Весело взмахнул кудрями,
И пошел в полупоклон,
Подбоченившись ветвями.
То корнями в переплет
И налево и направо -
То вдруг «барыней» плывет,
Будто писаная пава.
Что за чудо во бору
В этот дивный день весенний?
Я ж второе воскресенье
В рот хмельного не беру…
А веселый милый клен
Так и ходит, так и машет!
Эх, ребята… Кто влюблен,
Для того и клены пляшут.
Нежно-белокурая береза
Чуткой дремой заворожена.
Листьев ее солнечная бронза
Ранним снегом запорошена.
Но порой от ледяного пуха
Затрепещет и едва-едва,
Более для сердца, чем для слуха,
Бубенцами зазвенит листва.
Я подумал, прошлое листая,
Что и ты в сентябрьскую тишь
Под морозцем ранним, чуть седая,
Все же теплым золотом звучишь.
Золотая звонница березы
В черных елях словно бы в скиту.
Я впиваю, погруженный в грезы,
Бледно-голубую высоту.
Хочется отшельником побыть,
С думами собраться на досуге,
Вспоминать приятное о друге,
О врагах на время позабыть.
Не за то ли осень нам мила
(Хоть и дни становятся короче),
Что, витая вне добра и зла,
Чувствуешь себя таким хорошим…
Но и быт своей огромной глыбой
Входит в мир святошей и предтеч:
Осень пахнет баней, пахнет рыбой,
Золотым загаром женских плеч.
Деревья зимой в обновах,
Чтоб мир лесной не продрог:
Березы в шубках песцовых
Гуляют у всех дорог.
Осинки в пушных горностаях
Туда же за ними скорей
Под щебет зимующих стаек
Синиц, щеглов, снегирей.
О милые наши пичуги!
Покуда мы ждем соловья,
Вы с нами встречаете вьюги,
Хоть вам не хватает червя.
Есть лирика в ваших вздохах:
Щебечете вы,
дабы
В беломедвежьих дохах
Мечтали о лете дубы.
Снег облагораживает мир.
Пышносеребристые сараи -
Это ведь хоромы братьев Гримм.
Частокол во льду, как самураи.
Ни весной, ни летом, даже в осень
Частокол не тронет наших душ -
Просто-напросто их сорок восемь,
Стареньких штакетинок у груш.
И сараи тоже… Так же ветхи,
Съедены червями их венцы,
Нет на крышах сахару, а с ветки
Больше не свисают леденцы.
А натуралисты свищут сплошь
