— Говорил и сейчас повторю: забраться много дальше орбиты Луны односторонним порталом никак нельзя, — улыбнулся Гольдштейн как-то загадочно.
— Стоп, стоп, стоп, — мгновенно отреагировал Гришка. — Что значит односторонним? Колись, Вить, что еще придумал?
Физик задумался, все так же загадочно улыбаясь, посмотрел на явно заинтересованных друзей и, нисколько их не стесняясь, с заметным удовольствием приложился к губам Сары.
— Помнишь, как мы с тобой ночами конфигурацию полей подбирали? — повернулся Виктор к Кононову-младшему.
— Генератор физпробоя и в его фокусе слабенький информационник? Хрен забудешь, сколько тогда потра… помучались, — поправился на ходу Гришка. Будущая теща посмотрела на него с некоторым осуждением, но промолчала. Сара же вообще не поняла этот кусок идиомы, непринужденно вставленный парнем в язык Шекспира.
— Именно, — согласился Гольдштейн, вообще не обративший внимания на этот маленький инцидент. — А если в фокусе пусть даже на запредельных расстояниях расположить мощный генератор физического пробоя? Причем работающий на точно такой же частоте?
— Оба пойдут вразнос. Дыма будет… — в голосе Григория появилось что-то мечтательное, — явно много больше, чем при самых первых наших экспериментах. Хотя нет, при таких мощностях уже гореть будет синим пламенем. Должно быть очень красиво. — Ну не мог парень удержаться от язвительности! Вероятно, от своей Верки научился.
Сахно улыбался, наблюдая эту маленькую перепалку, и молчал, понимая, что у их команды сейчас могут появиться новые перспективы. Остальные тоже внимательно слушали, только Штолев что-то очень тихо наигрывал на гитаре.
— А если оба генератора синхронизировать? Не просто синхронизировать, а точно сфазировать?
У костра наступила тишина, даже Николай перестал пощипывать струны.
Вообще-то теорию портала более-менее понимали из присутствующих только четверо — соответственно, лучше всех сам Гольдштейн, оба Кононовых, причем младший даже несколько больше, чем старший брат, и Сара, очень неплохо подготовленная в Йельском университете именно в этой области математики. Когда вчера сразу после завтрака Виктор взялся своей любимой объяснять принципы пробоя, то молодой бакалавр на удивление быстро поняла как саму идею, так и довольно приличную часть математического аппарата, приведенного ее спасителем. Возможно, этому поспособствовало восхищение Сары своим любимым? Во всяком случае, ни объятия, возникавшие совершенно спонтанно, ни поцелуи, как это ни странно, очень интересной лекции никак не помешали.
— Перешагивается порог шумов сразу на несколько порядков? — сообразил наконец-то Григорий после затянувшегося молчания.
— Точно! — довольно подтвердил Виктор. — Безопасная дальность такого двухстороннего портала может составить чуть ли не десяток световых лет.
— Можно дотянуться до ближайших звезд? — удивился Сахно, до которого тоже дошли выводы из этого разговора.
— Вполне, — согласился Гольдштейн. — Но сначала туда надо будет доставить звездолетом очень мощный генератор пробоя. В любом случае об этом говорить еще рано. Я пока только доказал возможность такого варианта. Для доведения его до кондиции потребуется не один год работы.
— Главное — мы теперь знаем, что это возможно. — Александр Юрьевич откинулся на спину, положив голову на колени молчащей жены. Сквозь дымку в ночном небе все-таки проглядывали мерцающие звезды.
Черт возьми, неужели еще при его жизни туда кто-нибудь полетит?! Полетит, отвезет портальную аппаратуру, и удастся самому заглянуть на чужие планеты? Сомнений, что у Виктора все получится, опять не было. Сахно огляделся и почти без удивления заметил устремленные вверх взгляды остальных членов команды. Вероятно, похожие мысли были не только у него.
Коля опять взял в руки гитару, и у костра снова зазвучала музыка:
Может быть, и не совсем к месту была эта песня, но Николая поняли все. Прежде чем лететь к звездам, надо сначала навести порядок на родной планете.
На следующий вечер опять собрались в бункере Гольдштейна. В ранее облюбованном сибирском лесу, куда вчера выбирались на шашлыки, шел дождь, а здесь было сухо и уютно. Искать другое место никому почему-то не захотелось.
Собрались вроде бы просто поужинать, посидеть, но между бывшей американкой — теперь уже понятно было, что от Гольдштейна и команды она уходить не собирается ни за какие коврижки — и Сахно опять разгорелся политический спор. Нет, правомерность сокрытия изобретения и использования его самими «Красными полковниками» она не оспаривала. Практически сразу поняла, что ни к чему хорошему на данном этапе человеческой цивилизации это не приведет. Но вот на демократии как лучшей форме правления обществом все-таки настаивала.
