места, то Айдахо вам понравится в тысячу раз больше.
— Спасибо за предложение. Я обязательно об этом подумаю.
Когда Квиллер довёз дочку миссис Янг до дорожки, ведущей к дому её матери, он высадил её из машины, предложив поднести багаж. Пока мать и дочь обнимались у дверей, Квиллер медленно тронулся с места.
— Я не заметил никаких слёз, — сообщил Квиллер Полли, забежав к ней домой тем же вечером. Поли пригласила его на поздний ужин с супом, приготовив его любимое блюдо: супчик из печёной картошки. За основу она брала сливки, заправленные тёртым сыром и кусочками бекона, и кидала в эту смесь крупно нарезанные остатки вчерашней печёной картошки вместе со шкуркой. Это был ещё один шедевр, приготовленный из «сладких остатков».
— А какая она из себя, её дочь? — заинтересованно спросила Полли.
— Не такая красивая и не такая утонченная, как Джеффа. Вряд ли она задержится тут надолго, учитывая размеры её дорожной сумки. Судя по её виду, она ни капельки не скорбит о своём покойном братце. Интересно, что они затевают с похоронами…
— Мои шпионы из библиотеки уже доложили мне все подробности, — ответила Полли. — Мак-Вэннел будет делать всё, как того пожелает Джеффа. Похорон не будет — только кремация. Но будет гражданская панихида, которую организуют два кёрлинг-клуба… Надеюсь, Джеффа останется у нас. Биг Мак рассчитывает на её помощь, когда начнётся запарка с налогами. Когда мы были на митинге у Аманды, он не отходил от неё ни на шаг. Я только диву даюсь: у него же жена смертельно больна…
Квиллер задумался:
— Могу поспорить, что Джеффа останется здесь.
Пятнадцать
Пока Квиллер готовил своим питомцам завтрак, кошки сидели и пристально наблюдали за ним: Коко ждал с пониманием, а глаза Юм-Юм горели голодным блеском. Квиллер уже давно понял, что, если общаться с котами как с равными, они будут вести себя соответственно. И обратился к Коко:
— Будь добр, повтори, пожалуйста, всё то, что ты сообщил мне вчера около полуночи. Если ты подозреваешь, что ведётся нечестная игра, ударь три раза по полу хвостом.
Хвост Коко оставался намертво приклеенным к виниловому покрытию. Тут в двери позвонили, и на пороге возникла Сьюзан Эксбридж.
— Радость моя, я бегу в магазин, заскочила на минутку рассказать тебе новости.
— Заходи, — пригласил он её, — выпьешь кофе.
— Кофе у тебя замечательный, но не задерживай меня: я должна встретиться с жутко богатым клиентом, — отказалась она и тотчас же направилась к дивану в гостиной.
— Какой прелестный коврик! Не в моём вкусе, но он такой чувственный и идеально подходит к твоей мебели.
Квиллер принёс ей кофе. Она похвалила его дженсенский поднос, а он повосторгался её серёжками. Она объяснила, что серьги были сделаны из старинных серебряных пуговиц, которые носил какой-то поместный вельможа. Потом Квиллер извинился:
— Прости меня, я должен покормить кошек.
Кошки уже давно покормились сами: Квиллер застал их на кухонной тумбочке.
Репортёр присоединился к Сьюзан, вернувшись в гостиную с кофейной чашечкой в руке.
— Знаешь, я довез Анджелу до дома её матери, как ты и просила.
— А что ты о ней думаешь?
— По правде говоря, я считаю, что она холодный и расчётливый человек и смерть брата её мало волнует.
— Она ей не родная дочь, а падчерица, — объяснила Сьюзан. — Когда Джеффа выходила за мистера Янга, он был вдовцом с маленькой дочерью на руках. Потом она родила ему сына.
Квиллер кивнул.
— Всё понятно. А какие новости ты мне принесла?
— Радость моя, мне не надо объяснять тебе, какая слышимость в наших кондо. Стены тонкие как бумага. Вчера ночью в соседней квартире разразился ужасный скандал. Две женщины орали друг на друга как оглашенные. Мне было просто неловко…
— Но не настолько неловко, чтобы ты заткнула уши. Так или нет?
— Вообще-то ни одного слова я не расслышала. Потом хлопнула дверь, и внезапно наступила тишина. А сегодня утром Анджела укатила на лимузине в аэропорт. Мелькнула — и её больше нет! Я полагаю, что теперь Джеффа останется здесь — помогать Биг Маку разбираться с налогами, а я, возможно, смогу заполучить её хепплуайтовский буфет для показа в Нью-Йорке!
— Гм-гм, — пробурчал Квиллер, воздерживаясь от комментариев.
— Мак, как старший брат, сразу пришёл ей на помощь и взял на себя все хлопоты о похоронах. Он казначей кёрлинг-клуба, поэтому считает, что больше, чем кто-либо другой, имеет отношение к этому делу.
— А ты разговаривала с Малинн?
— Да, я выразила ей своё сочувствие. Они с Джеффой больше всего пострадали, и очень трогательно смотреть, как они поддерживают друг друга. Дональд чуть не покатился со смеху, увидев их вместе. Крыса крысой — ни убавишь, ни прибавишь.
— Йау! — громко откомментировал эту реплику Коко, сидевший на столике в прихожей и всем своим видом показывающий, что гость порядком задержался: «Уходя — уходи».
— Ну, давай, — попрощалась Сьюзан. — Я поскакала. Спасибо за кофеёк. И не забудь: я положила глаз на графинчик из Сент-Луиса.
После ухода Сьюзан Коко не сдвинулся с места: он продолжал сидеть на резной дубовой перчаточнице — своём любимом «насесте» в последние дни. Кот считал её пьедесталом, на котором он мог принимать различные скульптурные позы.
— Тщеславие тебя погубит! — вынес свой вердикт Квиллер.
Далеё Квиллер занялся подготовкой к выступлению, назначенному на вечер. По настоятельной просьбе своего приятеля, Кипа Мак-Дайармида, который издавал газету «Локмастерский вестник», Квиллер согласился выступить на собрании Литературного клуба. На его решение, несомненно, повлиял выбор места встречи: шикарный ресторан «Конь-огонь» в местечке, славившемся коннозаводческими хозяйствами.
Квиллер имел опыт публичных выступлений, поэтому прекрасно знал, что интересует публику:
1. Как он пришёл в журналистику? (Он всём обязан своему учителю английского языка и литературы, мистеру Фиши, у которого учился в десятом классе.) 2. Его любимые писатели? (Троллоп, Флобер, Набоков и Марк Твен.) 3. Что значит для него выпускать свою колонку дважды в неделю? (Круто. Смешно. Вызывающе. Платят мало.) 4. Где он черпает идеи для своей колонки? (Смотрю на своего кота, и он смотрит мне прямо в глаза. Тогда мой мозг начинает работать.) 5. Что ему нравилось больше всего, когда он работал журналистом Гдетотам и писал для столичных газет? (Разумеется, пресс-клубы.) Он всегда говорил наполовину в шутку, наполовину всерьёз, но после его выступлений у «Всякой всячины» обязательно появлялось несколько новых подписчиков.
Обед в ресторации «Конь-огонь» проходил в отдельном зале, но фактически это были два зала, объединённые в один из-за наплыва клиентов. После того как были уничтожены медальоны из говядины и клубника с подливкой из перечной мяты, издатель «Локмастерского вестника» представил публике «автора скандально известной рубрики, самого выдающегося журналиста из варварского округа на севере
