Правительству Камеруна «сотрясательное взрывание» было не по карману прежде, не по средствам оно и сейчас. Поэтому местные жители и поныне устраивают ритуальные танцы на берегах, пытаясь задобрить духа озера — спи, не просыпайся! Но рано или поздно он проснется, и с глухим рокотом из голубых глубин вновь поднимется ядовитое облако.
Аберфан: предчувствие беды
Дождь лил два дня. Северный ветер стучался в окошко будки. Дэн Кирстен потер озябшие руки и взял трубку телефона.
— Долго еще? — спросил он.
— Потерпишь!
Дэн положил трубку, протер запотевшее стекло и постарался разглядеть, что творится за окном. Выходить под дождь ему совсем не хотелось.
Лента транспортера была почти пуста. Из-за недавних нововведений правительства, предпочитавшего привозную нефть, угольные шахты Южного Уэльса работали вполсилы. Того и гляди начнутся увольнения.
— Черт! — не сдержался Кирстен, попытавшись представить, что будет делать, если окажется на улице. Молодым-то еще ничего, а вот ему найти работу в этих краях будет совсем непросто. Неужто придется уезжать?
Дэн Кирстен был горняком со стажем. И если бы не авария год назад, во время которой он повредил ногу, он бы и сейчас спускался в забой, как это делал в течение 20 лет. Теперь ему под землю путь заказан. Теперь его место здесь, наверху, в этой будке у транспортера, что переправляет шлак на вершину террикона. И ему еще повезло! Если бы пару лет назад опасавшиеся оползней жители Аберфана не организовали пикеты, требуя прекратить сброс шлака, он бы и того не имел. Администрация шахт, естественно, работы не прекратила, но пообещала выставить у подножия террикона пост. Мало-помалу горожане угомонились, возложив всю ответственность за свое будущее на Дэна Кирстена и его сменщиков, таких же полуинвалидов, которые сидели в будке у транспортера, пили чай, слушали радио и, случись что, ровным счетом ничего не смогли бы сделать. Дэн Кирстен понимал это лучше многих, но предпочитал помалкивать, дорожа доставшейся ему волею судьбы службой.
Телефон зазвонил час спустя.
— Все на сегодня, — сказал начальник смены.
— Точно?
— Да точно, точно. Доволен?
— А ты как думаешь?
— Я-то? Я думаю, для нас всех было бы лучше, если бы мы работали сутки напролет.
«Вот и он о том же, — невесело усмехнулся Кирстен, запирая дверь будки. — Тоже боится будущего».
Пройдя вдоль замершего транспортера, Дэн ступил на тропинку, вьющуюся по склону холма, и, поминутно оскальзываясь, стал спускаться к Аберфану. Колено болело отчаянно, поэтому ему часто приходилось останавливаться. Оказавшись внизу, он поднял голову. Вершина террикона, громоздившегося на холме, терялась во мгле. Дэн Кирстен подумал, что горожане не так уж и не правы в своих опасениях. Если дождь не прекратится, вода, как губку, напитает террикон, размоет глину холма… И что тогда? 240- метровая гора в полмиллиона тонн весом заскользит вниз.
Кирстен поежился. Лучше об этом не думать.
Три месяца спустя после трагедии в Аберфане полицейский инспектор Реджинальд Фор появился в офисе известного лондонского психиатра Джеймса Баркера.
— Рад вас видеть, инспектор. Чем обязан?
Они познакомились 22 октября 1966 года в Аберфане и с тех пор не теряли друг друга из виду, обмениваясь имевшейся в их распоряжении информацией. Инспектор рассказывал, не переходя, разумеется, границ дозволенного, как продвигается следствие. Доктор Баркер — как идут его исследования.
— Присаживайтесь.
Фор опустился в кресло и кивнул в сторону заваленного бумагами стола:
— Пишут?
— Вы не поверите, Реджинальд, — доктор Баркер сел напротив гостя. — Сотни писем!
— Сколько из них заслуживают внимания?
— На сегодняшний день по меньшей мере 60! А вот доверия — 22.
— Вы познакомите меня с ними?
— Услуга за услугу! — засмеялся доктор. — Сначала мне бы хотелось услышать о выводах следствия.
— До официального заключения еще далеко, — пожал плечами Фор. — Это же не убийство жены мужем на глазах десятка соседей. Подобные дела требуют множества экспертиз. Однако уже сейчас ясно, что в происшедшем нет злого умысла. Халатность — да, и то лишь отчасти. Но прежде всего — стечение обстоятельств.
— Последнее, надо думать, это ливень и глинистые склоны холма? — уточнил Баркер.
— Совершенно верно.
— Значит, никто не виноват?
— Никто конкретно, — невесело усмехнулся полицейский. — Газеты пытались возложить ответственность на дежурившего у транспортера смотрителя, Дэна Кирстена. Но это — глупость, чисто журналистская манера побыстрее найти крайнего. Увы, от Кирстена ничего не зависело. Мышь не может остановить гору! Случившееся — результат фатального стечения роковых обстоятельств, и не мне вам говорить, доктор, что не в человеческих силах противостоять року. Ну, теперь ваша очередь.
— Что ж, — Баркер встал, подошел к столу и взял несколько листков, — Самое поразительное свидетельство, безусловно, принадлежит матери Эрил Мей Джонс.
За завтраком Эрил была непривычно молчалива. Мать с тревогой поглядывала на нее. Неужели дочь опять преследуют эти странные мысли? Вот уж ни к чему!
— С тобой все в порядке?
Эрил отодвинула пустую тарелку:
— Все хорошо, мама.
Миссис Джонс удовлетворенно кивнула и отвернулась к плите.
— Только…
Мать обернулась:
— Что — только?
— Мне приснился очень страшный сон.
Миссис Джонс вытерла руки и погладила дочь по голове.
— Ты хочешь его рассказать, да? Может быть, после уроков?
— Нет, сейчас. Мне приснилось, что я иду в школу, а школы нет. Вместо нее — черное облако. Еще
