от жажды. Однако на вывеске о домашней выпечке мешковины уже не было. Квиллер постучался в боковую дверь, и отворившая ему Дорис Хоули была лет на двадцать моложе той Дорис, что изливала ему свои беды в «Тихой пристани».
Квиллер протянул ей корзину с фруктами:
— Поздравляю с окончанием этого мерзкого дела! Вы с Магнусом вели себя превосходно.
— Он просто вне себя! Хочет подать на них в суд. А я так рада, что всё позади… но вы не слышали последней новости, мистер К. Пойдёмте на кухню, выпейте чашку чая.
Кухня благоухала ароматом имбирного печенья.
— В воскресенье днём, — начала Дорис, — какая-то женщина подошла к нашему дому и сказала, что хотела бы поговорить с теми, кто последними видели Дэвида в живых. Объяснила, что она — его деловой партнер и приехала из Филадельфии забрать его тело и вещи.
— Как она выглядела? — спросил Квиллер. — Кажется, я видел её в отеле и на берегу.
Описание Дорис совпало с тем, что он видел.
— Сначала она держалась довольно чопорно, но, когда я сказала, что Дэвид нам понравился, растаяла. Она рассказала, что Дэвид работал с компьютерами, но его хобби были НЛО, и он слышал, что они тут у нас бывают.
Квиллер хмыкнул в усы при мысли, что человек проехал такое расстояние ради подобной чепухи.
— Она очень расстраивалась по поводу Бюро расследований штата и того, как они себя с ней вели. Они вынули плёнку из его фотоаппарата и не отдали ей, а также велели помалкивать — точно так же, как и нам. А что вы думаете насчёт НЛО, мистер К.? Магнус считает, что они летают над озером и каким-то образом влияют на погоду.
— Я стараюсь относиться к ним без предубеждения, — проговорил Квиллер. — Лично я ни одного НЛО не видел, но полагаю, что каждый имеет право на собственное мнение, а попытки властей скрыть происходящее нахожу бессмысленными.
Если говорить правду, то эта материя Квиллеру уже слегка надоела. Однако, вернувшись в Мусвилл, он обнаружил, что город обсуждает другую горячую тему — смерть Оуэна Боуэна. О нём говорили в банке, на почте, где Квиллера ждали очередные открытки от Полли, в «Бяке-Кулебяке», где он съел ланч, в аптеке, где в два часа дня купил газету.
Аптекарь отвёл Квиллера в сторону.
— Только между нами, мистер К. Со смертью Оуэна я потерял хорошего клиента. Парень был алкоголиком. Для ресторана он покупал пиво и вино, а себе брал кое-что покрепче — и всегда пинтами. Об этом пишут в газете, но далеко не всё.
Заметка на первой странице гласила:
Прихватив с собой газету, Квиллер отправился в таверну «Кораблекрушение». Он понимал, что об ужасном происшествии ходит много слухов и в таверне, как всегда, можно будет познакомиться с самыми противоречивыми мнениями. Здание на Мейн-стрит было построено в виде причалившего к берегу корабля, и в солнечные дни внутри его, как бы по контрасту, стояла темень, словно в трюме. Квиллер почти на ощупь добрался до бара и присоединился к группе сидевших там посетителей.
— Что для вас, мистер К.? — спросил бармен Фред.
— Имбирное пиво, а ещё я хотел бы узнать, как готовят мятный джулеп. У меня гостья, которая попалась на крючок джулепа. — Это звучало вполне достаточным извинением той цели, которую он перед собой поставил, — послушать разговоры.
— Мятный джулеп? — рассеянно пробормотал Фред. — Мне никогда такого не заказывали. Попробую взглянуть в книге для барменов.
Пока он листал замусоленную книжку, Квиллер навострил уши.
— Я всегда утверждал, что у этого парня ничего не получится. Он был не из наших. Ни за что бы не подумал, что он утонет.
— Почём ты знаешь, что он утонул? Просто исчез.
— Шериф говорит, что он свалился за борт.
— Никто не видел, как он падал. Тела-то не нашли.
— Решил, наверное, поплавать и тут же застыл.
— Угу. В этом озере тело сразу уходит на глубину и не всплывает.
— Я думаю, что он там, внизу. Вымотался и свалился за борт.
— Кажется, шериф что-то знает, но не говорит.
— Чего-то боятся! Снова будут скрывать, как и с туристом.
— Или как с «Дженни Ли»… Спой, Фред!
— У меня нет с собой гитары.
— Плевать на это. Просто напой мелодию.
Бармен перестал листать книгу, выпрямился, положил ладони плашмя на стойку и запел дрожащим голосом в стиле «кантри»:
