иногда!). Моя Баба Яга, «сильная ведьма с огромным опытом практической волшбы», всегда повторяла, что сразу почувствовала во мне вполне приличные магические способности. Но, однако, любая моя результативная попытка «колдануть» заканчивалась очень и очень непросто.
Бабушке Полеле достаточно было пошевелить бровью, и – «а ну-ка, сани, ступайте в лес сами!» - наши розвальни на пару с топором оперативно отправлялись за ворота и без аккуратно нарубленных и уложенных дров не возвращались. А после того, как я тщательно и четко прочла над теми же санями нужное заклинание (довольно длинное) и уверенно выполнила прилагающиеся к нему пассы (тоже непростые), обалдевшая повозка с визгом сорвалась с места, чуть не вышибла едва успевшие увернуться ворота и унеслась в неизвестном направлении. Хорошо, хоть топор прихватить забыла!
Больше мы ее не видели. Правда, на следующий день стеснительные кикиморки из Тухлого Болота приходили жаловаться на некое взбесившееся транспортное средство, которое накануне с гиканьем влетело в их родную трясину, перепугало местную детвору, а затем неторопливо затонуло.
Мои педагогические опыты с котом Степаном непрестанно радовали всех домочадцев на протяжении двух лет, в то время как домашнее зверьё у бабушки начинало прекрасно говорить на человеческом языке, стоило той лишь произнести соответствующее заклинание. Впрочем, тут и у нее как-то вышла промашка. Одарив связной речью молоденькую беленькую козочку Манефу, купленную за день до этого в одном из окрестных сел, оторопевшая Полеля сперва была вынуждена прослушать десятка три совершенно непристойных и нецензурных частушек и куплетов, которых наглое животное знало великое множество – видимо, сказалось прекрасное воспитание. Затем рогатая нахалка сладким голосом уведомило свою новую хозяйку, что сию же минуту отправляется назад в родную деревню, поскольку ей очень даже есть что сказать своим бывшим хозяевам и их соседям. После этого противную козу долго ловили, для чего была спешно мобилизована вся домашняя нежить. Права голоса зловредное копытное было лишено немедленно и пожизненно.
Но, в отличие от меня, это был, пожалуй, единственный бабушкин «промах».
Старая колдунья утешала меня, утверждая, что всё рано или поздно получится, что я непременно научусь использовать свои способности в мирных целях. Но до той поры практические эксперименты отложила до лучших времен, решив пока сосредоточиться на занятиях по знахарскому делу. Мне и вправду легко давалось не только приготовление зелий, но и работа с теми страдальцами, которые, намучавшись своими хворями, решались плюнуть на предрассудки и обратиться к нам за помощью.
- Р-р-размышляешь? – прервал мои воспоминания грузно опустившийся на крыльцо крупный грач. Звали его Горыныч, зимой он жил в нашей избе, а по весне прилетал домой нечасто, однако всегда был в курсе наших дел и проделок. – Как Степка, пр-р-ришел в себя?
- Пришел, пришел, - я обрадовалась Горынычу. Был он очень немолод, и был он умен, поэтому я могла рассчитывать на мудрый совет. Кроме того, я знала: старый птиц знает многое из того, что происходит не только на нашем подворье и в нашем лесу, но и за их пределами, в большом мире, так сказать.
- И что р-рассказал? – надо же, он и про это уже успел пронюхать, не грач, а охотничий пес, право слово!
- Да болтает, что в засаду попал. И набросился на него кто-то мохнатый, однако молниями швырялся, даже вроде хвост нашему котику подпалил. Догадываешься, что это может означать?
- Догадываюсь, - сухо ответил Горыныч, шумно возясь у перил. – Очень даже легко догадываюсь, что наш Степа, оказывается, – большой мастер сказки рассказывать. Веслава, ну ты сама подумай, ни нежить, ни зверь молниями бросаться не умеют! Ну не дано им это! Так что, делай выводы.
- Да нет, не думаю, что тут всё так просто, - задумчиво протянула я. – Кто-то там всё-таки был. Во- первых, кот явился весь опутанный какими-то веревками да тряпками. Во-вторых, хвост у него подпалён, я своими глазами видела, да ещё и трещотка к нему привязана. А в-третьих… - я замолчала, задумавшись. Что же в-третьих?
- И что же в-третьих? – грач уже не изображал равнодушие, а нетерпеливо топтался рядом со мной.
- А в-третьих, Стёпка-то всё-таки с перепугу заговорил! – сообразила я.
- Может, твоё колдовство наконец-то сработало? – невинно предположил Горыныч. Вот ведь язва!
- Да скорее свинья заиграет на балалайке, - отмахнулась я. – Так что, похоже, в наши края забрел какой-то маг, да и решил тут слегка похозяйничать. Ты, часом, ничего не слыхал, кто это такой резвый у нас завелся?
- Маг? Мохнатый? – скептически уточнил грач.
- Слушай, ну ты что, вообще? Издеваешься? – возмутилась я. – Что настоящему колдуну стоит личину поменять? Замаскироваться?
- Точно! Чтобы кот ни за что его при встрече не узнал! – не сдавался упертый птиц. Похоже, ему просто не хотелось признать, что он в нашей вотчине что-то пропустил. Значит, стоило сделать вид, что ничего и не произошло!
Но грач недаром был стар и мудр. И он знал, когда остановиться.
- Ладно, Слав, не сердись. Я тоже не понимаю, что там случилось на самом деле…. И вот, что я думаю: а не поговорить ли тебе с нашим лешим – хозяин леса, как-никак! Может, что и присоветует.
Глава вторая.
«Сначала пусть разберутся, чем кормят, а потом сетуют, что я всё в лес смотрю!» (Волк)
«Зверобой в народе еще Ивановой кровью зовется.
Это очень сильное растение. Лечит оно и кожу, и нутро, и при грудных заболеваниях поможет, и тело укрепит. Но солнца зверобой не любит, так что принимать его лучше вечером, перед сном, по чуть-чуть, а ещё лучше делать с ним примочки, припарки и ванночки.
С некоторыми растениями зверобой не ладит. С мятой, к примеру, его если смешаешь – можешь больному всю печень порушить. А вот вместе с ромашкой, лопухом, брусничным листом ему хорошо. Тем не менее, применяй его в сложных зельях очень осторожно.
Собирай зверобой на самой маковке лета, в Червень-Сеностав, когда он сильнее всего цветет. Для сбора выбери ясное солнечное утро, как высохнет роса.
Так же утром выкапывай крапиву, но только строго на растущей луне. Для этого возьми деревянную или костяную лопатку, железом растение не трогай. Крапива поможет остановить кровь, укрепить тело, заживит раны».
Идти на поклон к лешему лучше всего ближе к полудню, поэтому спешить мне следующим утром было некуда, и я решила использовать это время с максимальной пользой – позаниматься ратной подготовкой. Конечно, представить меня, малорослую и худосочную, размахивающей мечом или ловко поражающей цель боевым копьем либо сулицей{3}, можно было лишь при очень уж живом воображении. Впрочем, такого инвентаря у меня сроду и не водилось. Однако из лука я стреляла изрядно.
Когда бабушка Полеля поняла, что нормально колдовать я пока не могу, а когда смогу и смогу ли вообще – неизвестно, она решила, что мне необходимо научиться защищать себя хоть таким вот простым немагическим способом. В доме сыскался очень даже неплохой лук, маленький, легкий, почти детский (настоящее боевое или охотничье оружие мне было, конечно, не по плечу), и ежедневные тренировки быстро вошли у меня в привычку. К тому же тело само вспомнило те уроки, которые когда-то давал мне, маленькой, отец, и очень скоро бабушка с удовлетворением наблюдала с крылечка, как я ловко посылаю стрелу за стрелой в самую середку укрепленной на заборе мишени, разрисованной по всем правилам учебно-боевого искусства.
