без рук и без глаз», — внушал он морскому ведомству. Макаров предлагал перевезти минные корабли в разобранном виде по железной дороге. В принципе это было вполне возможно, и реальный пример такого рода уже имелся. В Порт-Артуре судовые мастерские вполне могли справиться со сборкой небольших кораблей. Но в Морском министерстве, как всегда, не спешили, а потом… а потом спешить оказалось уже незачем: японцы перерезали дороги в Артур…
Меж тем «наместник» Алексеев оправился от страха и начал войну. Войну против Макарова…
Началось с мелочи. Донесения о ходе боевых действий Макаров должен был по субординации посылать Алексееву как своему, так сказать, непосредственному начальнику. Зная, какое ничтожество представляет собой этот бастард и то, что он все равно ничего не решает, Макаров одновременно посылал свои донесения также и на «высочайшее имя». Авось хоть там разберутся… Алексеев делает ему замечание: «Считаю, что эти донесения не подходят под приказ для донесений на высочайшее имя. Ввиду такого отступления — напомнить приказ». Такого рода мелочные «выговоры», демонстративно посылаемые адмиралу, напрягавшему все силы в осажденной крепости, естественно, создавали обстановку нервозности и склок вокруг командующего эскадрой.
Ну, а дальше — больше. Как известно, начальственный состав на Тихом океане подбирал не Макаров. Естественно, что, прибыв в Порт-Артур, он нашел некоторых офицеров слабыми или, во всяком случае, не подходящими для совместной работы с ним.
Вскоре у него нашлись безусловные основания для таких перемен. При адмирале Старке корабли эскадры слишком редко совершали совместные плавания и поэтому неважно умели ходить в общем строю. Макарову пришлось заниматься этой, в сущности говоря, учебной работой уже во время войны. Он неоднократно выводил эскадру в море для маневрирования в строю. И вот в один из таких выходов тринадцатого марта произошло столкновение броненосцев «Пересвет» и «Севастополь». К счастью, серьезных повреждений не произошло, но возмутительный случай требовал немедленного и строгого разбора — в назидание всем.
Макаров назначил следствие. Комиссия из опытных офицеров установила, что ответственность за аварию несет главным образом командир «Севастополя» Чернышев. Адмирал утвердил заключение следственной комиссии. Командиру «Пересвета» был объявлен выговор, а Чернышева, командира «Севастополя», отстранили от должности, ибо он, как говорилось в приказе, «не может в настоящих условиях командовать броненосцем». Все свидетельствуют, что в Порт-Артуре Макаров проявлял необычайную сдержанность в отношениях с людьми. На этот раз он возмутился необычайно.
— С такими командирами мне приходится вступать в сражение! — сказал он своим офицерам, собравшимся у него на совещание.
Макаров назначил командиром «Севастополя» капитана второго ранга Эссена, который до этого командовал легким крейсером «Новик», а на его место — капитана второго ранга Шульца.
Алексеев назначений Макарова не утвердил (он имел на это право). Вместо Эссена наместник предлагал другую кандидатуру. Подобные действия мукденского вельможи являлись не только оскорблением, это был подрыв авторитета адмирала как командующего флотом, это была прямая попытка создать ему дополнительные трудности в работе.
Никаких серьезных оснований отводить предлагаемые перемещения на флоте у Алексеева, разумеется, не имелось. Николай Оттович Эссен был талантливейшим русским моряком. Он блестяще проявил себя в дальнейшем при обороне Артура. Накануне падения крепости он вывел «Севастополь» на внешний рейд и отбивал там яростные атаки японских миноносцев. А потом, в момент предательской капитуляции, затопил броненосец с не спущенным андреевским флагом. Эссен стал позднее адмиралом, и, по общему мнению, он был самым одаренным флотоводцем в русском дореволюционном флоте после Макарова.
Любимец офицеров и матросов, Эссен, к сожалению, скончался сравнительно молодым в 1915 году (совпадение: ему тогда исполнилось столько же лет, сколько Макарову в день гибели). Способным моряком показал себя и Михаил Федорович Шульц (он тоже окончил службу в адмиральском звании). И, напротив, Чернышев был откровенно слаб, и вскоре после описываемых событий его уволили в отставку. Да, Макаров умел разбираться в людях.
На войне особый спрос с каждого человека, а с командира — вдвойне. И вот ему снова палки в колеса?! Но тут уж Макаров дал отпор со всей силой своего характера. Ах, вы опять собираетесь мне мешать, вам снова плевать на существо дела?! Ладно, командуйте сами…
Он шлет телеграмму Алексееву (и аналогичную Авелану), где заявляет, что после отмены его приказа «мое дальнейшее пребывание в настоящей должности сделается невозможным» и поэтому «прошу о моем отчислении, ибо в такой обстановке я не в силах исполнить возложенное на меня его величеством поручение». Разумеется, его величество был тут ни при чем, но Макаров был очень хорошо искушен в правилах бюрократической «борьбы».
Алексеев понял, что сейчас сила не на его стороне, и поспешно отступил — не стал настаивать на исполнении своего приказа. Ведь он по-прежнему оставался «начальником» Макарова… Ладно, мы еще прижмем этого строптивого мужлана!
Флот адмирала Того продолжал ближнюю блокаду Артура. Японский командующий делал это методично и целеустремленно. Ему хотелось запереть русский флот в гавани, чтобы безраздельно господствовать в море: армия микадо, начавшая вторжение в Маньчжурию, целиком зависела от надежности морских перевозок.
С приездом Макарова активность русского флота возрастала с каждым днем — Того это видел, пожалуй, лучше всех. Но закупорить внутреннюю гавань Порт-Артура можно было и без сражения главных сил борющихся сторон.
Для тяжелых броненосцев выход из гавани на внешний рейд имелся один-единственный, причем довольно узкий, а главное — неглубокий. Тяжелые броненосцы и крейсера могли выходить в море лишь в так называемую «высокую воду», то есть во время прилива. Стало быть, во время отлива основные силы русского флота не имели возможности покинуть внутреннюю гавань.
Разумеется, японцам это было тоже хорошо известно. Макаров не пожелал мириться с этим жестким природным ограничителем. Увы, углублять проход — дело долгое, да и трудноосуществимое во время войны (раньше сделать это, конечно, не догадались!). Адмирал приказал произвести тщательные промеры. Сделали. И оказалось, что при точном и осторожном движении даже в самую низкую воду выход из гавани возможен!
Первый такой выход Макаров осуществил девятого марта. В тот день прилив должен был начаться в 13 часов 30 минут. Но уже с утра корабли русской эскадры стали выходить на внешний рейд. Впоследствии специальная историческая комиссия установила (на основании японских источников), что этот первый выход эскадры в «неположенное» время произвел «ошеломляющее впечатление на неприятеля». Эпитет «ошеломляющий» — это весьма сильное выражение для сдержанных японцев.
Одновременно адмирал Того предпринял попытку закрыть выход из порт-артурской гавани способом, давно уже бытовавшим в военно-морском деле. В узком проходе намеренно затопляется корабль — вот и все. Разумеется, это легко сказать и очень трудно сделать, ибо противник всегда бдительно охраняет подобные стратегически важные узости своей акватории.
Для выполнения «закупорочных» операций требуются отважные и самоотверженные моряки: шансов вернуться немного. В японском флоте смелых добровольцев нашлось достаточно. Первая попытка закрыть рейд таким способом была предпринята одиннадцатого февраля, еще до приказа Макарова. Она окончилась неудачей: все пять японских пароходов, пытавшихся прорваться к выходу из порт-артурской бухты, погибли под огнем нашей артиллерии. Их экипажи, как принято говорить в подобных случаях, «на базу не вернулись»…
Месяц спустя Того приказал повторить операцию. Ночь на четырнадцатое марта выдалась поначалу ясная, лунная, однако русские миноносцы заняли позиции на ближних подступах к Порт-Артуру — все может случиться.
Около двух часов ночи луна зашла. Японцы предвидели это. Под покровом темноты к гавани скрытно, без огней и без сигналов, приближался диверсионный отряд: четыре больших грузовых парохода, вооруженных артиллерией, и шесть миноносцев. Пароходы должны были, невзирая на огонь и любые потери, пробиться к единственному выходу из гавани и затонуть на фарватере. Для быстрого затопления
