разламывалась… Пить не было никакого смысла, я и без того постоянно порол вздор… Ну, а в зале только булькало. Тут меня точно кольнуло – счет!.. Даже в жар кинуло… Я к Просперу:
– Смотри, приятель, у меня ни пенса!..
– И думать забудь!.. – последовал ответ.
– Ну хорошо, хорошо!.. Ладно, коли так…
В сущности, так по совести и было… Я платил! А они пусть раскошеливаются!.. Ничего, ничего, попойка-то в мою честь! Мой праздник или нет, в конце концов?.. Я на восемьдесят процентов калека. Это они хотя бы сообразили?.. Пора бы уж!..
Я гордился.
А как же мои именины? Что-то до меня не дошло!.. Мысли мои мешались… Снова полюбопытствовал:
– А как же мои именины?
– Опорожни стопку! И не говори с полным ртом!
Не было смысла приставать с расспросами… А эти уже захохотали, как чумовые, подскочили ко мне:
– Песню, песню спой! Sing, sing, Фердуня! Бис! Мы платим, черт возьми!
Вот липучки!
Чтобы отвязались, спел фразу из своего репертуара в двенадцатом кирасирском:
И сразу, без перехода, по-английски, исполняя общее желание:
Эта песня принесла успех Габи Деслис, бывшей в те поры звездой «Эмпайра».
Мне хлопали так, что едва рук себе не отбили, главным образом из-за акцента – у меня были неплохие способности к подражанию.
Пришел черед Вирджинии.
– Ну же, мисс! In French!
Она так хохотала, что была просто не в состоянии петь. Как же ей было весело в этом обществе, да еще и горячее вино ударило в голову – не было привычки… Все же через какое-то время голос вернулся к ней.
– In French! In French!
Пожалуйста, песню без сопровождения!.. «Ласточку»… Бесконечные переливы, извивы, красивые повторы, подхваты на высоких нотах, заливистые трели… Она пела так изящно, как улыбалась и смеялась… Звуки перекатывались в ее рту, точно жемчуг:
Ласточка, вернись!
Какой триумф!.. Дамы так и впились в нее глазами: «Боже, какая прелесть! Чистый ангелочек!..» Более всех неистовствовала Бигудиха:
– Ангел! Небесный голосок!.. Восторг!
Одна Дельфина оставалась равнодушна… ей не нравилась ни песня, ни моя милашка, вообще ничего… разозлилась, запыхтела, раскричалась, взобралась на стол и завела:
It's a long way to Tipperary…
Стала помехой веселью. Ее стащили со стола, прогнали взашей… Как раз в эту минуту поднялся шум, забарабанили в дверь: еще кто-то заявился… Просперо подскочил к форточке… Послышались голоса:
– Они здесь?
Один голос знакомый – Каскад!
Что тут началось в столовке!.. Девки запищали: «Давайте сюда, к нам!» Взрыв радости: как приятно встретиться со знакомыми!..
Поднялся крик:
– Здесь он, здесь!..
Стало быть, я.
– Вот и чудесно! Вот и славно! Ах ты, заводной!..
Я сразу понял. Впрочем, уже догадывался… Вот оно! Западня!.. Попал, как кур в ощип!.. Для того и устраивалась вся эта показуха. Вот это влип!.. Как же, святой Фердинанд и все такое! Уж как они старались, уж как развлекали дурачка!.. Надо было драпать на рассвете во всю прыть! Первое побуждение всегда оказывается самым правильным… Позволил обласкать себя, а они, верно, притащили за собой легавых. Пока, правда, их что-то не видно… Ох, чуяло мое сердце!.. Пляска скальпа! «Уж мы с ним поквитаемся, – решили они, – Фердинанд водит нас за нос!» Ну, вот, примите цветочки! Сварганили дельце! Рвите барвинки!.. Проклятье! Я вскочил, стал лицом ко входу…
– А, вот и ты, Фердуня!
Он шел ко мне… Серый котелок, набриолиненная прядь волос…
– Чего тебе от меня нужно? – бросил я ему.
– Да ничего, малыш, ничего!..
Каскад словно бы удивился, что я так возбужден, так резок.
– Ты, случаем, не захворал?.. – спросил он. – Нет, не захворал? Не рад, что ли, встрече? Да садись, садись же!..
Он был спокоен.
А я с трудом удерживался, чтобы не наговорить дерзостей. Он перешел в наступление:
– Похоже, сударь решил осмотреть достопримечательности Лондона?..
Бросил взгляд в сторону скамейки, посмотрел на Состена, мимолетно улыбнулся Вирджинии…
Девицы хихикали, были страшно довольны, что он обращался со мной, как с мальчишкой, как с психованным несмышленышем…
Подливая масла в огонь, Проспер пустился в подробности:
– Просто беда, Каскад!.. Ты еще не все знаешь: наш сударик собрался покинуть страну, наш сударик собрался путешествовать!.. Надоели мы ему до чертиков! Вот такие новости! Ты вовремя приспел!.. Наладился за океан, в Америку, вместе с птичкой и здесь присутствующим господином Состеном! Эспедисьоне!..
– Хм, что это ты засобирался? Кроме шуток? Вот так, не попрощавшись?
