одном месте. Земля у гнезда обычно перемешана с множеством полуистлевших косточек от приносимой птенцам добычи. Да и дневное убежище филин, если его никто там не беспокоит, менять не любит. Это самый настоящий домосед.
Филина, как и ворона, нельзя назвать ни лесной, ни горной, ни равнинной птицей: я слышал его весеннее угуканье и в приуральской тайге, и на чинках Устюрта, и в песчаной пустыне, над разливами Хопра и в донецкой степи. Он часто селится и охотится там, где нет ни деревца, ни даже кустика: ему везде хорошо, где неплохая охота и где его не преследует человек. Мест таких пока еще немало. Плохо другое: необыкновенно живуче представление о филине как о хищнике, который может ловить уток и зайцев, как о вредителе и нетерпимом враге охотничьего хозяйства.
Силу филина можно сравнить с орлиной. А его преимущество, как охотника, перед орлами в том, что охотится ночью и ловит всех, кто годен в пищу и с кем может совладать. Против его длинных и острых когтей не существует защиты. Самой легкой, но не самой частой добычей филина становятся колючие отшельники ежи, которые заняты собственной охотой и не заботятся о безопасности. Ежа невозможно ни ощипать, как утку, ни ободрать, но тысячи ежиных иголок не помеха филину: он рвет жертву на куски и глотает их вместе с иглами или оделяет ими птенцов. Сила его клюва немалая, череп взрослого зайца он разгрызает как орех. Летом филин ловит огромных и сильных жуков-оленей и проглатывает их целиком вместе с вооружением, которого побаиваются другие птицы.
Поблизости от гнездовья филина нет ворон. Эти расхитительницы чужих гнезд, убийцы попавших в беду взрослых птиц, птенцов, зайчат, наверное, самая излюбленная добыча филина. Нет в птичьем мире более заклятых врагов, чем филин и ворона, и мстят они друг другу постоянно. Мне так и кажется, что, поймав ворону, филин испытывает моральное удовлетворение. Если воронье найдет филина днем, то, собравшись огромной стаей, может так его «посадить», что он скорее отдастся в руки человека, нежели осмелится взлететь и спасаться от беснующихся ворон бегством, хотя и летает быстрее их. Ночью же он оторвет голову той, которая первой попадется на глаза, а иногда и днем не упустит случая свести счеты, конечно же, один на один.
Известен вполне достоверный факт, когда филин в полдень, при ярком солнце, да еще в присутствии многих людей схватил на лету раненую ворону. От единственной попавшей в нее дробинки она не каркнула и курса не изменила, но, перестав махать крыльями, заскользила на них к еще неодетому ольховому лесочку, куда держала путь, чтобы, наверное, присмотреть местечко для гнезда. Когда до ольшаника оставалось метров семьдесят, из ольховой гущи вылетел рыже-пестрый филин и неторопливо взял свою жертву в воздухе, как сокол чеглок лапой берет на лету стрекозу. Он слышал выстрел, видел людей, но, заметив мгновенный сбой в полете вороны, решился на верное нападение, зная, что поблизости нет ни других ворон, ни сорок.
В Нижнекундрюченском охотничьем хозяйстве, где со времени его основания не был застрелен ни один филин, на зайцев даже смотреть неинтересно. Еще до заката начинают мелькать в степи заячьи фигурки. В сумерках зайчата-подростки гурьбой собираются на полевых дорогах, и, кажется, больше всего их на главной охотничьей поляне старого филина. В теплое время года он не трогает такую крупную добычу, как заяц. В тихие сентябрьские сумерки на той поляне можно наблюдать такую пастораль: на изломе старой ветлы темной колодой сидит филин, а внизу пасутся, скачут, играют русаки. Поставив торчком свои ушки- рожки, хищник чуть ли не с благодушием смотрит на них сверху: резвитесь пока вволю, вы мне зимой понадобитесь. Посидит, понаблюдает и улетает охотиться на какую-нибудь мелочь.
Зимой — иное дело. В зимнюю пору выгоднее найти такую добычу, чтобы несколько дней сытым быть, не вылетая в ненадежный поиск. Долгие зимние ночи не лучшее для филина охотничье время, потому что одинаково трудно с добычей и дневным, и ночным охотникам. Поймав зимой зайца, с которым ему, конечно же, не управиться за один раз, филин не оставляет добычу, пока не прикончит ее до последнего кусочка и на испачканном кровью снегу останутся лишь несколько клочков заячьей шерсти. Прятать недоеденное нельзя не только потому, что его найдут и присвоят ворон, лиса, сороки или кто-нибудь еще, но еще и потому, что ночной мороз за час-два превратит вкусную зайчатину в камень, не поддающийся птичьему клюву. Вот и прикрывает филин недоеденного зайца своим пышным пером, сидя на нем и немного согревая собственным теплом, как греет птенцов. Дотащив волоком обезглавленную тушку до ближнего кустика, чтобы днем поменьше на виду быть, филин не шевельнется до вечера. Снег будет падать на него и оседать, как на пеньке, белой нахлобучкой, а он и не отряхнется ни разу. Ноги оперены до самых когтей, и потери тепла ничтожны. У дремлющей птицы теряется, наверное, только то тепло, что уходит с дыханием. Сытому филину любой мороз нипочем.
Филин не боится солнечного света. В некоторых гнездах от солнца спрятаться негде, и от палящих лучей птенцов прикрывает своей тенью мать. Потом они сами одеваются в густой, непроницаемый для солнца пух. Этот пух при ходьбе колышется у ног птенца, словно край многослойной, пышной и невесомо- легкой юбки, и придает филиненку солидно-представительный вид, что еще более подчеркивается походкой. Она у птенца уверенная, тяжелая, шаг широкий. Ногу он ставит твердо, и огромные, острые когти нисколько не мешают ему при ходьбе. Покрытые пухом ноги кажутся не по-птичьи толстыми. Такие ноги бывают у звериных детенышей. Только взгляд огромных, неподвижных, ярких глаз немного портит впечатление, как и у взрослой птицы. Спокойный, прищурившийся в полудреме филин — воплощение мудрости, но, распахнув веки, он на любой предмет смотрит так, словно видит его впервые. Когда же начинает оглядываться, крутить головой, кажется, что он сам напуган и растерян. Но все-таки у молодых птиц взор не так угрюм, как у взрослых: у них в нем больше серьезного внимания, что ли, и есть даже намек на доброжелательность.
Крылья филина кажутся немного коротковатыми для рослой и тяжелой птицы. Их длина почти такая же, как у коршуна, при весе в два с половиной-три раза большем, чем у того. Но зато ширина крыльев такова, что филин, сильно взмахнув ими, может с места развить предельную скорость. Обладатель таких крыльев легко несет в клюве упитанную крякву или тяжелого ежа. Выпущенный в комнате дикий филин с расстояния в четыре метра выбил двойное оконное стекло и стремительно вылетел наружу, не уронив ни перышка, как будто перед ним не было никакой преграды. Вместе с тем даже скоростной полет огромной птицы так же бесшумен, как и у других ночных сов. Благодаря особому строению полетных перьев крылья рассекают воздух мягко, без свиста. Они покрыты сверху пушком, а края наружных усажены короткими, чуть отогнутыми ресничками, которые гасят звук при сильных и резких взмахах. Однажды мне пришлось просидеть ночь возле «дома» филина, и я ни разу не услышал, как взлетала и как прилетала взрослая птица. Шипели птенцы, с хрустом раздирая принесенных им грачат, были и другие звуки, но за всю ночь будто никто не пролетел мимо скрадка.
В животном мире у филина врагов очень мало, а местами нет совсем. Лисицу, например, филин не боится нисколько и нередко живет чуть ли не бок о бок с лисьей семьей. В Хоперском заповеднике филин и лиса были соседями несколько лет. Его гнездо находилось всего в сорока шагах от лисьей норы. Ни разу лисы не приближались к «дому» филина, чтобы поживиться какими-нибудь остатками. Филин почти каждую ночь приносил птенцам и самке больше добычи, чем они могли съесть. Иной раз целая ворона оставалась лежать несъеденной на земле. Лиса нюхом чувствовала запах птичьего мяса, да что поделать: видит око, да зуб неймет. Другая пара филинов гнездилась неподалеку от волчьего логова. Семьдесят шагов разделяли их. Искали все лето тех волков, где угодно, но только не там, где ухал филин. А они жили себе в мире.
Филин не охотится там, где может получить серьезный отпор. Если в его владениях есть грачевник, он будет летать туда за грачатами, пока те не улетят. Но в колониях цапель промышлять остерегается: цапля ударит — от ее копья не увернешься. Всю ночь стоит шум в цапельниках, кричат голодные птенцы, каркают взрослые цапли. Далеко их слышно, но филину эти звуки будто непонятны.
На полевом болотце
Есть на степных водоразделах едва приметные низинки среди распаханных полей, где ютятся маленькие верховые болотца. Их еще озеречками называют, или лиманами. Нет у них своих родников, и
