26 лет, сыграет второго Джейка. В логике им нс откажешь. По словам источника, «Эванс идеально подходил на эту роль, такое же дерьмо». К тому же, если что, Джек — первый Джейк — мог помочь на площадке.
Другим сюрпризом стало то, что постановку фильма поручили Тауну. Период у него в жизни выдался тяжёлый. «Личный рекорд» финансово провалился и потянул за собой судебные иски. И главное, он потерял то, что считал главным в своей жизни: «Грейсток» «уплыл» в «Уорнер бразерс»; а в 1981 году у него па руках умерла любимая собака, Хира, оставив его одного-одинёшенька Геффен предостерегал Николсона в отношении Тауна, но актёр не прислушался. Джек позвонил Диллеру из кинозала Эванса и предложил условия: бюджет картины 12-13 миллионов; прибыль делят между собой новая компания «Тэн продакшенс» (по первым буквам имён продюсеров Таун-Эванс-Николсон) и «Парамаунт» после того, как кассовые сборы перевалят через 18 миллионов долларов. Выходило, что сделка была выгодна обеим сторонам — все делили между собой не только риски, но и навар, обещавший стать огромным.
Но ещё до начала съёмок, 19 февраля 1983 года, скоропостижно скончался Бладорн. Мартин Дэвис, бывший главный пиарщик, в жестокой схватке наследовал его место. Потом поссорился с Диллером из-за бонусов, хотя тот и поддержал его в драке за власть. Диллер тут же ушёл в отставку и присоединился к «Фокс». Не раздумывая, Дэвис заявил «Уолл стрит джорнел», что уволил Айзнера с Катценбергом, пока те летели коммерческим рейсом в Нью-Йорк (в самолёте компании им было отказано), чтобы обсудить с ним свои будущие контракты. Как по сценарию научно-фантастических лент 50-х годов, изгнание шишек «Парамаунт» имело серьёзные последствия для всего Голливуда. Разработанная и планомерно внедряемая ими формула «высокой концепции», вкупе с жёстким контролем «творческих руководителей», поразила все студии, как неизвестный ранее вирус, а действие той заразы ощущается до сих пор.
Бладорна похоронили по христианской традиции. На что Эванс заметил: «Вокруг часовни над его могилой крестов больше, чем у погребений римских Пап».
Диллера сменил начальник отдела маркетинга Фрэнк Манкузо, а Айзнера — Тэнен, покинувший «Юнивёрсал». Руководство сразу ухватилось за «Два Джейка», только бы побыстрее забыть про слишком успешный период компании, что пришёлся на правление Диллера. Выход картины запланировали на Рождество 1986 года. Тут выяснилось, что сценария пока нет, потому что Таун закрутился с организацией помолвки с Луизой Сельведжио, в прошлом хозяйки гостиницы и жены владельца итальянского ресторана, обслуживавшего Олимпиаду. Эванс пообещал закатить для счастливой пары приём в своей «Лесной стране», если тот закончит работу ко дню бракосочетания — 17 октября 1984 года. Таун уложился в срок, Эванс сдержал слово, пригласив 150 гостей, хотя и зудел о бешеных расходах ещё несколько лет.
Эванс с Тауном всегда жили не по средствам, а потому были «хроническими» банкротами. При подготовке проекта к запуску Эванс многое оплачивал из собственного кармана. У Тауна в месяц уходило тысяч 50, да ещё ему предстояло потратиться на обстановку в новом доме. Как в прежние времена, Эванс собрал старую гвардию: Сильберт стал художником-постановщиком, Калеб Дешане, немного снимавший в «Личном рекорде» — главным оператором. Николсон настоял на приглашении Гарольда Шнайдера в качестве линейного продюсера. Съёмки назначили на 5 мая 1985 года.
Если решение доверить постановку картины выглядело спорным, то актёрство Эванса — нелепым. Эванс пообещал Тау ну, что отведёт три недели на репетиции. Во время съёмок «Личного рекорда» Таун добился сносного исполнения от непрофессиональной актрисы Патриции Доннелли И рассчитывал на аналогичные эффект в работе с Эвансом. Но Эванс отлучился на Таити, чтобы встретиться с личным пластическим хирургом Алена Делона и подготовить к работе своё лицо. Как кто-то заметил, по возращении он походил на «китайского еврея». Кинопробы зафиксировали абсолютно зажатого, деревянного актёра. Но он боролся за свой имидж и противился делать стрижку под моду 40-х, тогда он походил бы на одного крупье в Лас-Вегасе. Правда, когда его всё-таки подстригли, вышло ещё хуже, потому что на коже головы стали видны швы. На репетициях над потугами Эванса, нс стесняясь, покатывалась со смеху актриса Келли Мак-Гиллсс. По мере приближения дня съёмок очевидное стало невозможно больше скрывать и Таун начал сомневаться. «Эванс всегда говорил мне, что хуже актёра, чем он, на свете нет. Но смотреть на его игру было действительно больно, — вспоминает Сильберт. — Манерности в его исполнении было не меньше, чем у Фэй Данауэй. В общем, катастрофа, а главное, Таун ничем не мог помочь». Эванс мог затянуть процесс на дни и даже педели, а перерасход бюджета оплачивался из доли Тауна. Режиссёр, наконец, осознал, что шутка по поводу Эванса может стоить ему целое состояние и отправился к Николсону.
— Джек, думаю, что с Бобом я картину не потяну.
— Думаешь, не сможешь довести до конца?
— Начать не смогу!
— Да он озвереет, если узнает. Пусть снимается, а если через пару недель станет ясно, что ничего не выходит — вышвырни вон.
— Но я на крючке по срокам, ещё три недели и я — вечный банкрот!
По версии Эванса, Таун настучал Николсону, что тот сам виноват во всём, потому что не хочет играть еврея. Развязка не заставила себя ждать. В тот вечер часов в 8 Таун должен был присоединиться к Сильберту, которого Дешане пригласил па лосося на гриле. Режиссёр появился около 10, когда все, уставшие, но довольные, подчищали косточки. «Я уволил Боба Эванса», — объявил Таун. Рассказывает Сильберт: «Эванс рвал и метал, как ненормальный, он просто превратился в ненормального!
Начались звонки, угрозы, крики. Он хотел прикончить Боба Тауна. А Джек — выбить из Тауна всё дерьмо, за тот вечерний поступок».
В субботу Таун известил о своём решении руководство «Парамаунт». Манкузо и Тэнен в ужасе бросились к Эвансу. В доме уже находились Таун и его представитель, адвокат Берт Филдс. Переговоры шли долго. Таун настаивал на замене Эванса, Николсон, который раньше открыто поддержал Тауна, бросился защищать актёра. В разгар спора зазвонил телефон. Сообщили о самоубийстве Макс, бывшей жены Тэнена; тело обнаружили её дочери. Тэнен покинул собрание. Поднимаясь, Николсон, напоминая прозвище Тауна, сказал:
— Послушай, Бинер, будет Эванс — мне ничего не надо, без него я хочу получить свои 6 миллионов и 15%. Усёк?
Потом он предложил Тауну выкупить у него сценарий за 2 миллиона, но тот отказался.
В понедельник утром все отправились в район Пасифик Палисейдес на первую съёмку. Выбрали «Бель-Эйр Бей клаб», дом причудливой формы, выстроенный в 1928 году на самом верху гряды крутых утёсов. Место было «не засвеченное» — ещё не появлялось на киноэкране, но и в тот день на плёнку оно не попало. Тэнен бился изо всех сил, чтобы спасти ситуацию. Наконец, вроде бы компромисс был найден: гарантии по перерасходу средств брали на себя все три принципала, а не только Таун. Эванс с Тауном согласились, а Николсон заартачился, смекнув, что раз деньги из троих есть только у него, то и всех собак повесят именно на него. Не выдержав, Манкузо позвонил Тауну и сказал, что виноват во всём он сам.
Голливуд не удивить скандалами, но такого общественного резонанса здесь ещё не видели. Сплетни, паранойя и несусветные слухи преследовали несчастных принципалов. Никто не спорил, что присутствие Эванса — это катастрофа, но больше остального людей поражало то, как разруливал ситуацию Таун. Договорились так: Таун начнёт съёмку без Эванса (месяц — полтора он не был задействован), а потом позволит ему уйти.
«Думаю, Таун сам не хотел начинать работу, потому что сомневался в себе как в режиссёре, — считает Гарольд Шнайдер. — Он струсил, а Эванса приплёл для отмазки, сделав козлом отпущения. Впал в ступор…От страха прятался от всех под кроватью и не своим голосом орал оттуда: «Не пойду! Они меня прикончат!». По мнению Кэйл, Таун «впустую растратил свой дар. Трагедия в том, что у пего было всё, вот только здравого смысла не хватило». А народ шептался, что Николсон заварил эту кашу специально, потому что сам хотел ставить этот фильм. Что, собственно, и произойдёт через несколько лет.
Картина «Дна Джейка» вошла в историю как пример того, насколько хрупки человеческие отношения — дернешь за верёвочку весь клубок размотаешь, не оставив и следа от вроде бы крепчайшей на свете дружбы. И Таун, и Эванс (не говоря уже про Рэфелсона, Майка Николса или Эшби) целиком и полностью зависели от Николсона, его слова и преданности, и замаячившей вдруг надежды заработать и сбросить ярмо, повисшее после «Клуба «Коттон» на одном и «Личного рекорда» на другом. Но дружба Тауна с Николсоном кончилась. «Джек значил слишком много для меня, — говорит теперь Таун. — Мы вместе выросли. Я учился писать, наблюдая за его игрой. Я поклялся, что он станет кинозвездой, а я буду писать для него сценарии. Так и вышло. Он был моим самым близким другом, но я не разговариваю с ним
