рассчитываю, что мой бизнес будет быстро расти.
— Молодец, правильно мыслишь, — похвалил ее он.
— Новые технологи видоизменяют способы ведения бизнеса, — задумчиво произнесла Марни.
Джонатан согласно кивнул:
— Новые технологии влияют на наш образ жизни и менталитет. Весь мир держится на компьютерах! — Он уже не мог остановиться: — Как в свое время создание самолетов и телефонов, так теперь компьютеры объединили все страны и континенты в единый мир. Люди, живущие в разных концах света, могут общаться друг с другом по Интернету. Расстояние теперь никому не мешает. У людей появилась удобная форма общения.
— Но насколько я знаю, существует и другая точка зрения. Некоторые считают, что компьютеры, наоборот, разъединяют людей. Вместо того чтобы пойти в гости к друзьям, ты сидишь один дома перед экраном и часам разговариваешь с людьми, которых скорее всего никогда не увидишь. Они могут врать о себе, что угодно, и ты будешь им верить.
— Виртуальный мир, — кивнул Джонатан. — А кто возьмется утверждать, что реально вокруг нас? И потом, если бы ты знала, какие возможности таятся в этом виртуальном мире!
— Для меня правда превыше всего, — ответила Марни. — Реальность нельзя изменить для своего удовольствия. Люди должны оставаться честными всегда.
Джонатан поморщился:
— Большая ли беда в том, что кто-то приукрасит себя немного?
— Иногда да.
— Почему?
— Ложь разъедает человеческие отношения. Маленькая ложь всегда тянет за собой другую, чуть
побольше. И так до тех пор, пока не вытеснит всю правду. А где нет правды, там нет ни доверия, ни дружбы, ни любви, ничего нет.
Он решил закончить спор, но все-таки добавил:
— Я все равно уверен, что компьютер — одно из величайших изобретений двадцатого века.
Они уже почти доехали до Эль-Росарио, когда Марни сказала ему:
— Мне кажется, тебе надо подумать о работе программистом или о чем-то в таком роде.
Джонатан улыбнулся в ответ. Он уже был почти готов рассказать ей, кто он такой, но в последний момент вспомнил о «добром дядюшке» и промолчал.
Может быть, он был слишком эгоцентричным и нечестным по отношению к Марни, но Джонатан хотел выяснить для себя, как она относится к нему самому, а не к его счету в банке. Кто знает, что произойдет дальше? Да, она нравилась ему, но вдруг на этом все и закончится и не пойдет дальше отпускного флирта. И он решил промолчать.
— А чем ты занималась в школе? — Оглядев ее фигуру, Джонатан предположил: — Ты, наверное, участвовала в танцевальном ансамбле?
— Ошибаешься!
— Была королевой ежегодного бала.
— Опять ошибка. Ты забыл еще сказать, что моя улыбка была признана лучшей в школе, — пошутила она. — Нет, я не пела, не танцевала и не была отличницей, но кончила школу без троек. А ты?
Его назвали лучшим учеником школы, и это стало первым шагом к дальнейшему успеху, но поскольку Джонатан хотел пока скрыть от нее правду, он просто ответил, что но нескольку лет в одном классе ему не приходилось учиться.
Он ждал, что Марни засмеется, но вместо этого она тихо спросила:
— А у вас был шахматный клуб?
— Да, и ты видишь перед собой его капитана. Мы три раза побеждали на соревнованиях среди школ нашего штата.
— О боже! — простонала она, побледнев.
— Что с тобой? — испугался Джонатан и стал прижиматься к обочине.
— Нет, все в порядке. Езжай дальше, пожалуйста. Уже все прошло.
Но на самом деле ничего не прошло. У Марни начала кружиться голова. Джонатан Ланди был настоящим кладом: умный, сексуальный, смешной, невероятно красивый. И очень опасный!
И не из-за своей профессии, которая сама по себе была опасной, а из-за того, что он сделал с ее сердцем.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Большую часть дня они лазили по горам. Наслаждались открывающимися перед ними великолепными видами. Необычная красота этих мест каким-то образом напоминала Марни ледники Верхней Пенсильвании.
В отличие от Верхней Пенсильвании здесь росли всевозможные кактусы, чуть дальше были видны яркие и высокие горные розы. Все вокруг напоминало театральную декорацию.
Марни постоянно фотографировала. В какой-то момент, доставая очередную пленку из сумки, она вдруг вспомнила, как покупала эту сумку вместе с Харви в Чикаго сразу после свадьбы. Это было счастливое время. Она застыла на месте, поглаживая мягкую кожу сумки.
Взгляд Марни упал на Джонатана, который стоял чуть поодаль. Он терпеливо, как заправский гид, ждал, когда она будет готова двигаться дальше. Косые лучи солнца падали на его улыбающиеся губы, которые всего минутой раньше целовали ее. Марни радостно улыбнулась и обратилась к нему:
— Давай я тебя сфотографирую на фоне гор рядом с этим большим кактусом.
В первый момент он растерялся: что делать? Но в конце концов встал туда, куда указывала Марни. Легкий щелчок, и она навсегда запечатлела его на пленке. Пусть хоть фотография останется у нее на память об этом человеке! — думала про себя Марни. Она была очарована его умом и чувством юмора. Почему он будит в ней такие сильные чувства?
— Ты хочешь отдохнуть?
— Да… нет!
Он нахмурился:
— Как это понимать? Так ты устала или нет?
— От лазанья по горам устала. — Она готова была растерзать себя на части за то, что произнесла это вслух. Наверняка выглядела при этом круглой идиоткой. — Давай немного отдохнем.
Марни уселась на большой камень.
Они ушли далеко в сторону от туристической тропы, где периодически попадаются фонтанчики с питьевой водой и автоматы с печеньем или конфетами. По Джонатан запасся бутылкой питьевой воды, орешками, семечками и изюмом. Он назвал эту смесь «Обед туриста».
— А где же шоколад? — спросила Марни, изучая, что именно ей удалось достать из коричневого пакета, который он протянул ей.
— Шоколад не входит в смесь «Обед туриста».
— А должен входить. Там непременно обязан присутствовать изюм или орехи в шоколаде, ну или что-нибудь в этом роде. — Она посмотрела на него исподлобья и добавила: — Я уверена, что существует закон, согласно которому в смесь «Обед туриста» должен входить шоколад.
— Ты бредишь! — ответил он, отправляя в рот целую пригоршню смеси.
— Ты только посмотри, какие они сморщенные! — и она протянула ему ладонь, на которой лежало несколько изюминок.
— Ну что ж, для твоего образования поясню: изюм, во-первых, сладкий, а во-вторых, всегда сморщенный, потому что его сушат.
— Он пересушен, — заныла она, стараясь скрыть улыбку. Ей нравилось поддразнивать его. — И его нельзя есть, если не размочить в шоколадном молоке. Так что это ненастоящая смесь «Обед туриста».
