на скамейку в одной из пустынных аллей и стала проигрывать в воображении роль Жизель. Очнулась она от аплодисментов окружающих её людей. Незаметно для себя Уланова показала импровизированный танец в пушкинском парке.
16 мая 1928 года Уланова на сцене Ленинградского театра оперы и балета танцевала свой выпускной спектакль — «Шопениану» М. Фокина. Все присутствовавшие в зале знали, что этот спектакль — начало артистического пути юной балерины.
29 декабря 1960 года Уланова тоже танцевала «Шопениану», и никто не знал, что это её последний спектакль. Между этими двумя «Шопенианами» — целая эпоха в истории хореографии, её золотая страница.
Уланова ушла тайком, ушла со сцены в легенду. Но миф Улановой продолжает занимать критиков, любителей балета. Один из них писал: «Расцвет балета в XX веке в немалой степени вызван интересом современного искусства к глубинам психологии. Не потому ли величайшей балериной наших дней признана не самая виртуозная, не самая театральная, но самая чуткая к этому подспудному брожению души Уланова?»
МАТЬ ТЕРЕЗА (АГНЕССА ГОНДЖА БОЯДЖИУ)
(1910—1997)
«Господи Боже, да исполнимся мы достоинства служить братьям нашим, людям всего мира, живущим и умирающим в голоде и нищете. Дай же им, Господи, хлеб их насущный из наших рук, и любовь свою из наших душ, дай им радость и мир». Этой молитвой мать Тереза вместе со своими «миссионерками милосердия» начинала каждый день.
Подвижничество, благотворительность, жертвование всегда вызывали в обществе боязливое уважение, продиктованное непониманием — если жизнь единственна и неповторима, то как же можно всю посвятить другим, да ещё и незнакомым людям. На самом деле, кому до сих пор не удавалось сравнить степень «счастливости» тех, кто каждый день трясётся от страха за своё будущее благополучие или сытость собственного чада, и тех, кто, «живя как птичка божия», не имеет материальных благ и распределяет свои заботы между чужими людьми. Тревожась не об одном человеке, а о многих, подвижник оставляет своё сердце здоровым, ум ясным, а жизнь вполне осмысленной. Ему нет нужды просыпаться ночью от ужаса за судьбу покинувшего дом выросшего ребёнка или искать необычные замки для сундуков с барахлом. «Детей» у него — «тьмы и тьмы», а богатства и вовсе нету. И беспокоиться не о чём. И если захочется вам вспомнить хоть одну счастливую женщину, то не ошибётесь, назвав мать Терезу.
Её принцип жизни был прост: каждый человек воплощает в себе Иисуса, а раз так, — то всякий имеет право на милосердие и любовь. Те, кто эту любовь получал от окружающих с лихвой, нашу героиню не интересовали, она обратила свой взор на тех, кто по собственной слабости оказался выброшенным обществом. Лейтмотивом её учения и подвижничества были слова Христа: «Так как вы сделали это одному из братьев Моих меньших, то сделали Мне». Служение обездоленным мать Тереза воспринимала как служение Иисусу. Одно дело, зажав от отвращения нос, обмывать бродягу с помойки, другое — вообразить, что твой подопечный — не простой пьяница, а Избранник высшей силы, которому нужно подарить тепло. Сразу забудешь о неприятных запахах, а жизнь обретёт ясный смысл. «И вот мы прикасаемся к Его телу, — учила мать Тереза своих подопечных миссионерок. — Вот голодный Христос, и мы его кормим; вот раздетый Христос, и мы его одеваем; вот бездомный Христос, и мы даём ему кров…» Словом, если любое, даже самое тягостное дело освятить любовью, оно из бремени превращается в радостную цель существования.
Желание «разобраться» с абсурдностью мира, в котором бренные люди стремятся лишь к ублажению собственной плоти, появилось у девочки Агнессы в весьма юном возрасте. К двенадцати годам дочь албанского бакалейщика из города Скопье (Македония) уже знала, что она каким-то образом должна посвятить свою жизнь Богу. Правда, сам путь служения — стать монахиней — вызывал у Агнессы страстный протест. Ей претило затворничество от людей за высокими стенами обители, а забота о спасении собственной души в тихих монастырских кельях казалась столь же эгоистичной, как и неусыпное бдение по охране собственного богатства. В восемнадцать лет она покинула тёплый, уютный, доброжелательный родительский дом и вступила в миссионерский орден «Лоретских сестёр». С тех пор её обителью становились уголки, где боль и страдания людей превышали привычный земной градус.
Прожив некоторое время в Дублине, она приступила к послушничеству в Индии — стране, известной своей невероятной нищетой и бедностью. Поначалу мать Тереза почти двадцать лет с 1929 года преподавала географию в Калькуттском институте св. Марии. За это время она многого добилась «по официальной части» — стала директором института, возглавила индийский орден «Дочерей св. Анны» и даже воссоединила его с «Лоретскими сёстрами». Однако вся эта размеренная, пусть и аскетическая, без излишеств, жизнь казалась ей неполной, ненастоящей. И однажды, в 1948 году, директор, завершив успешно очередной учебный год, вместо заслуженного отпуска решила радикально изменить свой образ существования. По легенде, рассказываемой учениками матери Терезы, наша героиня услыхала «призыв» оставить свою должность и последовать за Иисусом в трущобы, чтобы служить ему через беднейших, и приняла этот «призыв» без колебаний. Впрочем, другого, «нечудесного», объяснения внезапного вступления на дорогу подвижничества трудно ожидать от верных апостолов матери Терезы.
Она написала письмо лично папе Пию XII. Святой отец не стал сдерживать подвижнический пыл своей корреспондентки и разрешил покинуть монастырь. Однако окончание официальной карьеры открыло для матери Терезы собственную дорогу к постижению Бога. Некоторые медицинские навыки, которым она наскоро обучилась у своих «лоретских сестёр», страстная решимость помогать самым падшим и пять рупий в кармане — с этим «капиталом» мать Тереза через четыре месяца возвратилась в Калькутту. Своим пристанищем она выбрала заброшенный дом в городских трущобах и стала собирать сюда уличных детей.
Постепенно школа благотворительницы приобретала известность. Слухи о том, что маленькая женщина без всяких средств к существованию, без всякой материальной поддержки решилась приютить десятки оставленных мальчишек и девчонок, поражали городскую общественность. Такая самоотверженность у кого-то вызывала злобу, у кого-то восхищение, а у кого-то и желание прийти подпитать собственные иссякшие силы. Наполненный бедами и страданиями дом матери Терезы становился пристанищем не только материально обездоленных, но и духовным «санаторием» разочаровавшихся и потерявших жизненные ориентиры людей. Здесь они могли возвратить веру в добро и справедливость, здесь они становились кому-то необходимыми. Сюда стекались благотворители со всего мира. Каждый, кто хотел отмолить собственные грехи, мог быть уверен — его денежки пойдут самым страждущим, самым неимущим.
Однако подвижничество матери Терезы не замкнулось лишь на уличных детях и организации школ. Женщина взяла на себя самую страшную, пожалуй, миссию — помогать умирающим уходить «в мир иной». Калькутта — город, на улицах которого умирают сотни бедняков, это конгломерат невероятной нищеты и болезней. Первая женщина, подобранная матерью Терезой прямо на залитой помоями мостовой, была объедена крысами и муравьями, но ещё жива. Этот полутруп никто не хотел принимать даже в самую скромную больницу. К чему? Бродяжке уже не поможешь, а дожидаться, пока она помрёт — слишком дорого, да и лучше лечить других, которые пребывают не в столь плачевном состоянии. Однако мать Тереза не отступила и заявила, что она не бросит несчастную, пока та не умрёт. Так было положено начало «Дому для умирающих бедняков», который открылся в 1965 году.
Она попросила муниципалитет выделить ей место, куда можно было бы свозить умирающих. Ей дали пустой храм, посвящённый индусской богине Кали, символизирующей Вселенскую Мать, подательницу жизни и смерти. Однако наша героиня оказалась женщиной без христианских предубеждений, интересы благотворительности она ставила превыше всяких религиозных амбиций, и в двадцать четыре часа бывший индусский храм наполнился пациентами, большинство из которых находились при смерти.
Опыт подвижничества матери Терезы можно назвать уникальным для XX века, единственным в своём роде. Современные благотворители, обласканные в лучах славы, предпочитают ссужать разнообразные фонды и общества определёнными суммами денег, полагая, что материальная помощь — самое необходимое для бедняг, потерявших социальные ориентиры. Мать Тереза возвратила к жизни подлинно христианское понимание благотворительности — «сотворение блага» не деньгами, не излишками от
