heil!.. Fuhrer все еще на стене, огромный портрет… правда теперь с двух сторон висят еще и мундиры сыновей Кретцеров, прикрепленные прямо к раме… разорванные, продырявленные… это идея мамаши… ну что тут скажешь… да ничего… но забавно… Крахт тоже за столом… он еще больше стал похож на Fuhrer'a… опять начал отращивать усы… и у него уже не три волосины и даже не пушок!.. а достаточно солидный пучок… он нетерпеливо подскакивает на стуле… чего это он?… хочет, чтобы мы поскорее съели суп?… мы передаем друг другу тарелки!.. одна поварешка… другая… настоящее пиршество… две мисочки теплой воды с хлебным мякишем… и может быть, с одной ложкой риса… фрау Кретцер все шутит, все квохчет, но я не все понимаю, уж очень быстро она говорит… речь идет о нас! снова о нас!.. что там нам еще приготовили?… я стараюсь слушать внимательно… нет!.. это не о нас… она обращается к секретаршам… бухгалтершам, машинисткам… рассказывает что-то настолько смешное… что можно просто умереть… взрывы смеха!.. и еще вой гиены!.. просто зоопарк какой-то!.. забавная картина… все за столом… стенографистки, бухгалтерши, уже в полном изнеможении, утыкаются в стол носами… Крахт стучит по своей тарелке… как бы намереваясь попросить ее замолчать… да ладно!.. мы уже привыкли к ее смеху… точнее, к припадкам… но на сей раз смех еще сильнее, еще более судорожный, чем обычно… он даже заглушает взрывы бомб, которые отдаются эхом и заставляют дрожать стекла… нашу Кретцершу, должно быть, слышно и в парке… о, это ничуть ее не смущает!.. муж подает ей знаки… трясет за локоть… ей плевать… у нее начался припадок, вот и все!.. теперь держись! ожидается что-то новое! замечательное!.. по «приказу Kommandatur!»… цыгане устроят для нас праздник!.. и мы все туда отправимся!.. на вечер песен и плясок в Tanzhalle!.. официально организованный… «Сила через Радость»… для поднятия нашего духа… там считают, что наш моральный дух понизился… а им в Канцелярии до всего есть дело!.. ну а наша Кретцерша все знает!.. до малейших подробностей!.. все цыгане будут в оборках, а цыганки в платьях с воланами!.. народные танцы! и все, чтобы только нас развлечь!.. поднять наш дух!.. барабаны, кастаньеты, гитары!.. фрау Кретцер представляет все в лицах, чтобы нам было понятней… остальные уже даже боятся смотреть в ее сторону… так она, чего доброго, и сознание потерять может… это уже случалось с ней пару раз… почти как после эпилептического припадка… и хотя все здесь присутствующие – секретарши, бухгалтерши – освобождены от воинской повинности, и вроде бы, им опасаться нечего, так как они надежно защищены, но они, кажется, все равно побаиваются Крахта… а вдруг она снова примется ругать фюрера под его же собственным портретом… опять начнет… и тогда получится, что они над этим смеются, а это может закончиться очень плохо… о, но она уже, кажется, полностью утратила над собой контроль! ей хотелось рассказать обо всем еще более подробно!.. муж напрасно тряс ее за локоть!.. все это будет в Tanzhalle, сцену мы уже видели, то есть я видел: не слишком большая, к тому же вся загромождена, но ее должны освободить… цыгане будут петь в шесть голосов, а их женщины, те, что чинят стулья, будут танцевать… в программе – фанданго… кроме того, мальчики и девочки исполнят акробатические номера… и в заключение, специальный сеанс «предсказаний будущего»… на картах, кофейной гуще и с помощью хрустального шара… а может быть, еще и с совой!.. однако наше будущее нам уже предсказали у нас в башне… причем довольно мрачное: тюрьму… следует отметить, что подобная программа никому не казалась особенно забавной… «Силачерез Радость»… обычное официальное мероприятие… так что теперь смеялась только Кретцерша!.. она продолжала давиться от смеха!.. трясла стул так, что весь стол дрожал… а все стаканы сталкивались и звенели… и вдруг она вскакивает! прыг!.. прямо к раме! под портрет Адольфа!.. она хватает мундиры своих сыновей, отцепляет их и вопит «testspiel! festspiel!»… могу вам перевести: праздник!.. праздник!.. и вдруг падает… этого я и боялся… я уже видел ее в таком состоянии… теперь она застывает в неподвижности… припадок закончился… оба мундира у нее в руках… в прошлый раз ее подняли в комнату… и она пролежала там несколько недель как будто в летаргии… а вдруг это снова повторится?… но на сей раз никто и с места не двинулся, все остаются сидеть… они даже не смотрят на нее, распростертую под портретом Адольфа… но она-то прекрасно видит, что всем на нее плевать!.. ах так!.. ну, держитесь! и она начинает изо всех сил колотить в пол каблуками! обоими каблуками!.. птам!.. птаф! ах, нам на нее плевать?… ах, мы над ней смеемся? а здесь и так уже все стены и пол трясутся от разрывов бомб… ну, так она сейчас еще добавит! птам! птаф! она даже задирает свою юбку, чтобы можно было стучать еще сильнее!.. выше задирать свои ноги!.. вранг! бранг!.. она готова разнести в щепки паркет! и тут еще ее юбка разрывается сверху донизу!.. рзз!.. теперь ее ноги обнажены!.. она вне себя!.. хватает свои мундиры под мышку и убегает… через заднюю дверь… но никто даже и не пошевелился… однако она почти сразу же возвращается!.. она же еще не все сказала!.. теперь она обращается непосредственно к нам!.. «sie! sie! franzosen!» убийцы ее сыновей!.. надо же было до такого додуматься!.. неужели я еще кого-то убил?… да, ее любимых сыновей!.. Ганса!.. Курта!.. это мы втроем, вместе с котом, их убили!.. мы воры, предатели, саботажники! это же совершенно ясно! очевидно! и к тому же еще и убийцы! ее двоих сыновей! ну вот, теперь я еще и убийца… и так везде, во Франции, в Германии, всюду!.. по сравнению со мной, Бугра – это лишь дилетант, Петьо – растяпа, Ландрю – жалкий подмастерье,[191] но этот-то всего лишь мочил дамочек… ну а мы втроем – дело другое, мы не только убили двух ее сыновей, но и вообще в ответе за все преступления! за разрушение городов… и железных дорог… за все беды Германии!.. вот и те, что явились ко мне на улицу Жирардон, все украли, потом помочились и сделали прочие свои дела, они ведь тоже мечтали повесить меня на моем балконе, чтобы весь Париж мог полюбоваться на самого ярого врага французов, продавшего линию Мажино… не случайно же мне посылали такое количество анонимок… когда везде и всюду вас считают виноватым абсолютно во всем… причем без особых на то причин… поначалу вас это удивляет, вам кажется, что это какой-то бред!.. но потом до вас доходит… просто так нужно! вы виновны во всем?… ладно!.. ничего не поделаешь! даже когда Курбвуа заполонят киргизы и все будут погребены под сотнями тонн обломков, залиты двадцатипятиметровым слоем сточных вод, и тогда найдется тот, кто по мановению руки какого-нибудь Пецареффа заорет: это он во всем виноват! само собой, он! всем нужен козел отпущения, а вы, собственно, он и есть!.. так что тогда, в Цорнхофе, у пруссаков, да еще в военное время, не было ничего удивительного в том, что эта сумасшедшая набросилась на меня с обвинениями… все-таки скорбящая мать… но теперь, через двадцать пять лет, когда я уже у себя дома, в кругу семьи, о чем-либо подобном вроде бы и думать смешно… и тем не менее, меня обвиняют, и далеко не в мелких преступлениях!.. «он убил свою мать!»… ну уж нет! так дело не пойдет!.. я-то знаю, что за этим скрывается… они же все украли у моей старухи… совершенно уверенные в своей безнаказанности!.. «он больше не вернется!»… и тогда, на Монмартре, когда они выносили мое барахлишко, они тоже не сомневались, что я уже никогда ничего у них назад не потребую!.. о, если бы меня хоть кто-нибудь услышал! но толпа – есть толпа!.. шайка воров и грабителей… под предводительством четырех командоров… «ату его, черт бы его побрал! он никогда не вернется!» такая же херовина и с моими литературными произведениями… «ну ни хрена себе дела! все твое и ваше – теперь мое и наше!.. он никогда не вернется!.. хапайте у него, полная халява! вперед!.. кабздец! бери – не хочу! никто не заметит!.. никто не узнает! он никогда не вернется!» конечно, тогда, в Цорнхофе, я еще ко всему этому не вполне привык – это только теперь я совершенно успокоился… а фрау Кретцер, и в самом деле, лаяла в припадке, как гиена!.. ну а нас впереди еще много чего ожидало, например травля!.. и вдруг она высовывает нам язык!.. вот такой длинный!.. и еще показывает нос!.. ах, это уже и вправду смешно!.. все сидящие за столом не могут удержаться и разражаются смехом! ну просто вылитые гиены!.. в точности, как она! и ее муж!.. больше их уже никто не принимает всерьез!.. кроме Крахта!.. она ему надоела! он требует, чтобы она удалилась! raus!.. raus!.. уже у дверей она издает звуки, как корова, которая гадит… тоже весьма смачные и выразительные… raus! raus! довольно!.. Крахт встает и выходит… муж – за ним… они запирают ее на ключ… но она и за дверью продолжает подражать гадящей корове браум!.. влоаф!.. да нет!.. кажется, это уже не она!.. нет!.. это не то! это уже доносится снаружи!.. с воздуха!.. а стены так и вообще… такое впечатление, будто они икают… вокруг разрываются тонны бомб… все неуклонно приближалось к своему логическому завершению… «полному уничтожению»!.. ах уж наши грешки!.. наши интрижки! и должен сказать, если я этого еще не говорил, на своей соломе, в башне, мы это тоже чувствовали, с каждым днем нас трясло все сильнее и сильнее…
Наконец Кретцерша заканчивает свое представление и выходит… мы ждем, какие последуют комментарии со стороны Крахта… или их не будет?… он по-прежнему сидит, совершенно спокойный… ничего не говорит… нет, вот он покашливает!.. ага! ну и что же?
– Hysterisch!.. hysterisch!
Вот и все, что он выдал… что она hysterisch… ну и что?… это и так известно!.. а-а, у него есть еще что- то!
