первый сборник поэтессы «Вечер», состоящий из 46 стихотворений.
Но ни общность интересов, ни горячая любовь не сделали этот союз счастливым. Они были слишком равновеликими личностями, слишком даровитыми, чтобы прощать друг другу и терпеть. Ахматова тяжело страдала от бесконечных измен мужа, он же не мог смириться с тем, что его хрупкая жена ничуть не уступает ему в поэзии, а может быть, даже и превосходит его, признанного поэта. Вскоре после рождения сына Левы они расстались. Надо сказать, что Ахматовой не везло с мужчинами, а вот сыном Анна Андреевна по праву могла гордиться. Лев Николаевич Гумилёв прожил долгую и очень насыщенную жизнь, оставив потомкам серьёзные труды по истории и этносу.
Творчество молодой Ахматовой тесно связано с акмеизмом, зачинателями которого, протестуя против символизма, стали, конечно, Гумилёв и Городецкий. Однако ещё Блок выделил Ахматову из узких рамок этого литературного течения, назвав её единственным исключением, не только потому, что она обладала ярким талантом — её любовная лирика была полна глухих предчувствий. Ахматовой словно дано было слышать поступь истории, подземные толчки глобальных землетрясений, которые улавливают лишь кошки и собаки, да аквариумные рыбки. Ощущение непрочности бытия является, пожалуй, определяющим мотивом в лирике предреволюционных лет.
Этот мистицизм с годами у Ахматовой развивался, создавались даже некие теории дат и совпадений. Октябрьским днём 1964 года, когда был смещён Хрущёв, Ахматова так прокомментировала это событие: «Это Лермонтов. В его годовщины всегда что-то жуткое случается. В столетие рождения, в 14-м году, Первая мировая, в столетие смерти, в 41-м, Великая Отечественная. Сто пятьдесят лет — дата так себе, ну, и событие пожиже. Но всё-таки, с небесным знамением…»
Катастрофы общественных преобразований уготовили Ахматовой и личные испытания. В 1921 году по обвинению в контрреволюционном заговоре был казнён Гумилёв. Тридцатые годы — время непрерывных арестов её сына, студента Ленинградского университета, и третьего мужа — Николая Лунина. Сама она тоже жила в постоянном ожидании «чёрного воронка». Из длинных и горестных тюремных очередей, в которых она провела семнадцать месяцев, родилась её знаменитая поэма «Реквием», опубликованная впервые спустя пятьдесят лет после её создания. А в те годы Ахматова даже не доверяла текст бумаге, только немногим избранным она в собственной квартире записывала обрывки стиха и тут же по прочтении сжигала листок. «Это был обряд: руки, спичка, пепельница — обряд прекрасный и горестный…» — вспоминала Лидия Чуковская о знакомстве с «Реквиемом».
В страшные годы испытаний стальной характер Ахматовой проявился во всю мощь. Именно тогда, не имея возможности не только печататься, но и просто писать, Анна Андреевна пережила настоящий творческий взлёт. Её лирика поднялась до истинно шекспировских масштабов. Ахматова не считала, что происшедшее в стране — временное нарушение законности, заблуждения отдельных лиц. Для неё это была катастрофа вселенская, основательное разрушение человека, его нравственной сути.
Живя под непрерывной угрозой меча, висящего на волоске, Ахматова, однако, уцелела, по непонятным причинам не попала в застенок. Говорят, Сталин звал её «Эта монахыня». Видимо, он уловил суть её цельного характера. Ахматова была настолько внутренне сдержанна и самодостаточна, что мы не отыщем в её жизни бурных романов, срывов, объяснений. Все любовные скандальчики остались в предреволюционных годах. Роман с Борисом Анрепом, который в 1923 году отплыл в Англию, роман с Артуром Лурье, который тоже сбежал за границу с актрисой Ольгой Судейкиной, ставшей позже героиней «Поэмы без героя» под именем Путаницы-Психеи, нелепый, скорый брак с Владимиром Шилейко. О нём сама Ахматова, посмеиваясь, рассказывала, что в те годы для регистрации брака достаточно было лишь заявления о совместном проживании. Шилейко взял на себя эти пустые формальности. «Но когда после нашего развода некто, по моей просьбе, отправился в контору уведомить управдома о расторжении брака, они не обнаружили записи…» Последний муж Николай Лунин после сталинских застенков к Ахматовой тоже не вернулся. Вот, пожалуй, и все любовные истории знаменитой поэтессы. Никогда не растрачивала она свой пыл на мужчин, весь её трепет, чувства ушли в стихи.
Как-то уже в конце жизни при Ахматовой зашёл разговор о женщинах — дескать, куда девались нежные, неумелые, притягательные своей беспомощностью женщины, те самые — слабый пол. Ахматова достаточно грубо перебила светскую беседу. «А слабые все погибли. Выжили только крепкие». Она была порой несдержана, любила анекдоты, любила выпить, любила ввернуть в беседу образчики разговорного стиля. Однажды, когда по ходу разыгрываемой Раневской и ею сценки должно было прозвучать нецензурное слово, она предупредила его замечанием: «Для нас как филологов не существует запретных слов». И строчки:
недвусмысленно отзываются интонацией «крепкого выражения».
Анна Андреевна, как отмечают очевидцы, не писала стихи, а их записывала, работала отрывками. «Непрерывность — обман», — говорила она; «все равно с чего начинать». Если строчка не рождалась, она её пропускала, через некоторое время вновь возвращаясь к трудному месту. Её лирика и напоминает по ритму как бы записи на клочках бумаги, начатые едва ли не с полуслова. Она писала будто бы без всякой заботы, то ли для себя, то ли для близкого человека. Такая манера свойственна была ей всегда, но в позднем творчестве она усилилась.
Ахматова всегда гордилась, что не покинула страну в годы испытаний. Проникновенные строки она посвятила родине, народу. Она всегда осознавала своё подвижничество и воспринимала поэтический дар, как особую мученическую миссию. Когда разразилась травля И. Бродского, Ахматова с усмешкой промолвила: «Какую биографию делают нашему рыжему! Как будто он кого-то специально нанял». А на вопрос о поэтической судьбе Мандельштама, ответила: «Идеальная».
Однажды Ахматова прочла в книге одного американца, что в 1937 году она жила в Париже. Анна Андреевна быстро нашла отгадку этому заблуждению. «Кто-то рассказал ему про Цветаеву, которая действительно была тогда в Париже. А чтобы американец предположил, что на свете в одно время могут существовать две русских женщины, пишущие стихи… — слишком много хотите от человека».
АГАТА КРИСТИ
(1890—1976)
Почти невозможно вразумительно ответить на вопрос: почему и как провинциальная английская девица, ничем не примечательная, не получившая к тому же настоящего систематического образования, толком никогда не знавшая «жизни», под которой обычно подразумеваются путешествия, невзгоды, приключения, стала одной из самых читаемых писательниц XX века, да ещё и была названа «королевой детектива»? За шестьдесят лет работы Агата Кристи издала 68 романов, более сотни рассказов и 17 пьес. Её произведения переведены на 103 языка.
А кто из солидных критиков возьмётся объяснить тот факт, что вот уже более сорока лет в Лондоне существует театр всего одной пьесы, где с 1952 года в неизменно полном зале, каждый вечер играется «Мышеловка» Кристи. Разве что сама писательница с присущим ей мягким юмором рассказала в «Автобиографии» версию небывалого в истории искусства долголетия пьесы. Оказывается, вначале была написана короткая инсценировка на радио, называвшаяся «Три слепых мышки». Позже она стала основой произведения для театра. Агата Кристи считала тогда, что «Мышеловка» продержится на сцене месяцев восемь. Её знакомый театральный деятель был более щедрым и предсказал четырнадцать месяцев. Оба оказались плохими провидцами.
Однако даже самые преданные поклонники писательницы признают, что сюжеты многих её книг
