Серена расхохоталась: посыпались не то что трели, но даже брызги смеха, если такое возможно.
— Хи-хи-хи, о нет - нисколько! Я говорю о разрывающем на части, сногсшибательном, со скрежетом зубов, полностью очищающим оргазме, который заставляет чувствовать кульминацию каждым кончиком нервов. Вот что такое хороший оргазм.
— О да! — Билл уверен, что повредил турбоблок.
Обычно он делает с двигателем «вольво» все то, что
согласно инструкции делать нельзя. Разгоняет машину сразу с места, прежде чем холодное масло получит шанс достичь всех точек, требующих смазки. Хуже всего, что двигатель был выключен, когда турбокомпрессор работал на высокой скорости, — его могло заклинить или он мог получить повреждение от перегрева, — хотя, следует признать, не Билл это сделал.
Это сделала Ванесса. Она сумела наклониться через Билла, выдернуть ключи из зажигания и выбросить их в окно автомобиля, прямо на парапет Вествэй-роуд, хотя «вольво» ехал в этот момент со скоростью семьдесят. Как только они сделали остановку на побережье, Ванесса выскочила из машины. Никому не понравится, когда тебя выставляют дурой.
Билл припарковал автомобиль на маленькой стоянке возле переулка Хэмпстед по диагонали от Комптон- авеню. Они вышли на Хис-роуд. Налетел легкий бриз и в считанные секунды высушил их потные брови, охладил их потные тела. Они обнимаются, и Билл чувствует, как развевающиеся волосы Серены хлещут по его щекам. Никогда больше он не будет так близок, осознает вдруг Билл, к рекламируемому шампуню.
Они идут, останавливаясь через каждые несколько ярдов, чтобы заняться сексом. Билл уверен, что никогда в жизни у него не было столь обильной эрекции. Если ему случится падать вперед на утрамбованную дорожку, эластичный член не позволит этого — просто откинет его назад. А вздумай он побежать по траве без штанов, то с таким членом, большим и изогнутым, как при поклоне, Билла невозможно будет отличить от известной скульптуры Приапуса. Хороший оргазм, ха! Да это - великий оргазм!
На вершине Парламентского холма они падают на скамейку, откуда открывается панорама города, и сидят неподвижно, чтобы послушать царящую там особенную тишину. Со стороны Госпел-Оук[9] на вершину холма поднимается мужчина. Даже на расстоянии в триста ярдов Биллу видна футболка сборной Англии. Мужчина явно обеспокоен; по мере его приближения, Билл узнает это учащенное дыхание и размахивание рук. Он похож на гонца, который принес новость о поражении персов в морском сражении. Но вместо того, чтобы сокрушаться, мужчина оперся о скамью и произнес:
— Когда дело дошло до серии пенальти, мои нервы сдали.
Мужчина был небольшого роста, полный, с лысиной на макушке, обрамленной седыми волосами в виде опрятной подковы. Ясно, что футбол — его жизнь.
— Я взял эту гребаную большую «Гавану», чтобы праздновать победу. — Он показывает им дешевую сигару, зажатую в потной лапе. — Но теперь никак не могу успокоиться.
— Мы пришли сюда, чтобы спрятаться от футбола, — говорит Серена.
— И я тоже, да, чтобы спрятаться. — Мужчина выпустил клуб дыма.
— Вот и спрятались... — Билл радуется этому дикому предательству. — Держу пари, мы услышим, какой будет результат.
И тут из города доносится чудовищный рев.
— Ну вот, забили гол.
Они втроем ждут две минуты, затем из столицы доносится второе извержение ревущей толпы. Они ждут еще две минуты и... ничего. Даже хуже, чем ничего — отрицательный рев, звуковой вакуум, в котором должен был быть рев.
— Они пропустили гол... балбесы... они пропустили гол... — Мужчина уничтожен, разорван на куски. Он давит свою «Гавану» в траве спортивным ботинком и идет обратно вниз.
Пять минут спустя Билл и Серена спариваются в роще.
Прошло четыре дня. В этот день Билл Байуотер сидел за столом, который занимает большую часть его дома в Патни. Ванессе нравилось бывать у реки; Биллу скорее жаль, что ее нет в доме. То, что его исследование должно занять промежуточное место, ни выше, ни ниже, Билл считает как раз кстати, ибо у него промежуточное состояние души, особенно в настоящее время. Теперь это — беспощадно крошечный дом городского прелюбодея, и Билл переезжает сюда с невероятной ловкостью, точно зная, что каждое движение с этого времени и всю оставшуюся жизнь будет представлять собой потенциальное, не прекращающееся ни на миг насилие.
Билл сидит за столом и рассматривает инструкцию для владельцев «вольво»-760 за 1988 год — достаточно развратный год его супружеской жизни. Вот он добрался до раздела под заголовком «Колеса и покрышки». Билл маниакально расплылся в улыбке — тут он вспылил — и перешел к «Рекомендациям». На одной из страниц сделан аккуратный рисунок чернилами: «вольво»-амазон 1957 года, озаглавленный соответственно. После серьезного размышления Билл прикладывает небольшую щеточку с комком ликвидной бумаги на конце к слову «вольво» и улыбается, удовлетворенный его удалением. Это уже приблизительно сотый раз, когда он «трудится над словом», и скоро инструкция станет просто тупым текстом, эликсиром исчезнувшей религии.
Листая страницы в обратном порядке, Билл получает удовлетворение от маленьких белых ромбов в разделе «Рекомендации», который знает поверхностно. Эти ромбы похожи на результат очень маленьких аккуратных эякуляций. Билл, как и Фрейд, никогда не исключал или не преуменьшал значение сексуальности и инфантилизма, и столь необычным действием он пытается переориентировать свою сексуальность с помощью инфантильной работы вручную. Билл упорно трудится, чтобы убедиться в том, что, вырывая из текста инструкции слово «вольво», он тем самым уничтожит свою навязчивую идею о вульве Серены, которая появилась у него спонтанно.
В роще Серена заставила Билла раздеться донага и снять с нее одежду. Наконец, его руки добрались до главной «сцены» и готовы были распахнуть занавес ее юбки. Вдруг, несмотря на жаркое лето и пыльный сухой кустарник, который закрывал от посторонних глаз, его охватила дрожь.
— Ну, в чем дело? — смеялась она над ним, накрывая руками свои груди и стимулируя соски. — К чему бояться полицейских — здесь мы в безопасности.
Из одежды получилась неадекватная сцена для дальнейшего представления. Билл, возможно, никогда не предполагал, что такой сексуальный Сократ решит попробовать столь удовлетворенную свинью; она фыркала и хрюкала в этом заплесневелом компосте. С тех пор они трахались пять раз, доводя друг друга до изнеможения среди бела дня.
Вновь и вновь Билл просматривает преамбулу к разделу, в котором от него требуют: «Внимательно прочесть следующие страницы», — но его взгляд соскальзывает к подзаголовку «Специальные обода», что это может означать? На странице 67 есть инструкция относительно того, как менять колеса, и фотография молодой женщины, которая это делает. Следует рекомендация: «Встаньте возле корпуса». Билл считает, что это сбивает с толку, но не настолько, как та фраза, что написана жирными буквами далее, внизу страницы: «Убедитесь в том, что рукоятка хорошо закреплена в соединении».
Билл вздыхает и отказывается от чистки «Рекомендаций». Все это бессмысленно, все это не работает. Удаление слова «вольво», вместо того чтобы уравновесить мысли о вульве Серены, только еще больше усиливает их. Крепкое, теплое, похотливое объятие живой кожи; запах слюны и дыма сигареты; щебет и писк компакт-диска — музыка, способствующая оргазму. Возможно, думает Билл, если я доберусь до самой сути этого явления, то добьюсь большего успеха. А что, если я удалю слово «вольво» прямо на автомобиле? Тогда точно достигну цели.
Серена уловила хитрость. Достаточно нажать на рычаг индикатора поворота, чтобы включить переключатель скоростей в машине Билла. Серена несомненно читала инструкцию. Билла вовсе не удивит, узнай он о том, что Серене точно известно, как смазать ниппель на втяжной буксирующей скобе. Бывают
