— Отнюдь! Но кто-то же должен этим заниматься, — ответила она ворчливо.

Как одна из местных «знаменитостей», Аманда должна была «добавить блеска» орфографическому матчу. Все в Пикаксе знали, что она пойдёт куда угодно и сделает что угодно, чтобы добыть голоса или сделать рекламу своей студии.

Прежде чем отправиться домой, Квиллер купил ещё три гвоздики. Цветочница сгорала от любопытства, хотя и воздержалась от вопросов. Он вернулся к своему пикапу как раз в тот момент, когда послышалось завывание сирен и по Мейн-стрит промчались полицейские и пожарные машины. Они неслись впереди него, когда он ехал по Парковому кольцу. И тут он увидел дым — тонкий столб вздымался в небо слева от Квиллера, — и полицейские и пожарные машины остановились. Движение транспорта в северном направлении было перекрыто. Квиллер припарковался перед магазином, оставив на лобовом стекле под «дворником» свою карточку с надписью: «Пресса», и побежал к месту скопления машин и народа.

Перед зданием библиотеки маршировала дюжина демонстрантов с плакатами. По-видимому, они недурно проводили время. Зрители смеялись, даже полицейские и пожарные прятали ухмылки. Надписи на плакатах кричали: «Вытащите вилку из розетки!», «Долой компьютеры!», «Верните нам старый каталог!» А струйка дыма тянулась от костра во дворе за библиотекой, где протестующие сжигали свои читательские билеты.

Квиллер, и сам питавший нежность к старому каталогу на карточках, сочувствовал демонстрантам, зная, что их протест ни к чему не приведёт. Помощница Полли стояла на верхней ступеньке, не зная, как реагировать. Очевидно, средства массовой информации были предупреждены: в толпе мелькал Роджер Мак-Гилеврэй со своей камерой, а репортер «Голоса Пикакса» брал интервью у волонтеров и читателей.

Поспешив обратно к своему пикапу, Квиллер извинился перед владельцем магазина за то, что припарковался перед его витринами, и был немедленно прощён: никто никогда не отказывал в снисхождении наследнику Клингеншоенов. Чтобы не стоять в пробке и не тащиться вокруг Паркового кольца как улитка, он развернулся и поехал домой через Тревельян-роуд.

Заметив на автостоянке перед Центром искусств машину Торнтона, Квиллер вошёл в здание и увидел седовласого волонтера за столиком в холле.

— Что вы здесь делаете? — осведомился Квиллер.

— Заставляю, посетителей вытирать ноги, отвечаю на вопросы и пытаюсь завлечь их в наши ряды и содрать с них деньги. А позвольте спросить в свою очередь, что делаете здесь вы?

— Направляюсь домой после того, как стал свидетелем удивительного действа: добровольные помощники пикетировали здание библиотеки, протестуя против автоматизации, а читатели жгли свои читательские билеты.

— Невелика потеря: в любом случае все мы скоро получим новые пластиковые карточки взамен… Вы читали новости о кладбище на первой полосе?

— Разумеется! Почему бы вам не заглянуть в амбар, когда закончите здесь свои дела? Мы бы это обсудили.

Когда наконец прибыл Торнтон, они устроились с чашками кофе в библиотеке. Камнерез произнёс целую речь:

— Итак, отцы города дарят скорбящим семьям мемориальный парк! Я три десятилетия работаю на скорбящие семьи, и я не думаю, что они получат большое утешение от четырёх акров хорошо подстриженного газона! Что им нужно, так это кельтский крест высотой десять футов или гранитная плита с трогательной надписью, вырезанной на полированной поверхности. Вот это действительно настоящий мемориал, который можно увидеть, к которому можно прийти, и поговорить с ним, и показать его своим внукам. Да ещё, быть может, скамеечка, чтобы присесть, предаться воспоминаниям и подумать.

— Вы когда-нибудь видели традиционное кладбище в предвечерний час? — сказал Квиллер. — Все памятники смотрят на запад, их освещает солнце. Такое зрелище вызывает эмоции. Разве это ушло в прошлое?

— Похоже на то. Мы всё реже получаем заказы на надгробия и всё больше занимаемся песком и гравием. Вы знаете, кто продал землю городу? В газете не было названо имя.

— Честер Рэмсботтом, хотя собственность записана на имя его жены.

— Эта старая акула! Несомненно, он купил участок практически даром. — Торнтон перевёл взгляд на старинный столик. — Это у вас шашки? Не думал, что вы в них играете. В шахматы — может быть, но не в шашки.

— Это просто интересный раритет, — объяснил Квиллер. — Я покупаю старые вещи, которые мне приглянулись. Хотите взглянуть на компас семнадцатого века?

Сокровище хранилось в ящике письменного стола — подальше от любопытных глаз и лап. Квиллер достал компас и положил на стол.

— Идите сюда и посмотрите на него при свете лампы. У него тут есть прелюбопытная деталь.

Коко решил, что приглашение относится и к нему, и они втроём принялись рассматривать картушку компаса, которая дрожала и вращалась под стеклом.

— Когда она остановится, то будет указывать на столовую — там север.

Компас произвёл впечатление на Торнтона.

— Только представьте себе — такая хрупкая вещь, и сохранялась все эти годы! У меня есть новёхонький пластмассовый компас, который никуда не годится. Раньше умели делать хорошие вещи, а теперь разучились!

Коко украдкой приближал свой нос к странному предмету. Квиллер за ним наблюдал. Нос дернулся, усы подались вперёд; картушка снова двинулась. Через несколько секунд Полярная звезда уже указывала на кухню.

— Это же запад! — воскликнул Торнтон. — Так вот что вы называете животным магнетизмом! Как вы это объясните?

— То, что делают кошки, невозможно объяснить, — ответил Квиллер небрежно. Вообще-то ему хотелось посекретничать с кем-нибудь относительно сверхъестественных талантов Коко. Он взял на руки кота, который извивался и протестовал, и стрелка вернулась на север.

— Попытайтесь проделать это с кошечкой, — предложил Торнтон.

Юм-Юм посадили на письменный стол, и она проявила интерес к блестящей бронзовой инкрустации, но проигнорировала сам прибор.

— А теперь ещё раз попробуйте с вашим мальчиком!

И снова нос Коко сработал: картушка медленно двигалась, пока звезда не стала указывать на север.

— Всё, я отправляюсь домой, — заявил Торнтон. — От этого попахивает спиритизмом! Вы дадите письменные показания под присягой, Квилл? А то жена ни за что мне не поверит!

— Не уходите, не взглянув на бабочек Фебы. Они наверху.

Они поднялись по лестнице в сопровождении сиамцев, которые размахивали хвостами, как флагами. В комнате для гостей две репейницы порхали по своей темнице, а три другие, задержавшиеся на стадии куколки, прикрепились к «потолку» коробки. Юм-Юм волновалась больше всех: она знала, что это насекомые, а насекомые были по её части. Коко скучал. На его посиделки в павильоне слетались все птицы леса, так зачем ему какие-то бабочки? На Торнтона репейницы произвели впечатление, и он сказал, что купит гусениц для внуков.

Когда они шли к машине Торнтона, Квиллер спросил:

— Феба сегодня была в студии?

— И не показывалась. Надеюсь, она не струсила из-за орфографической игры. Какой-то у неё необычный вид.

— Мотыльковый, — сострил Квиллер.

— Пожалуй.

Проводив гостя, Квиллер сел поразмыслить. Ему нужно было многое обсудить с Ролло Макби:

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату