как стратегии они обучались главным образом у немцев. Однако, сравнивая оба плана, мы не должны забывать, что за 38 лет кое-что изменилось. Нет сомнения, что в стратегическом отношении все опасности и выгоды подобного плана остаются по существу теми же, но в тактическом отношении выгоды успешной концентрации теперь больше, а выполнение ее стало более трудным. Причиной больших выгод является то обстоятельство, что при магазинных ружьях, бездымном порохе и артиллерии, стреляющей на пять или шесть миль, наполовину окруженная, хотя бы и равными силами, армия находится в очень невыгодном положении. Большая масса не может теперь так легко прорвать редкую линию, как делала это в то время, когда оружие действовало только на расстоянии нескольких метров; атака же, произведенная на центр подковообразного расположения противника, наступающего с различных баз, может попасть под фланговый огонь благодаря дальности современного орудия.
Причиной, почему трудностей выполнения подобного плана теперь больше, чем было прежде, является опять-таки современное вооружение, которое слабому противнику позволяет в течение известного времени удерживать более сильного. Таким образом, если командующий сосредоточенной уже армией действует с достаточной предусмотрительностью и быстротой и умеет вовремя воспользоваться обстановкой, он легче, чем прежде, может задержать часть стремящихся на соединение армий противника сравнительно небольшими силами, соответственно расположенными на укрепленных позициях, в то время как главная масса его войск энергично обрушивается на остальные части. В былые годы эта игра могла разыграться на площади в несколько квадратных миль, т. е. на самом поле сражения, но теперь орудия и винтовки бьют так далеко, что подобные диверсии должны происходить в более ранней стадии, пока между сходящимися армиями расстояние не менее 20 миль.
С этой точки зрения Куропаткин должен был во что бы то ни стало держаться в Айсандзяне с сильным отрядом, в то время как все остальные находившиеся в его распоряжении войска, включая и резервы, сосредоточились бы 26 августа на правом берегу Танхэ и снискали бы себе победу или поражение в этой части театра военных действий.
Можно было бы возразить на это, что Ояма, узнав о происходящем, атаковал бы Ляоян до возвращения Куропаткина. Но я именно хочу сказать, что укрепления, подобные Айсандзяну, в наше время не могут быть атакованы в пять минут, даже при превосходящей численности. Если бы не было других примеров, то бессилие Куроки сбить русский арьергард 4 сентября, хотя он и видел, что неприятель ускользает на север, могло бы служить достаточным тому доказательством. Кроме того, Ляоян не был бы в руках японцев, если бы они даже взяли Айсандзян. За этими укреплениями следовала внешняя линия Ляоянских укреплений, затем внутренний круг фортов, а когда был бы взят самый город, то еще оставалась протекающая к северу от Ляояна глубокая и быстрая река Тайцзыхэ, все мосты через которую были в руках русских.
Некоторые могут подумать, что было бы лучше поступить обратно, т. е. задержать Куроки и в это время дать у Айсандзяна большое сражение, которое закончилось бы сильнейшей контратакой против Оямы. Я с этим не согласен, но могут быть разные точки зрения. Важно то, что Куропаткин едва ли когда- нибудь старался разрешить эту проблему. Никто из нас не может сказать, хотел ли он задержать Куроки и разбить Ояму, или же задержать Ояму и разбить Куроки. Как ни трудно этому поверить, однако действительно кажется, что Куропаткин не понял всего значения японского стратегического плана, хотя его общее направление, вместе с последним тактическим окружением, было совершенно ясно по карте. Иначе, как объяснить факт, что гора 131, Маньчжуяма, Гочосан и высоты у Янтайских копей не были, хотя бы до некоторой степени, приготовлены заранее для обороны?
Одно 150-мм орудие на вершине горы 131 изменило бы весь ход сражения на северном берегу Тайцзыхэ. Две гранаты прогнали бы Куроки с его штабом с удобного холма «Ласточкино гнездо». Понтонный мост был бы в опасности. Полевая артиллерия 2-й дивизии была бы совершенно подставлена под огонь, а войска, укрепившиеся в Маньчжуяме, вряд ли смогли бы вынести непрерывный ряд легко взрывающихся гранат в 40 килограммов, выпущенных на таком расстоянии и под таким углом. Даже японские горные орудия, которые стреляли с таким успехом с южной стороны хребта Гочосан, были бы приведены к молчанию и легко отправлены в гаолян 150-мм орудием на сопке 131. Я не хочу сказать, что русские должны были учиться на опыте английской армии. Но отчего не воспользоваться уроком скромных буров? В Южной Африке на Бульвану так же трудно было втащить большое орудие, как и на сопку 131; на Лиденберг и Ленг-Нек сделать это было еще труднее.
Однако 2000 человек могут заставить орудие лезть в гору с легкостью серны, а если оно, сделав свое дело, и будет потеряно, что за беда! Пушки не сувениры, а смертоносные орудия.
Еще более непонятно для меня то, что русские не попытались воспрепятствовать переправе 12-й дивизии в Лентоуване. Никогда еще не представлялось более удобного случая для применения такого рода войск, каким, казалось бы, должны быть казаки. Мы в настоящее время даже ввели в официальную военную фразеологию слова «казачий пост», до такой степени прекрасной представлялась нам казачья система сторожевой и разведочной службы. Даже при самой элементарной системе получение сведений о японской переправе, как только она началась, не представило бы затруднений; я даже знаю из достоверных источников, что движение это не велось в особой тайне. А раз тревога поднята, то кавалерия должна была еще до наступления утра находиться в горах, к северу от реки, иначе нечего ее кормить. Если бы ей и не удалось остановить движение дивизии, то во всяком случае она могла бы серьезно потревожить ее и замедлить ее наступление.
План Куропаткина останется невыясненным, пока не будут получены сведения с русской стороны, однако безусловно кажется, что у него не было иного намерения, как собрать в Аньпине и Айсандзяне достаточные силы для отражения атаки Куроки и Оямы. Но всякие планы должны быть основаны на принципе поражения неприятеля. Мудрое правительство может простить неудачу генералу, потерпевшему поражение вследствие чрезмерной широты своих планов. Но генерал, ожидающий событий, старающийся обеспечить себя на всяком пункте, предпочитающий лучше упустить благоприятный случай, чем взять на себя ответственность, которой можно избежать, подобный генерал хорош только с точки зрения врага.
Когда Куроки одержал победу 26 августа и 28-го укрепился на правом берегу Танхэ, Куропаткин начал утрачивать свое спокойствие. Очевидно, ему представлялась 1-я армия, делающая форсированный переход к Ляояну за его спиной. Вместо того чтобы отослать назад только одну дивизию на помощь против Куроки, пока сам он даст сражение Ояме при Айсандзяне, он отозвал все войска, на которых это не могло не подействовать угнетающим образом, и скомкал их на расстоянии 5 или 6 миль вокруг Ляояна. Этим он необыкновенно ободрил японцев (факт, который я могу лично засвидетельствовать) и помог им привести в исполнение давно задуманное, страстно желаемое тактическое сосредоточение.
Сражение было уже на три четверти выиграно Оямой, когда даже в этой стадии счастливая случайность снова дала Куропаткину шансы на успех. Река Тайцзыхэ разлилась; 2-я и 4-я армии абсолютно не могли сосредоточиться на северном берегу, и тактическое сосредоточение, которое казалось почти законченным, было затруднено. Одной русской дивизии при нескольких бригадах артиллерии и казаках для несения дозорной службы по берегу было бы достаточно, чтобы в данную минуту удержать Ояму. Остальную часть армии можно было обрушить на голову Куроки. Маловероятно, чтобы будущее столетие представило нам такую глубоко фатальную дилемму: воспользуются ли русские разлившейся рекой только как средством прикрытия бегства, или же они не упустят посланной им судьбой удачи и сделают разлив реки основанием маневра для контратаки против 1-й армии? Был действительно ужасный момент, когда казалось, что Куропаткин хочет испытать судьбу и дать русскому солдату возможность участвовать не в частичных стычках, а в настоящем сражении, где резервов не берегут понапрасну, а все солдаты находятся в боевой линии, как было у Куроки 31 июля или 26 августа. Но нет: в то время как судьбы империи лежали на весах, начинается отступление к Мукдену, которое заставило все еще державшихся на позициях русских упасть духом и возобновило энергию истощенных японцев. Командиры 1-й армии сыграли свою роль вовсю; никаких резервов — каждый офицер и солдат дерется как дикая кошка — зубы, ногти, все идет в ход. Русский же главнокомандующий никогда не бросал в дело всю армию, как, я уверен, сделал бы отважный и отчаянный Скобелев.
Я начал со стратегии, а закончу тактикой. Японская тактика достигла идеала в пользовании каждым отдельным человеком (исключая кавалерию) и в выполнении общей идеи сообразно с обстановкой, не заботясь о мелком риске или неудаче. Японские вожди вовремя придерживались принципов Наполеона, что моральный элемент относится к материальному, как 3:1. Русские вожди поступали иначе. Толстой говорит,
