В реке, недалеко от берега, внезапно раздался сильный всплеск. Ребята вздрогнули от неожиданности. Всплески следуют один за другим.
— Ишь, разыгрался сомина! — ворчит Коля, стараясь подражать взрослым, настоящим рыбакам, видевшим всякую рыбу.
— А знаешь, отец один раз вот такого сома домой притащил! — неожиданно даже для себя соврал Ваня, широко разведя руки. — Голова — во! Глазищи — огромные, а усы — длинные, предлинные!
— Сомы еще и не такие бывают, — ответил Коля. — У меня брат поймал сома в два раза больше твоего… Мы его потом с братом еле на стол взвалили, когда мамка чистить стала.
Ваня спорить не стал. От отца он слышал, что в Волге ловится рыба весом в несколько пудов. Может, одну из таких и поймал Колин брат? Он лучший рыбак в деревне. А может, и не ловил он такого…
— А гуся он в воду утащит? — спросил Ваня после небольшой паузы.
— Запросто. У нас…
— А человека? Вот такого, как мы с тобой? — перебил Витя.
Для него все это было ново, интересно. Он мог бы рассказать ребятам о Ленинграде, о том, как нужно тушить зажигательную бомбу, как ставить трал, но об этом разговора пока не было, и он с интересом вслушивался в беседу Вани и Коли.
Коля задумался. Утащит ли сом человека?.. Об этом он ничего не слышал от взрослых.
— Кто его знает… У нас…
— Тише! — шикнул на него Ваня.
Слышно прерывистое гудение моторов. Оно все ближе, ближе…
— Идет! Смотри!
Во рту у него сразу стало сухо. Со страшным ревом почти над самой водой мелькнула большая черная тень.
— Вот это да! — вырвалось у Коли, но Ваня моментально приложил палец к губам:
— Молчи! Услышит!
— Не услышит, — успокоил его Витя. — Моторы вон как ревут.
— А если где-то ракетчик спрятался?
Это другое дело! У Вити сразу пропала всякая охота разговаривать. Ребята прижались к земле и осмотрелись. Нет, никого не видно. Поблескивает от лунного света галька. Самолета не слышно. Снова плещется рыба, тявкают лисицы в балке, но спать больше не хочется.
— Скоро светать будет, — говорит Коля.
— Ага…
Налетел слабый порыв ветерка, а вместе с ним донесся и шум летящего самолета. Теперь он шел высоко, и его не было видно.
Невезучее место ты выбрал, Ваня! Которую ночь над тобой самолеты летают и не только мин не ставят, но даже и не стреляют. Вот и этот прогудел — и нет его…
— Ой, что это? — вдруг вскрикнул Коля.
Над Волгой плывет что-то большое, темное, плывет, покачиваясь на стропах парашюта. Очень похоже на человека, но почему он не кричит, хотя падает не на берег, а в Волгу? Ведь тут глубоко… И вдруг Ваня понял, что не человек, а мина опускается в воду. Вот она у самой воды. Еще немного — и ударится о нее. Вдруг взорвется?..
Ваня зажмуривает глаза и прижимается лицом к Витиному плечу.
Тихий всплеск, а потом бульканье. Ваня приподнял голову. Там, где упала мина, на воде лопаются большие пузыри.
— Воздух выходит из-под парашюта, — шепчет Витя. — Смотри! Еще одна!
Вторая мина легла около самого яра. Сначала даже казалось, что она падает на берег.
Немного погодя появился еще один самолет. Он пересек реку, развернулся над лугом. Вите показалось, что от него отделилось черное пятнышко. От матросов он слышал, что в свои мины фашисты ставят специальные приборы — взрыватели, которые и взрывают мину, если она упадет на берег, и крикнул, прижимаясь к земле:
— Ложись! Мина!
Ребята распластались с ним рядом, а Ваня даже натянул себе на голову пиджак.
Прошли томительные минуты ожидания. Витя сел, приподнял голову Коля, зашевелился под пиджаком Ваня.
— Чего орал? — недовольным тоном спросил Коля.
— Шпион!
— Где? — уже шепотом спросил Коля, озираясь по сторонам.
— Там… Его с самолета сбросили.
— Бежим? — встрепенулся Ваня.
— Нет… Сейчас он сам в лес бежит, — ответил Витя. — Будем лежать. Только тихо!
Напрасно ребята ждали еще с час. Самолетов больше не было. И мин тоже.
Из темноты вырисовывается противоположный берег. Ночных страхов как не бывало. На востоке небо быстро светлеет. По нему плывут розовые облака. Они похожи на запятые. Только кончик очень тонкий и длинный.
«Что делать дальше? Бежать к отцу? А вдруг он еще не пришел со своего поста?» — думает Ваня.
— Пошли на пост наблюдения! — командует Витя, вставая.
«Первое дело — заметить мину. Потом немедленно доложить на матросский пост», — сразу же вспомнил Ваня слова отца.
Бежать босиком по гальке не совсем удобно, и ребята выбрались на яр. Вот и луг, тропинка. Штанины сразу стали мокрыми от росы.
Витя осмотрелся. Луг серебрился от росы, и нигде не было видно ни парашютиста, ни следа человека.
— Тут вовсе и нет никого, — разочарован Коля.
Витя молчит. Может быть, ему показалось? Пожалуй, лучше промолчать про парашютиста, чтобы потом Бородачев не высмеивал…
— Всякий может ошибиться, — выручает Ваня. — Побежали?
— А удочки? — спрашивает Коля, глядя с обрыва на лежащие на гальке удилища.
Витя остановился в нерешительности: удочки оставлять жалко, а спускаться за ними — время потеряешь…
— Никто их не возьмет! Бежим!
У входа в землянку сидит матрос и подкладывает веточки в небольшой костер, над которым висит закоптелый, почерневший от сажи чайник. Из его носика, заткнутого палочкой, вырывается пар.
Заметив бегущих ребят, матрос выпрямился, встал и крикнул в землянку:
— Старшина! Никак опять гонцы!
Из маленькой двери, согнувшись чуть не пополам, вылез старшина. На его груди несколько медалей. Ленточки их потемнели, но это не так важно: главное — награжденный, заслуженный.
Перебивая друг друга, Ваня и Коля рассказали старшине о том, что видели, как фашисты поставили мины, и так увлеклись, что не заметили отсутствия Вити, который подошел к костру и сел рядом с матросом.
Ваня думал, что старшина выслушает их, похвалит и отпустит, но вышло иначе.
— Пойдемте, — сказал старшина и пропустил ребят в землянку.
Они робко переступили ее порог. Не потому, что было страшно, а, как ни говорите, ведь не в простую землянку вошли. Фронтовая эта землянка. Ваня посмотрел по сторонам. Ничего особенного: в углу нары, закрытые серыми одеялами, потолок из бревен… Только разве что очень чисто на земляном полу, автоматы висят на гвоздиках да еще какие-то коробки стоят под столом.
Старшина сразу подсел к телефону и стал вызывать какого-то агронома. Тот, видимо, подошел, так как старшина начал говорить. Ребята сначала ничего не поняли из его разговора. Вместо того чтобы прямо
