твердил, что открыл в моих пухлых телесах новый образ женской красоты! Представляешь?
— Ты спала с Майером?! — Брови Авы, словно выписанные тонкой кистью, взлетели.
— С ним-то как раз стоило. Что пялишься? Не красавчик? Не молод? Да, детка, тебя многому придется научить. Главное — отличать нужных мужчин от ненужных. И знать себе цену.
— Клиф нужный?
— По ситуации. Пока, думаю, тебе без него можно обойтись. Только уж, пожалуйста, слушай меня внимательно. Сейчас мы пойдем в ресторан, где собираются одни знаменитости. Я повешу на них ценники. А ты запомни, кто чего стоит, легче будет ориентироваться.
Девушки подружились — ведь Лане только исполнилось двадцать, а у нее уже был огромный опыт выживания и даже процветания в Голливуде. Именно ее журналисты в течение многих лет включали в шестерку любимец фортуны. Своеобразный образ жизни голливудской звезды пришелся этой энергичной красотке как раз впору. Веселая, ненасытная в удовольствиях, Лана была далека от проблем, мучивших иных актрис, — творческой неудовлетворенности, безответной любви, мук зависти или ревности. Она срывала цветы наслаждений, пользовалась привилегиями богатства и славы, ни в чем себя не ограничивая. И ни о чем не сожалея, с жадностью бросалась в новые приключения.
— Как тебе эта верандочка? — Лана остановила авто у деревянного «охотничьего домика» в алых бегониях. Вышла, оглянулась на застрявшую у перехода улицы Аву: — Не зевай! Здесь отлично готовят пикантные штучки. Привет, Мойси! — помахала она рукой худенькому пареньку в длинном фартуке. — Сегодня я с подругой. Сделай нам что- нибудь сексуальное! Ну, эти штуки на вертеле. Ты понял?
— Будет исполнено! Ваш столик, мисс Тернер! — парень встряхнул безукоризненную скатерть, помог дамам рассесться, достал блокнот. — Пишу: штуки на вертеле, соус брусничный — как всегда. Хлеб с тмином, виски, содовая?
— Это что такое на вертеле? — шепнула Ава.
— Члены быков — объеденье! — Лана сладострастно облизнулась. — Но сначала принеси нам, милый, виски со льдом. Девушке больше содовой…
Лана пила из принесенного бокала и продолжала рассказывать о себе:
— Меня сразу же прозвали «девушкой в свитере». На моем юном теле все торчало весьма соблазнительно, и тесные свитерочки были лучшим нарядом. А потом появилось новое прозвище — «девушка с подрисованными бровями». Для съемок в одном из первых фильмов мне пришлось выщипать брови, и, представляешь, они так и не отросли.
— Ни за что не стану вырывать брови! — Ава коснулась лба кончиками пальцев.
— Ах, дорогая, если б дело было в бровях или другой части тела… — Лана изящно закурила. — Сидела бы я со всеми этим прелестями… — она приподняла руками груди, — в глубокой жопе. Это просто удача! Моя соперница, заслонявшая мне выход на большой экран, поступила очень благородно — взяла и померла двадцати шести лет от роду!
— Ужас какой! Я и не знала.
— Не знала про Джин Харлоу — знаменитую Платиновую Блондинку?! Вся такая из себя секси, ну прямо таяла! На самом деле ее звали Харлин. И она была лет на десять старше меня. Но начала бур — но. Эту юную милашку снял Говард Хьюз в своем знаменитом фильме «Ангелы Ада».
— Что-то про самолеты и войну… Я была еще соплей.
— О! Три года работ, миллионные затраты и бешеный успех. Наш миллионер от счастья сбрендил и возвел Харлоу в ранг звезды. Мне и сунуться было некуда — ее изо всех сил раскручивали. Специально для нее писали сценарии. Помнишь все эти душераздирающие мелодрамы — «Платиновая блондинка», «Красная пыль», «Бомба», «Жена против секретарши»? Да, еще «Оклеветанная» — в тридцать шестом, и последний ее фильм «Саратога». С красавчиком Кларком Гейблом она снималась шесть раз! А это уже, считай, лом…
— Видела! Я видела ее! Кларк увозил ее на лошади под черным плащом, а в них с башен стреляла целая армия! Матерь Божья, такая красавица, и умерла! Наверняка ее отравили из зависти!
— Да она сама, кого хочешь, отравила бы. Трижды успела побывать под венцом. Так второй муж, Пол Берн, прожив с ней два месяца, застрелился. Не выдержал. Ну, пресса шумела! Такие подняли волны, меня и не видать. И тут… Летом тридцать седьмого Джин свалилась прямо на съемочной площадке. Крошку срочно отвезли в госпиталь, в моче — сплошная кровь. Протянула еще несколько дней и скончалась. Ее любовник, актер Уильям Пауэлл, установил на могиле мраморное надгробие с надписью «Малышке».
— Печально… Обидно умирать, когда все так здорово складывается.
— Тут зато вспомнили и обо мне. Ну и завертелось. — Лана посторонилась, позволяя расставить на столе жаровню, над которой прямо на вертелах красовались румяные тушки.
— Это ж цыплята! — воспряла Ава.
— Рябчики, дурында! Деликатес.
— Их можно грызть просто так?
— Дичь едят руками, это меня и привлекает! — Лана показательно разломила румяную тушку и вонзилась крепкими мелкими зубами в мясо.
— Вкусно! — одобрила Ава. — Хотя кусок свинины, с чесноком запеченный в духовке, вообще-то не хуже… А этот, который пел вчера у Богарта, — он ужасно знаменитый! Вся Америка слушает его песни.
— Фрэнки тридцати нет, и он в самом расцвете славы. Потрясающий жеребчик кроме всего прочего. Никому проходу не дает — трахает все, что движется. А бедняжка Нэнси, его итальяночка с бэби, сидит дома и все прощает. Еще бы, не хочет упустить денежный мешок. К тому же они итальянские католики, там с разводом круто. Фрэнки не может пойти на это.
— Но ведь у вас настоящая любовь! Это же видно всем! Такая шикарная пара!
— Настоящая любовь? — Лана рассмеялась: — Дорогая моя, в Голливуде только дерьмо настоящее. И то не всегда. Запомни накрепко: есть только крошечные мгновения, которые очень похожи на настоящие. Вот уводят на войну твоего любимого, и ты стоишь перед камерой и рыдаешь. Или сейчас мы сидим, любуемся океаном и жуем. И думаем, что молоды, прекрасны, что нас ждет удивительное, самое сказочное будущее…
— А это не так? Нас ждет что-то плохое?
— Дурочка! Вовсе не обязательно. Это знает только гадалка. Но и то — соврет. Ведь все такое летучее, неопределенное! Ну, например… В объятиях Фрэнка — мы расстались лишь утром — я была счастлива. А сейчас… — Лана пожала плечами и вытерла губы салфеткой. — Не знаю…
— Поссорились?!
— Пф-ф! Вовсе нет! — Глядя в зеркальце, Лана ловко подкрасила губы и подмигнула себе. — Новый день — новые песни. Он в погоне за новой добычей, и у меня иные планы.
— Прямо сегодня? — ужаснулась Ава.
— С тобой будет нелегко, милочка. Нельзя складывать все яйца в одно лукошко, поняла? — Лана строго взглянула на обескураженную ученицу. — Не въезжаешь… Объясняю: нормальной считается игра на нескольких фронтах. Приличная девушка обязана иметь много поклонников. Иначе из чего же выбирать?
— И у тебя Синатра не один?
— Пока мы здесь сидим, мне обрывает телефон Папашка — так я зову моего доброго дружка из Нью- Йорка. Крупный воротила на Манхэттене — миллионер. Мечтает жениться на мне. Притом, что женат. Но это пустяки.
— Ты разрушишь семью? Лана, у тебя всю жизнь будет грех на душе.
— У меня уже столько грехов. Многие семьи только и ждут, чтобы их разрушили. Мойси! — позвала она официанта и быстро объяснила Аве: — Он немец, я зову его Мойси — мышонок. Сообразительный мальчонка. — Мойси, объясни этой девушке, Лана Тернер — мисс или миссис?
— Вы же не спрашивали про рябчика, семейный он или еще девственник. Главное — хрустящая корочка, соблазнительный запах и отличный соус, — отчеканил парень с серьезным видом.
— Спасибо, дорогой. Теперь мороженое. Слышала, Ава? Про соус и соблазн ты поняла. Объясню детали: я как раз только что развелась — и совершенно свободная женщина. А знаешь, была до чертиков влюблена. Догадайся, кого я бросила? Самого красивого, самого утонченного мужчину на свете! У него
