— В знании анатомии, — ответила Дафна. — Нужно знать, как устроено тело, как функционируют кости и мускулы. Нужно использовать скорее свой мозг, нежели глаз. Вот чему я учу.
Арчи всё наскучило. Искусство не входило в сферу его интересов. Сделав знак дамам, они с Квиллером вышли на крыльцо, чтобы подождать там.
— Ну как, присмотрел себе что-нибудь? — спросил Арчи.
— Тотем высотой примерно в два фута. Я люблю резьбу по дереву. Он будет хорошо смотреться на столике у меня в холле.
— И его удобно иметь под рукой на случай, если придётся защищаться.
— Я попросил их повесить на тотем табличку «Продано». Они не хотели отдавать его, пока не закроется выставка.
— Что ты думаешь о Беверли Форфар? — спросил Арчи. — Я не верю этому имени.
— Или этим волосам! Выглядят как шлем из лакированной кожи.
— Она крупная женщина с большим бюстом.
— Но с хорошими ножками. Изящные лодыжки, — заметил Квиллер.
— Когда женщина на высоких каблуках, её лодыжки кажутся изящнее. У Фрэн Броуди тоже недурные лодыжки.
— По шкале от одного до десяти баллов я бы поставил Фрэн десять, а миссис Форфар — семь.
— Что случилось с Фрэн? — спросил Арчи. — В последнее время её не видно на заседаниях Торговой палаты.
— Она в отпуске. А до того ездила в Чикаго заказывать новую мебель для отеля.
— Надеюсь, не что-нибудь аляповатое.
— Она сказала мне, что это будет Густав Стикли — уж не знаю, что она имела в виду, — ответил Квиллер. — Но ты можешь быть спокоен за Фрэн: всё, что она делает, — это первый класс.
— А вот и девочки.
Когда они вчетвером возвращались в амбар, Квиллер расспросил Милдред об инциденте с попугаем Джаспером.
— Он немножко похулиганил, потому что толпа его дразнила, — объяснила она. — При обычных обстоятельствах всё бы сошло нормально, нет причин, по которым он не мог бы оставаться в студии Фебы, пока она не найдёт квартиры. Но Беверли его не любит, вот в чём дело. Она вообще дергается от многих вещей.
— Где ты её отыскала? Каким образом она получила это место?
— Она местная жительница. Подростком занималась у меня в классе искусства. Потом уехала в Центр, вышла замуж, работала в картинных галереях, а после развода вернулась в Пикакс.
— Видишь ли, я расспрашиваю тебя не без причины, Милдред. Если это не расстроит Беверли, я бы хотел познакомить Коко с Джаспером — разумеется, кот будет на поводке.
— Почему бы и нет? Мы должны дать тебе ключ и позволить осмотреть здание, после того как ты заберёшь свою почту. То есть, конечно, если ты не имеешь ничего против.
Квиллер согласился, и она дала ему ключ, сняв со своей связки.
— У Джаспера определённо была дурная компания, — посетовала Полли. — На одном из заседаний нашего птичьего клуба присутствовал амазонский попугай, и он был истинным джентльменом. В его словарь входило почти сто слов. Услышав звон колокольчика, он сказал своей хозяйке, чтобы та подошла к телефону. Она разводила попугаев. Он называл её «любимая» и целовал в ушко. Он даже умел петь «Боже, благослови Америку».
— Пожалуй, я останусь верен кошкам… А как угощение, Арчи? — спросил Квиллер. — Я так и не добрался до стола.
— Поскольку моя жена возглавляет комитет, то не сомневайся: угощение было отменным! Какие-то неопрятные личности запихивали печенье в рот и в карманы. А я гадал, художники это или меценаты.
Затем Квиллер поинтересовался рисунками Девочки с Бабочками. Искусство это или дешевые поделки на продажу?
Ему ответила Милдред:
— Ты можешь называть их декоративным искусством. В них нет оригинальных идей, но это ручная работа, и они определённо пользуются популярностью.
— А как насчёт парня, который рисует копры шахт? — осведомился Арчи. — Он запрашивает хорошую цену, но ведь такую картинку можно очень быстро намалевать: там нет деталей.
— Они импрессионистичны, — пояснила ему жена. — Ты не можешь сосчитать доски и гвозди, но чувствуешь освещение, погоду и настроение. Акварель жидкая, и нужно работать быстро, для этого требуются уверенность и мастерство.
— Если бы я смог стать одним из когда-либо живших художников, я бы выбрал Уинслоу Хомера,[6] — заметил Квиллер.
— А я бы стала Мэри Кэссетт[7], - заявила Полли.
Милдред кивнула:
— В её работах были простота и очарование.
— Я тоже должен сделать выбор? — спросил Арчи. — Я бы стал Чарльзом Шульцем[8].
Райкеры повезли Полли домой, поскольку все трое жили в Индейской Деревне. Квиллер попросил её:
— Позвони мне, когда будет время. Я хочу узнать, как ты договорилась с Полом Скамблом.
— Непременно! — пообещала Полли. Она вся как-то особенно светилась.
Глава пятая
Через полчаса после того, как Полли вместе с Райкерами покинула амбар Квиллера, она ему позвонила. Первыми её словами были:
— Я в восторге от того, что будут писать мой портрет, Квилл! Большое тебе спасибо.
— Позволь напомнить, — не удержался он, — что мне пришлось выкручивать тебе руки, прежде чем ты согласилась. Что, пришлись по вкусу работы Скамбла?
— Да, и он сам тоже, хотя мне не нравится эта козлиная бородка. Но он приветлив и обладает чувством юмора. Возник вопрос: писать ли портрет в Центре искусств, где довольно специфическая атмосфера, или у меня дома? Он склоняется к тому, чтобы работать в привычной для меня обстановке.
— Я не знал, что он работает на дому у клиентов.
— Ну, вообще-то он придёт завтра вечером, чтобы осмотреться.
— Понятно, — промолвил Квиллер, поглаживая усы. — И сколько сеансов ему потребуется?
— Трудно сказать, пока он по-настоящему не приступит к работе. Он делает предварительный набросок углем. Завтра вечером взглянет на мой гардероб, и мы решим, что мне надеть.
— А как насчёт твоего нового платья? — спросил Квиллер с энтузиазмом. Он сам помогал Полли выбрать платье в бутике «У Авроры».
— Это было бы славно, но… Видишь ли, оно цвета фуксии, а Полу нужно что-нибудь синее, чтобы подчеркнуть цвет моих глаз.
— Надеюсь, ты сможешь позировать в своих опалах.
— Мне бы очень хотелось — ты же знаешь, — но Пол говорит, что жемчуга придают женскому портрету некое свечение.
— Хорошо! Я обеими руками за свечение, — сухо произнёс Квиллер.
— Я позвоню тебе завтра вечером, дорогой, как только уйдёт Пол… Разве это не волнующе?
Когда разговор закончился, Квиллер нервно подёргал себя за усы, а Коко, который сидел у телефона
